Рейнские легенды - Екатерина Вячеславовна Балобанова

— Кто ты и как попал сюда? — с удивлением спросил его художник.

— Я — твой сон, — смеясь отвечал ему старик, развертывая перед ним план того дивного создания искусства, что видел он перед тем во сне.

Задрожал художник и протянул к нему руку.

— Отдай, отдай мне его и проси за него чего хочешь!

— Возьми, но в награду за него отдай мне всего лишь безделицу: твою душу и жизнь того, кто первый войдет в храм, — сказал дьявол, потому что это был он.

Побледнел художник и сначала отказал искусителю. Но план был перед ним, и после долгой борьбы враг восторжествовал, и договор был заключен.

Прошло несколько лет, и дивное создание искусства — Кёльнский собор — уже возвышалось над городом.

Бледный и мрачный, художник проводил все время на постройке и рассеянно слушал все похвалы, холодно принимал он и все почести: тайное горе и тайный ужас грызли его и не давали ему ни минуты покоя. Собор был почти окончен вчерне, недоставало только его верхних башен, и архиепископ потребовал, чтобы приступили к отделке хотя бы части внутренности храма.

За неделю до окончания этой работы решил художник открыть свою душу уважаемому пастырю.

— Я буду молиться за тебя, сын мой, и Господь услышит молитву мою, и простит твой великий грех, и уничтожит власть дьявола над тобою, — сказал ему архиепископ, выслушавши его. — Что же касается до жизни первого, который войдет в храм, то пока он не освящен, мы пустим волка, взятого живьем моими охотниками.

В день назначенный для освящения храма множество народа собралось перед собором, но двери его были заперты, и стража охраняла их: по строгому приказанию архиепископа никто не мог войти в храм. Но вот в толпе произошло движение: «волк, волк», — пронеслось в ней и все со страхом расступились: действительно, бежал волк, которого с криком гнали охотники. Бежал волк прямо к храму и в ту минуту, как он добежал до него, двери собора распахнулись, обезумевший от страха волк кинулся прямо туда и там упал мертвый: стрела дьявола поразила первого, вошедшего в Кёльнский собор, хотя первым и был лишь волк!

В ту же ночь явился дьявол к художнику, но не посмел подойти близко: на художнике был крест, надетый на него архиепископом и заключавший в себе частицы св. мощей.

— Ты победил! — сказал дьявол, — но собор, план которого ты украл у меня, никогда не будет окончен; сам ты будешь забыт людьми, и имя строителя Кёльнского собора останется неизвестным.

С этими словами дьявол исчез.

Не поверил художник дьяволу: как может быть забыто имя строителя такого великого произведения искусства, — думалось ему, — и как может не быть окончен такой памятник!

Но вскоре начались разногласия между архиепископом и горожанами Кёльна, и работы по постройке собора были прерваны. Художник был убит упавшей на него базальтовой колонной, над которой работал.

Не раз принимались с тех пор достраивать собор, но всегда тщетно: план его исчез бесследно, и никто не мог воссоздать недостававших частей; тщетно также ученые Германии искали и ищут в архивах имя строителя Кёльнского собора: они его не находят.

Драхенфельс

Скала Драхенфельс получила свое имя от страшного дракона, жившего некогда в первобытные времена в пещере этого утеса. Все вокруг Драхенфельса обращено было в пустыню: ни травки, ни деревца не росло вблизи жилища чудовища; не распускался здесь ни один цветок, не ютилось ни одно животное: все живое убегало далеко за пределы царства дракона.

Но за пределами этого царства все оставалось по-прежнему: деревья зеленели; трава одевала землю, цветы цвели; животные и люди рождались и умирали, дружились и враждовали, и Божий мир был столь же прекрасен, и солнце так же светило, как и в первое время сотворения его Господом Богом.

Одни только люди портили красоту Божьего мира своею злобою и враждой. Так, два соседних с Драхенфельсом германских племени, забыв, что все люди — братья, напали друг на друга. Одно племя захватило у другого множество рабов, скота и всякого добра и оружия. Между прочей добычей захватили они и девушку необыкновенной красоты; звали ее Одой.

Любил ее Отфрид, храбрый сын вождя победителей, и просил отдать ее ему. Но Ода, хотя и рабыня, всюду славилась своею добродетелью и красотою, и при дележе добычи каждому воину хотелось получить ее в свою часть. Поднялся шум, крик, зазвенело оружие, и пришлось, наконец, обратиться к жрице богини ночи, чтобы рассудила она их.

— Если красота этой рабыни такова, — сказала жрица, — что она способна поселить вражду и смуту между братьями, — отдать ее дракону!

— Отдать, отдать дракону! — закричал народ, услыхав решение жрицы.

Рассердился Отфрид и, став рядом с Одой, гневно сказал:

— Кто подойдет к девушке, чтобы вести ее к дракону, погибнет от моего меча!

— Отойди отсюда, Отфрид! — перебила его девушка, — вынувший меч от меча и погибнет. Не боюсь я дракона!

Печально склонив голову, отошел Отфрид, а Ода стала впереди стражи, что должна была вести ее к дракону, и смело и гордо пошла к Драхенфельсу. Весь народ шел за ней в гробовом молчании. Повернули они, наконец, к пещере дракона, и все остановились; но не оглядываясь шла Ода вперед. Все было тихо и мертво вокруг жилища чудовища — ни деревца, ни цветка, ни травы не видела Ода на своем пути, а все-таки смело шла вперед.

Выполз дракон из своей пещеры, и жадностью заблистали его глаза при виде добычи. Ода остановилась, не сводя с него глаз. Медленно, ползком приближался к ней дракон, и он был уже совсем близко, готовился уже броситься на нее, как сам упал мертвый у ног девушки, пораженный вдруг блеснувшим в воздухе мечом. Оглянулась Ода — перед нею стоял Отфрид.

Раздался восторженный крик: то весь народ, как один человек, приветствовал Отфрида и Оду, и сама жрица богини ночи соединила их руки.

— Откуда взяла ты мужество и силу идти навстречу дракону? — спросил Оду Отфрид, — самые смелые воины дрожали перед чудовищем, и я сам решился поднять на него меч только лишь ради тебя!

Девушка достала крест, спрятанный у нее на груди, и показала его Отфриду:

— Вот тот талисман, что делает слабого сильным,