Демоны водопадов - Анри Верн

Барабан бил все ближе и ближе. Он был столь громок, что Моран с каждым ударом его ощущал как бы толчок в грудь.

Неожиданно свод туннеля поднялся, а впереди проход перекрыла осыпь. Загораживала она путь не полностью, ибо на вершине оставалось достаточное пространство, чтобы, не касаясь потолка, прополз человек. К тому же впереди мелькали красные сполохи света. И через это отверстие барабан уже звучал как гром.

Убедившись, что пистолет находится в кобуре, Моран погасил фонарик. Теперь он был наверняка у самого порога тайны. Должно быть, вот-вот он проникнет в секрет барабана, бьющего в глубинах земли. Но какие опасности подстерегают его?

И вот Моран уже на краю, и свет на стенах уже танцует вовсю. Моран выглядывает из-за огромного камня. Перед ним обширная пещера, в которой сросшиеся сталактиты и сталагмиты образуют фантастические колоннады. Отблески факелов на кристалликах заставляют эти колонны как бы светиться.

В этих декорациях не хватает только сказочного дракона. Впрочем, дракон тоже есть. На огромной плоской каменной глыбе высится чудовищная статуя в три человеческих роста. Это существо с головой крокодила и рогами буйвола, вооруженное когтями хищника. Покрыто оно несколькими сшитыми шкурами крокодилов.

Боб Моран с первого взгляда узнал жуткого идола. В логовище демонов водопадов высилось божество Жюжюрус.

Рядом со статуей располагался гигантский тамтам, сделанный из огромного древесного ствола. За ним – чернокожий с покрытым красной краской телом, который, как автомат, бил двумя колотушками по барабану, издававшему громовые раскаты.

Сначала Бобу показалось, что барабанщик один в пещере, но тут взгляд его упал на человека, одетого в лохмотья европейской одежды и распятого у основания, на котором высился идол. Теперь, когда его глаза привыкли к свету факелов, он узнал этого человека, которого, казалось, вот-вот раздавит своей массой идол.

Это был Питер Ван Хорн.

Глава 14

Целую минуту оглушенный Моран не мог прийти в себя от сделанного открытия. Когда он отправился на поиски плантатора, все было против него. Но случай привел его к цели, и теперь Моран обдумывал, как ему добраться до пленника незамеченным.

На цервый взгляд, кроме барабанщика и Ван Хорна, в пещере никого не было, если только кто-то еще не скрывался за естественными колоннами. Моран еще раз внимательно осмотрелся. Все правильно, из противников был только раскрашенный красным drummer[2]. На него-то Моран и обратил всё своё внимание. Он действовал так, как будто руки его жили отдельно от тела. Даже неподвижный взгляд был устремлен куда-то в пространство. Барабанщик не моргал, не поворачивал головы, а только поднимал и опускал колотушки с точностью механизма.

«Скорее всего, он чем-то одурманен, – подумал Боб. – Только под воздействием наркотического вещества человек может колотить таким образом, неустанно, как робот. Посмотрим, как он среагирует, когда я проникну в храм…»

Он покинул прикрытие и спустился вниз, готовый ко всему. Но drummer не обратил на него никакого внимания. Он продолжал бессмысленно пялиться перед собой, как загипнотизированный.

Моран, продолжая свою опасную игру, продвигался по пещере, стремясь обогнуть тамтам.

Он двигался, как тень, от колонны к колонне, держа в руке пистолет и готовый в любой момент стрелять при необходимости. Однако до цоколя, где находился Питер Ван Хорн, он добрался без происшествий. Плантатор был привязан к крестовине толстыми лианами и не подавал признаков жизни. Голова его склонилась на сторону, и казалось, он не дышит. Моран даже подумал, что он мертв.

– Питер! – вполголоса позвал он. – Питер! Ван Хорн не пошевелился, и Боб понял, что из-за грохота барабана Питер не слышит его. Он тронул лодыжку плантатора, и тот открыл глаза. Несмотря на то, что голова продолжала бессильно свисать, он узнал Морана.

Боб прочитал по губам слова, произнесенные Ван Хорном:

– Это вы, Боб?

Не отвечая, француз вынул нож и разрезал путы пленника. Питер Ван Хорн стал растирать руки и ноги, чтобы восстановить кровообращение. Потом Моран потянул его за локоть.

– Нужно уходить отсюда, –прокричал Боб прямо в ухо плантатору.

– Не знаю, как вы сюда проникли, но, должно быть, путь не плохой, – прокричал в свою очередь тот.

Боб помотал головой.

– В том пути нет выхода. Но слишком долго объяснять… Надо уйти подальше от этого чертова барабана, чтобы хоть немного лучше слышать.

Согнувшись, Боб и его компаньон добрались до другого конца пещеры, как можно дальше от тамтама.

– Кроме него, здесь больше никого нет?

Плантатор закивал.

– Да. Этот человек наркотизирован. Он так колотит с самого утра без единой остановки…

– Как получилось, что его одного оставили здесь с вами?

– Если я правильно понял, это своего рода обряд очищения. Только находящийся под воздействием наркотиков барабанщик может быть в секретном храме вместе с жертвой. Потом будет принесена жертва, но не здесь, так как нельзя проливать кровь в обители бога. Жертву, должно быть, будут приносить в деревне бамбара.

– Откуда вы все это знаете? – удивился Боб..

– Не забывайте, что здесь у бамбара бывал мой отец, и он же обучил меня немного их языку. С момента, как меня схватили, я кое– что понял из их разговоров. После того как были убиты мои люди, бамбара под руководством нескольких жюжюрусов приволокли меня сюда, затем связали, как вы видели.

Моран долго разглядывал пещеру, пытаясь обнаружить выход.

– Каким же путём вас тащили сюда?

Питер Ван Хорн взял Боба за руку и повел в угол храма, где стояла лестница с толстыми перекладинами, верхний конец которой терялся во тьме.

– Лестница ведет наружу, – объяснил Ван Хорн. – К простой дыре в скале, заткнутой переплетенными ветками;

– Как вы полагаете, поставили там жюжюгрусы часовых снаружи?

Плантатор развел руками.

– Не знаю, но вполне возможно…

Немного поколебавшись, Моран решил:

– Придется попытаться. В любом случае я уже оглох от этого барабана. Вот держите. А я возьму пистолет…

Он снял карабин и протянул его плантатору. Тот горячо пожал ему руку и проговорил дрожащим голосом:

– Огромное спасибо за то, что вы пришли, Боб…

Моран сделал вид, что не заметил пожатия.

– Ладно, не благодарите. Не будь я дурацким донкихотом, оставил бы вас вашей судьбе, которую вы заслуживаете…

И, не обращая внимания на эффект своих слов, Боб начет карабкаться по лестнице.

Карабкаясь всё выше, Боб пожалел о словах, сказанных им плантатору. Момент был совершенно неподходящим, чтобы демонстрировать антагонизм, поскольку в той критической ситуации, в которой они находились, нужна была взаимная поддержка и выручка.

Поднятая рука Боба