Рейнские легенды - Екатерина Вячеславовна Балобанова

на свадьбу с Агнессой. Если дорога не будет готова, не видать вам моей дочери, но зато не выдам ее и ни за кого другого. Теперь же прощайте.

Печально поник головою Куно и медленно сошел с Соколиной скалы, ведя за собою своего коня.

— Никогда больше не видать мне Агнессы, — думалось ему, — как жестоко обманул меня барон!

Вернулся домой Куно и позвал своего старшего землекопа.

— Во сколько времени можно провести проезжую дорогу по Соколиной скале?

— Если все наши работники день и ночь будут заняты этим, то месяцев в восемь можно будет прорубить в скале неширокую ложбинку, удобную для всадника, — отвечал землекоп.

Вздохнул Куно: знал он это и сам, а спросил землекопа лишь для облегчения сердца. Не сиделось ему дома; пошел он в свой любимый лес на берегу Рейна, сел там, прислонясь к большому камню, и глубоко задумался.

Совсем стемнело; взошла луна и, медленно выплывая, осветила своим голубоватым светом всю окрестность, а Куно все думал и ничего не видал, что происходило вокруг него. Между тем, давно уже из-за камней с любопытством выглядывали маленькие человечки в красных колпачках, какие обыкновенно носят горные жители, и с длинными седыми бородами.

— Юноша, — обратился наконец к нему один из этих старичков, — если бы ты обещал нам не трогать наших кладов в Тюрингенвальде и не разрушать наших жилищ, как сделал ты это в Гарце и в Шварцвальде, то мы помогли бы тебе проехать по широкой дороге в замок барона!

С удивлением смотрел Куно на маленьких людей и долго не мог прийти в себя от изумления.

— Мы — горные духи, — продолжал старичок, — со своими подземными галереями дорылся ты до наших сокровищ; нам не жалко их, но понемногу добираешься ты и до нас: молоты твоих работников лишают нас покоя и счастья, и пришлось нам перебраться в Тюрингенвальд — не гони нас оттуда!

— Не желал я вам зла, горные духи, — отвечал ласково Куно, — не трону я Тюрингенвальда, не трону, если даже и не поможете вы мне в моем деле! Живите себе там спокойно!

— Мы поможем тебе, добрый Куно! — прокричали духи, исчезая в тумане.

Пошел Куно домой, и надежда против его воли прокралась в его сердце. Всю ночь не спал Куно, да и никто не спал в окрестностях Соколиной скалы: такой бури и такого грома, какие были в эту ночь, не запомнят старожилы. Но солнце взошло спокойное и ясное.

Оседлал своего коня Куно и поехал к замку; чертовой тропинки, по которой поднимался он накануне с величайшей опасностью для жизни, не существовало — перед ним лежала широкая каменная и довольно пологая дорога. Проскакал по ней Куно и, подъехав к воротам замка, закричал громовым голосом:

— Вставайте, барон, вставайте! протрите глаза: дорога окончена, и сегодня, наконец, наступил день нашей свадьбы с Агнессой!

Бледная, но сияющая счастьем прибежала Агнесса и горячо обняла своего дорогого Куно, а вслед за ней пришел и барон и молча соединил руки молодых людей.

— Ночью была у нас страшная буря, — рассказывали обитатели замка, — когда же гром затихал, слышались ясно удары молотов и громкие голоса; но никто не посмел выйти из замка, чтобы посмотреть, в чем дело.

К закату солнца того же дня Куно и Агнесса были обвенчаны.

Куно сдержал свое слово и во всю свою долгую жизнь не беспокоил он горных духов в Тюрингенвальде.

Говорят, что потом переселились горные духи из Тюрингенвальда в Норвежские горы — там им привольно, особенно в долгую полярную ночь.

Дорога, проложенная ими по неприступной скале, существует и теперь еще; и теперь еще поражает она путника: действительно, можно поверить, что прокладывали ее не люди, а духи.

Скала эта зовется Фалькенштейн, т. е. Соколиной скалой; зовется она так с того самого дня, как поднялась над ней стая соколов.

Дети Куно и Агнессы приняли фамилию Фалькенштейн, а в гербе их находится сокол.

Лебединая башня

В маленьком Нимвегене готовилось важное событие — ждали туда короля Карла. Множество рыцарей, пажей и оруженосцев в великолепном вооружении собрались там задолго до прибытия короля. На балконах домов и замков с утра до ночи сидели красавицы города, провожая взглядом съезжавшихся рыцарей.

Никогда не бывало такого многолюдства в маленьком городе, никогда короли не посещали его; но теперь ждали короля Карла: ехал он по просьбе герцогини Брабантской, супруги Готфрида Бульонского, просила она его рассудить ее с ее деверем, могущественным герцогом Саксонским. Умер Готфрид в Палестине, умер покрытый бессмертною славой, и перед смертью завещал он все свои владения своей любимой супруге и своей прекрасной дочери. Но герцог Саксонский, опираясь на салический закон, требовал себе владений своего брата. Пришлось герцогине Брабантской обратиться к королю за справедливым судом.

Собрался королевский суд в большом зале королевского замка. Между рыцарями-судьями немало было преданных друзей Готфрида Бульонского, но его не было уже на свете, а герцог Саксонский сидел среди них, грозный и мстительный. Много было сторонников и у герцога Саксонского: ненавидели они Готфрида за его славу и доблесть при его жизни, и рады они были отомстить ему хотя бы после его смерти. А потому не надеялся Карл отстоять права жены и дочери Готфрида, хотя и знал, что дело их было справедливое.

Только что собрались рыцари в большом зале королевского дворца, как сторожевой дал знать, что к берегу подходит какая-то необыкновенная лодка. Повскакали со своих мест рыцари и судьи и поспешили к окнам зала — видят они, что плывет к берегу белый лебедь, на серебряной цепи ведет он за собой лодку, а в ней спит рыцарь: голова рыцаря покоится на щите, а остальное оружие лежит около него. Лебедь плывет против течения, а на лодке нет ни паруса, ни мачты, ни весел. Карл и его двор не знали, что и думать об этом явлении.

Когда лодка причалила, все кинулись к ней, забывши о судбище и о том, зачем собрались в королевском дворце. Рыцарь проснулся, вооружился и соскочил на берег. Король подошел к нему и, приветствовав его, пригласил в свой дворец.

— Возвращайся домой, милый, — сказал рыцарь, обращаясь к лебедю. — Я позову тебя, когда ты будешь мне нужен.

Вытянув шею, выслушал его лебедь и, замахав крыльями, исчез вместе с лодкой, исчез быстро,