Лёнька. Украденное детство - Павел Алексеевич Астахов

с беспокойным жужжащим хозяйством и уверенно выполнял все завещанные отцом необходимые действия. А пчелы словно чувствовали внимание маленького человека, его заботу и старались наполнить как можно полнее медом горшки, банки и бочонки, чтобы кормить, поить, лечить своих хозяев.

Мед был не только вкуснейшим и сытным лакомством – одного стакана воды с двумя ложками этого удивительного продукта, проглоченного с утра, вполне хватало Лёньке до вечера, – но и лучшей и легко конвертируемой натуральной ценностью. За литровую банку можно было выменять мешочек муки или десяток яиц. За бочонок в двадцать литров – козленка, ягненка, поросенка, а то и воз дров либо сена. По всем этим причинам и соображениям за пчелами тщательно ухаживали, их бережно сохраняли и внимательно заботились о них.

* * *

Немцы стояли в деревне уже неделю. Передовые части уходили все дальше в глубь страны навстречу столице и ее стойким защитникам, а им на смену приходили странные и очень пестрые команды, состоявшие из финнов, мадьяр, хорватов и даже румын. У жителей деревушки появилось новое развлечение – угадывать звания, рода войск и национальную принадлежность вновь прибывающих оккупантов. Недавно Лёнька и его мама «познакомились» с мадьярами – карателями Королевской венгерской армии. Из-за их внезапного исчезновения были подняты по тревоге все дежурные части недавно расквартированных по соседним деревням и селам оккупационных частей. Найти их так и не смогли, потому что к тому моменту они уже лежали глубоко под темной мутной поверхностью загадочного Бездона в обнимку с мельничными жерновами, куда их отправили кузнецовские бабы, умевшие постоять за себя и свою семью. Сам кузнец Лаврен с первых дней войны ушел на фронт, а сейчас и всем его женщинам с детишками пришлось спешно собраться и через лес, болото вокруг Бездона пробираться в соседний район к родственникам. Подальше от греха и расспросов по поводу зашедших к ним в дом и внезапно исчезнувших мадьяр. Недолгие поиски и допросы привели карателей к их опустевшему дому, который и был без промедления предан огню. На том следопыты и успокоились. О мадьярах никто не жалел, а исчезновение целой деревенской семьи и сожжение их жилья ставили точку в расследовании.

Сегодня же на улице появились чудные зеленые танкетки с надписями NordOst-SS[44], из которых высыпали высокие, худые, как на подбор, и все как один светловолосые парни. Трое из них сразу же направились к уличному общественному колодцу и, зачерпнув ведро холодной воды, принялись весело плескаться. Еще двое зашли во двор Акулининого хозяйства. Сорвав с грядки по колючему и сочному огурцу, они громко захрустели, остановившись подле улья с пчелами.

Занявшие Лёнькин дом немцы с утра пораньше выехали по какому-то заданию в райцентр и, по расчетам, должны были вернуться лишь к вечеру. Поэтому сын с матерью сегодня могли заняться своими делами и не дрожать от постоянного страха быть расстрелянными или избитыми. Входить в дом после публичного суда и порки матери им было строго воспрещено под страхом расстрела, но жизнь в сарае постепенно налаживалась, хотя никак не могла бы считаться вполне человеческой. Однако в сравнении с теткой Фроськой, избитой и изгнанной из своей просторной хаты, Акулине с сыном, можно сказать, даже повезло. Сарай был крепкий, а огород по-прежнему оставался в их ведении, потому что немцев не привлекали ни грядки, ни ягодные кусты, ни даже пчелы. Тем более что по личному указанию обершарфюрера Хайзе Лёньке приходилось каждый вечер исполнять штрафную обязанность – после захода солнца, когда пчелы укладывались на ночлег, аккуратно доставать рамку, полную меда, и относить фашисту к его чаепитию. Мальчишка очень переживал, что эти ненасытные оккупанты, готовые сожрать не только их кур, поросят и корову, покушались на беззащитных пчел. Хотя, как показали дальнейшие события, не таких уж и беззащитных.

Увлеченные плановой работой, усердные насекомые не обращали внимания на пришельцев до тех пор, пока один из них нахально не сдвинул крышку их пчелиного дома и не потянул рамку с сотами вверх. Он совершил непростительную ошибку, вторгаясь на неизвестную ему строго охраняемую пчелиную территорию. И тут же поплатился за свои невежество и наглость. Передовой отряд рабочих пчел стремительно бросился на защиту своих владений, и уже через мгновение как минимум три жала были всажены в худосочное тело агрессора.

– Mitä sinä teet?! Kimppuuni hyökättiin![45] – закричал финский солдат, ужаленный пчелами. Он попытался отмахнуться от продолжавших атаковать насекомых, но лишь разозлил их и привлек внимание остальных членов дружного пчелиного хозяйства.

Увидав, как их товарищ нелепо размахивает руками и кричит о каком-то нападении, остальные солдаты сперва бросились к нему на помощь, восприняв призывы серьезно, но, разглядев атакующих его «врагов», страшно развеселились и стали его подбадривать дружными воплями:

– Luovuta![46]

– Hyökätkää![47]

– Sivusta![48]

Эти веселые белобрысые парни делали все очень синхронно. Когда они кричали на своем чудном и ни на что не похожем «булькающем» языке, получалось так складно, слово они пели песенку или выкрикивали по очереди детскую считалочку. Потом они засмеялись вместе, как спетый академический хор, и одновременно захлопали в ладоши, выражая, видимо, наивысшее наслаждение борьбой своего товарища с пчелиной армией. Тем временем все новые и новые отважные пчелиные бойцы вылетали из лотка и бросались на вторгшегося в их жизненное пространство вояку. По всему было видно, что еще немного – и тот, не выдержав неистового натиска маленьких крылатых истребителей, сдаст позиции, отступит и бросится наутек, к чему его давно призывали соплеменники.

– Juokse, Mikko![49] – не умолкали они, продолжая свою «считалочку».

Пока одни веселились, а опухший от укусов несчастный Микко Вааттанен безуспешно пытался отбиться от непрекращающихся атак крылатого войска, водитель гусеничной танкетки, вылезший, чтобы охладить закипающий радиатор своего бронированного монстра, слил из его утробы полное ведро буро-коричневого клокочущего кипятка и двинулся спасать товарища. Он с ходу выплеснул полведра горячей грязной жидкости в приоткрытый улей и отступил назад. Моментально картина боя изменилась. Из круглого входа в домик по лотку вытекала дымящаяся река, выносившая десятки ошпаренных и погибших телец маленьких отважных защитников. Большинство погибли, даже не успев вылететь из улья. А те, что атаковали финского солдата, теперь вернулись и скорбно кружили над грудой тел своих сородичей, пытаясь охладить их обожженные мокрые тела в надежде на оживление.

Еще один взмах ведра, всплеск – и из отверстия появилось скрюченное тело огромной пчелы. Это была пчелиная матка, без которой семья уже никогда не сможет жить и трудиться. Оставшиеся в живых несколько защитников отчаянно