Боевые маршруты - Фёдор Полынин

- Кушать, кушать нада, - лопотали китайцы. -Чифан, чифан.

Усадили нас в большую весельную лодку и отчалили к противоположному берегу, где виднелся небольшой городишко.

- Уху, Уху, - показывали на него китайцы. Неподалеку от берега стояла приземистая кофейня. Туда нас и привели. Вкусно пахло жареным мясом, ароматным настоем из каких-то незнакомых нам трав. Хозяин кофейни, тучный, с тонкой косичкой на голове китаец, вежливо кланялся, предлагая все новые и новые блюда.

- Из пекла да на курорт попали, - пошутил Борис Багрецов. Тут было действительно тепло и тихо, хотя в 20 километрах проходила линия фронта.

Когда мы утолили голод, нас повели в рядом стоявший домик, открыли небольшую комнату. Пол ее был застлан циновками, у стены лежали валики, обтянутые драпировкой. Человек, сопровождавший нас, сложил ладони рук и наклонил на них голову. Это означало: спать, спать...

Пережили мы за день немало, и после вкусного обеда клонило ко сну. Сняли унты, комбинезоны, улеглись на полу. Но не успели сомкнуть глаза - слышим за стеной шум, треск барабанов, звуки, похожие на глухие выстрелы. Мы вскочили и на всякий случай взяли наизготовку пистолеты. В чужом краю, к тому же ночью, могло быть всякое. Потом, не зажигая огня, приоткрыли занавеску и видим: по улице неторопливо шагает большая толпа, у многих в руках бумажные фонарики, хлопушки, факелы.

- Фу, черт. Напугали, - выругался техник Купчинов.

Оказывается, китайцы справляли в ту ночь один из своих праздников. Мы снова улеглись, но сон не шел: так и провалялись, пока за окном не занялся молочный рассвет.

Часа через два тот же сопровождающий, что нам показывал жестами "спать, спать", принес свежеиспеченные лепешки, душистый чай, а другой держал на поводках трех осликов.

- А это еще зачем? - невольно вырвалось у меня, когда я увидел смирно дремавших животных.

Китаец смешно оседлал палку, дал знать, что ослики поданы для нас.

- Да я же раздавлю эту скотинку, если на нее сяду, - рассмеялся Багрецов. Был он широк в плечах, да и ростом природа не обделила.

В унтах, комбинезонах не только штурман, но и мы выглядели великанами, поэтому от услуг отказались. Зачем понапрасну мучить безответных животных?

До Анцына нас сопровождал молодой, худенький китаец. В пути он пытался что-то рассказывать, но, убедившись, что мы ничего не понимаем, вышел вперед и начал мурлыкать себе под нос заунывную песню, взмахивая в такт шагам бамбуковой палкой.

- Товарищ капитан, - обратился ко мне Багрецов. - А вдруг китайцы уволокут наш самолет не в Ханькоу, а в другое место?

Честно говоря, и я думал об этом. Очень уж легковерно мы поступили. Подписали какую-то бумажку незнакомому человеку, а сами в кофейню. Успокаивало одно: честность китайцев. Это мне было известно еще по Синь-цзяню. К тому же бомбардировщик не яблоко. Его в карман не спрячешь, на базаре не продашь.

- Ручаюсь, что привезут точно в Ханькоу, - постарался я развеять опасения штурмана.

В Анцыне с помощью сопровождавшего нас китайца мы разыскали местного губернатора и жестами поведали о своих злоключениях. Губернатор понял нас и принял в нашей горькой судьбе живейшее участие. Он позвонил по телефону в Ханькоу и долго кого-то уговаривал, чтобы прислали самолет. Об этом мы его попросили.

Аэродром от города находился примерно в шести километрах. Мы собрались было идти, но губернатор упредил наше намерение.

- Рикша, рикша, - дважды повторил он известное нам слово.

- Рикша? Нет, - замахали мы руками. Нам, советским людям, претило использовать человека как тягловую силу, нас с детства воспитывали в духе благородства и уважения к людям. Словом, категорически отказались от любезного предложения и направились пешком.

На аэродроме в глинобитной фанзе располагалась китайская комендатура. Когда мы вошли в помещение, дежурный офицер встал из-за стола и попросил нас подождать. Потом позвонил по телефону и сообщил: самолет будет завтра.

Пока он нам объяснял, энергично жестикулируя руками, приоткрылась дверь, и мы увидели в соседней комнате японского летчика. Он что-то рассказывал китайскому офицеру, натянуто улыбался.

- Ваши летчики его сбили, а мы поймали, когда он опустился на парашюте, пояснил комендант. Потом спросил: - Что с ним делать?

- Что делать? Решайте сами, - ответили мы. - Он ваш пленный, и поступайте с ним согласно китайским законам.

Только вышли за дверь - слышим позади выстрел.

Обращаемся к переводчику:

- Что случилось?

- Вы сказали "закон". Вот по закону и поступили.

На аэродром в Анцын за нами прилетел на бомбардировщике командир экипажа Савченко. С ним был и штурман.

- Но как же мы впятером втиснемся? - спрашиваю командира экипажа.

- Ничего. Машина сильная. Как-нибудь уладим.

За управление самолетом я сел сам. Предстояло пересечь горный хребет, а погода плохая, идет дождь, видимость ограничена до предела.

Вот и Ханькоу. Встретили нас на аэродроме с большой радостью. Ведь трое суток никто ничего не знал о нашей судьбе. Решили, что погибли. И вдруг являемся живыми-здоровыми.

А у меня первый вопрос: пришла ли баржа с самолетом?

- Пока нет, но скоро будет, - постарались успокоить товарищи. Китайцы уже успели передать на аэродром, что самолет плывет по Янцзы, а летчики, то есть мы, здоровы и невредимы.

- Только вот задача: как мы доставим его на аэродром? - высказал свои опасения инженер.

Но об этом сейчас думать не хотелось. Я был преисполнен чувства благодарности к капитану катера, который честно сдержал свое слово.

В тот день я впервые встретился с П. В. Рычаговым. Невысокого роста крепыш, смелые, немножко навыкате, глаза. Слава о нем прошла, когда он еще сражался с фашистами в Испании. Этому человеку посвятил не один свой очерк журналист Михаил Кольцов. Я, как и все советские люди, восхищался боевой доблестью наших летчиков в Испании, в том числе и Рычаговым. В декабре 1937 года его избрали депутатом Верховного Совета СССР. И вот, когда развернулись боевые действия в Китае, Рычагов одним из первых снова попросился на поле битвы.

Подошел он ко мне, поздоровался, сказал одобрительно:

- Ух, и здорово же вы поработали! Японцы, наверное, чешут теперь затылки. Шутка ли: несколько десятков самолетов им придется записать в поминальник.

Рычагов прибыл для руководства боевыми действиями наших летчиков-добровольцев. С ним прилетели военный комиссар А. Г. Рытов и известный летчик-испытатель А. С. Благовещенский, который возглавил группу советских летчиков-истребителей.

К вечеру на аэродром приехал П. Ф. Жигарев. Он собрал всех участников боевого вылета на Нанкин и объявил благодарность. Рычагов предупредил нас: