Почти вся жизнь - Рэм Лазаревич Валерштейн

Конечно, в памяти осталось и другое. Пригласили меня как-то в лес, на глухарей. Два глухаря-красавца вытанцовывались перед курочкой, такой серенькой и невзрачной. Продолжалось это долго-долго и, наконец, один из ухажеров уступил, зрелище закончилось, но застрелить глухарей никто не решился.

С медведями я встречался дважды. Один раз мишка, возмутившись пришельцам, решил остановить наш мотовоз — стоя нa задних лапах на рельсах, он растопырил передние и сердито ворчал. На мотовозе была и Нина с Женюшкой, ей хотелось поглядеть на то, что я делаю, да заодно и в тайге побывать, но после этого зрелища пойти в лес погулять ей расхотелось. А в другой раз, возвращаясь из лесу, я увидел впереди пьяного. Он шёл впереди и что-то бормотал. Я взъярился, ведь только что провёл в лесу планёрку и очень серьезно попросил ребят, поскольку через пару дней должен был быть очередной праздник, воздержаться, потерпеть и подольше поработать. После праздников обычно два дня похмельё, какая уж работа, а тут кто-то напился и идёт домой. Прибавив шаг, я вдруг понял, что это просто медведь идёт по своим делам, а из оружия в кармане у меня только огрызок карандашика. К счастью, ветер был в мою сторону, мишка свернул в лес, а я пулей припустил со всех ног в посёлок. Ещё раз мишка показал нам, кто в лесу хозяин. Надо было сделать на трассе выемку. Соорудили балок — будку для отдыха и ночлега, место выбрали замечательное — малинник на пригорочке. С тем же Мезенцевым и другим бульдозеристом определились с работой и я ушёл. Через пару дней я пришёл проверить, что и как сделано, но места не узнал, всё было, как на месте солидной драки — малинник вытоптан, будка развёрнута и её крыша обгажена. Ребята сказали «хозяин сюда приходил, очень рассердился». Мой старик, у которого я жил, рассказал мне, как он встретился с медведицей. Медвежата подбежали к нему поиграть. Хорошо, что у него были спички, он поджёг еловую ветку и задом-задом стал уходить. Мамаша позвала малышей, но один не послушался и остался со стариком. Малыш подружился с местными собаками, местная ребятня была в восторге, возившись с ними, но осенью пришлось прогнать его в лес.

По приезде домой в Ленинград мы подтвердили броню на квартиру и приготовились к следующему этапу, а где были раньше — посмотрите на эту картинку. Там я и наше самодельное чудо — экскаватора не было, а песком самосвалы и платформы надо было как-то нагружать.

«В Архангельской тайге. Приспособление, для того чтобы бульдозером нагружать платформы. Я стою справа».

Глава 5. ПРО СЕВЕР. 1956–1979 гг

А потом мы поехали на Север, в Заполярье, на долгих четверть века. Я и раньше бывал в Воркуте, в 1946-м приезжал познакомиться с отцом, которого выпустили из зоны с «молочной карточкой» — правом жить только в этом городе — и которого не видел с 30 апреля 1937 года, и в 1949-м, в тамошней Проектной Конторе я проходил производственную практику, кстати, отчёт не делал, а привёз справку, где было указано, что я не имею права что либо о работе писать и тем более рассказывать о том, что я делал на предприятии МВД. Получив эту справку, начальник спецотдела стал относиться ко мне с почтением, как к своему, но только, пока не узнал правду.

А научился я там не только тому, как правильно буковки-циферки рисовать, а как иначе видеть наш мир. В то время почти все работники: з/к инженеры, техники, чертёжники-копировщики, кроме вольнонаёмных, в/н, — приводились в Контору под конвоем, с винтовочками наперевес и с собачками, в течение рабочего дня в эту шарашкувойти можно было только через вахту, где сидела вохра — вооруженная охрана. Я приходил пораньше, до прихода конвоя, пока вахта была ещё пустой, и, каюсь, приносил и чай, и водочку для людей, попавших в беду, и как правило, не по своей воле.

В то время отряды зэков, под конвоем вохры с собаками, шли по городским улицам довольно часто — город был ещё очень маленьким и улиц-то было раз-два и обчёлся. Эти «прохождения» наблюдались и из окон Проектной Конторы. Однажды женщина споткнулась, коляска с ребёнком подкатилась к проходящей в этот момент колонне с зэками, один из них выбежал из ряда, чтобы подхватить коляску. Поскольку по гулаговским правилам «шаг вправо, шаг влево из колонны считается побег» — парень был тотчас же застрелен на глазах у прохожих, никто из них даже не приостановился. Стрельба по зэкам была, даже, чем-то привлекательным для вохры — за убитого «при попытке…» начальство хвалило и поощряло.

Команда рыжего Кашкетина, капитана МВД, при каждом появлении в Воркуте, собирала очередной этап, куда-то этот этап уходил, а через некоторое время на зоне появлялась зэковская одежда с аккуратно заштопанными круглыми дырочками. Протестующие зэки — шахтёры 29-й, в основном прибалты, собрались у ворот шахты, офицер скомандовал «в штыки!».

Огромный, из берёзы, крест поставили на могиле убитых, и он возникал там снова и снова, несмотря на неоднократные его уничтожения. Недавно прислали мне картинку — поставлен столб, на нём какая-то глыба — то ли камень, то ли кусочище угольное, где поставлен, не сказали, если на том месте — лучше бы оставили берёзовый крест.

Лагерную жизнь описали изнутри и Солженицын, и замечательный Шаламов, а снаружи пришлось увидеть кусочек ГУЛага и мне.

Среди этих людей были прекрасные специалисты. Некто Ф., русский немец, бывший главный инженер одного из управлений Метростроя, попавшись в плен к немцам, благодаря своему имени, был направлен работать проектировщиком в строительную фирму. Рассказывал, как однажды, он, просмотрев ошибку в чертеже, уже ждал Гестапо, и вдруг позвонил монтажник и осторожно и очень вежливо спросил: «Простите — герр инженер, наверно есть ещё какая-то деталь, но мы её не имеем и, если Вы не возражаете, я привезу моё решение». Он понял, что это спасение, а немец знал, что он пленный и русский. Но здесь, на Родине, ему предстояло за это просидеть ещё 7 лет.

Вася Корзин, стопроцентный русак, мир праху его, попал в переплёт где-то под Смоленском и тоже был взят на работу в некую частную фирму. Ездил на работу на велосипеде, а хозяин это увидел и сказал: «Наши служащие на работу приезжают на автомобилях, зайдите к моему помощнику и выберите себе машину, фирма оплатит первый взнос». Это было в конце 44-го, а в начале 45-го Васе позвонили и сообщили, что заказанный