Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста - Филипп Сэндс

крикнула: «Передаю приказ Глобочника: немедленно выезжай в Вену, чтобы быть здесь, на параде, когда выступит фюрер».

Это был сюрприз. Он дважды переспросил, правда ли это. Я заверила его, что да, правда и что я надеюсь, что он поспеет в Вену вовремя. Я была счастлива, потому что знала, что поймать его — большая удача. Уверена, Глобус не ждал, что я так быстро свяжусь с Отто, иначе дважды подумал бы, прежде чем отдать приказ.

Уже в 7 утра следующим утром Отто появился в дверях квартиры моих родителей в Вене — бригаденфюрер в черном плаще СС с белыми отворотами, в эсэсовской форме. Напряжение и усталость не мешали ему выглядеть великолепно. Он умылся, выпил кофе, куда-то позвонил и умчался в город. Его водитель тоже был тут как тут; какое это радостное чувство — увидеть свой родной город после долгих тревожных лет. Отто вернулся в полдень с двумя билетами на балкон на Хельденплац. До великого события оставалось всего два часа, нами владело возбуждение.

13 марта 1938 года мы поехали в город в большом «мерседесе» и стали искать наших друзей и выделенное нам место. Там были Фишбёки, Леры и остальные. Внезапно издали донесся громкий крик, быстро превратившийся в радостный рев: «Хайль Гитлер!» Рев приближался, как неистовое людское море. Дорога на Хельденплац была полностью запружена людьми, стоявшими плечом к плечу до самой ратуши и вокруг Баллхаусплац. Потребовалось много времени и усилий, чтобы расчистить путь. Фюрер стоял со вскинутой рукой, приветствуя толпу, издававшую возбужденные крики… то был искренний, прочувствованный всплеск ликования. Всеми владела безудержная радость.

С фюрером были Зейсс-Инкварт с женой и многие другие. Фюрер медленно поднялся по лестнице на балкон Хофбурга. Он стоял в метре от меня, я хорошо его видела и слышала. Поприветствовав толпу, он начал речь. Будучи австрийцем, он был глубоко взволнован, словно сам с трудом верил в происходящее. Все длилось недолго, но Отто успел побеседовать с Зейссом и поприветствовал всех остальных наших друзей[168].

Для Шарлотты время, проведенное рядом с Гитлером на балконе на Хельденплац, навсегда останется «лучшим моментом в жизни»[169]. Потом, спускаясь с балкона по мраморной лестнице, Отто спросил ее, хочет ли она, чтобы он вернулся к юридической практике и зарабатыванию денег или чтобы принял назначение в новом правительстве. «Делай то, что тебе интереснее, — был ее ответ, — на пропитание нам всегда хватит». Получив зеленый свет, он поцеловал жене руку: пакт был заключен[170].

Включенная в Германский рейх Австрия именовалась «провинцией Остмарк». Новое правительство возглавил Зейсс-Инкварт, взявший к себе на службу товарищей по «Немецкому клубу»[171]. Эрнст Кальтенбруннер, ближайший друг Отто в СС, стал министром общественной безопасности, подчиненным непосредственно Гиммлеру; Ганс Фишбёк был назначен министром торговли и транспорта; Одило Глобочник стал гауляйтером Вены[172]. Епископ Павликовский, арестованный за протест против ареста коллеги, был быстро отпущен и присоединился к общему восторгу[173], так как церковь приняла участие в игре.

Из Германии завозили надежных чиновников. Йозеф Бюркель[174] из штаба Гиммлера стал рейхскомиссаром, ответственным за осуществление полного союза с Германией, реализацию нюрнбергских расовых законов и решение «еврейского вопроса». Он учредил Zentralstelle für jüdische Auswanderung in Wien (Центральное бюро по переселению евреев в Вене) и назначил его руководителем бывшего товарища Отто по СД Адольфа Эйхмана, поселившегося в отеле «Метрополь»[175]. Бюро торопило выезд или изгнание австрийских евреев: всего за несколько месяцев уехало более 100 тысяч человек. Среди них был мой дед Леон Бухгольц: у него отняли бизнес по производству спиртных напитков и гражданство и юридическим решением выслали из рейха в ноябре 1938 года[176].

В самом начале этой своей деятельности Отто встретился с Зейсс-Инквартом в Баллхаусе, куда не попал четырьмя годами ранее, во время Июльского путча. Ему была предложена должность рейхскомиссара[177], о чем сообщалось в газетах Германии и Австрии и даже в «Нью-Йорк Таймс»:

Д-р. Артур Зейсс-Инкварт, губернатор Австрии, назначил организатора нацистского путча в июле 1934 года д-ра Отто Вехтера государственным комиссаром по кадровым вопросам. Узнав о провале путча, Вехтер бежал в Германию[178].

Гитлер вернулся в Вену спустя месяц, чтобы отпраздновать День Великого германского рейха[179]. 9 апреля Шарлотта побывала на собрании в ратуше, пообедала с Отто в знаменитом ресторане Meissl & Schaden на Ноймаркт, потом супруги были на концерте: «Сидели во втором ряду, чудесно»[180]. Назавтра австрийцы проголосовали на плебисците за включение Австрии в Германский рейх (евреи и другие нежелательные элементы в голосовании не участвовали). Сказать на плебисците «да» призывали многие, в том числе лидер социал-демократов Карл Реннер[181] и католическая церковь. Епископ Павликовский тоже поддержал объединение и, «обработанный», видимо, коротким пребыванием в тюрьме, подхватил также призыв «разделаться с разрушительным влиянием мирового еврейства»[182].

«Проголосовали рано», — записала в своем дневнике Шарлотта. Она принадлежала к 99,74 %, поддержавшим объединение, — результат, укрепивший положение нацистов и позволивший Шарлотте стать «светской бабочкой»: порхать по коктейлям, вечеринкам и приемам для «заметных персон». Они с Отто, блестящая пара, посещали концерты и оперу, были на премьере фильма Лени Рифеншталь «Олимпия» и на последующем приеме. Зейсс-Инкварты и Фишбёки стали частыми гостями в Мюрццушлаге.

Отто получил и другие приятные известия: Гиммлер сообщил ему, что Гитлер прекратил расследование причин неудачи Июльского путча[183]. Отто мог больше не опасаться ответственности за срыв покушения (такое обвинение он и раньше наотрез отвергал.) «Я свято следовал воле фюрера», — записал он. 8 июля Шарлотта устроила роскошный ужин в честь тридцатисемилетия мужа. Среди гостей были Манни Браунегг и другие старые друзья, соратники по Июльскому путчу Павлу и Блашке, а также политические руководители: глава СС и полиции Эрнст Кальтенбруннер[184], государственный комиссар по ариизации Австрии Вальтер Розенберг. Пригласили также нового нацистского бургомистра Вены Германа Нойбахера[185] и профессора Норберта Гюрке[186], ведущего преподавателя права из альма-матер Отто, антисемита.

Шарлотта побывала на Зальцбургском фестивале и ездила с Трудл Фишбёк в Байройт на «Кольцо нибелунга» Вагнера. «Чудесно!» — написала она на открытке с Германским домом образования (Haus der Deutschen Erziehung), украшенным флагами со свастикой. Каждый день оказывался еще лучше, чем предыдущий. «Здесь фюрер, обедает с Г. (Гиммлером)»[187]. «Труде побывала у фрау Геббельс и у фюрера» перед оперой «Гибель богов»[188].

Еще через две недели Шарлотта сидела в ложе Венской оперы рядом с Артуром Зейсс-Инквартом. Давали «Фальстафа» Верди.