Своя дорога - Галина Ли

Спать под эти вопли, начинающиеся со свиста и постепенно переходящие в утробное бульканье, а потом в откровенно кошачий ор, было невозможно, и я открыл глаза, чтобы тут же проникнуться завистью к остальным членам отряда.

Малышка спала, как все дети в ее возрасте, сладко и крепко, раскинув во все стороны руки и улыбаясь чему-то. Одеяло давно сползло в ноги, но утренняя прохлада девчонку особо не тревожила, потому что ее тело густо покрывал сероватый птенческий пух.

Я осторожно поднял одеяло, укрыл малышку, а потом посмотрел на ее соседку. Танита почивала, зарывшись с головой в одеяло, так что снаружи оставались только длинные светлые пряди.

Интересно, нам, что попалась глухая кошка? Уж она то должна была первая вскочить.

Тем не менее, девушка, как ни в чем не бывало, посапывала, опровергая всем своим видом полученные ранее знания о хвостатых хищницах.

Надо попросить Агаи поколдовать над супругой, полечить от этой странной глухоты, а то мало ли что может случиться в дороге, так и собственную жизнь проспать недолго.

— Ты проснулся, Дюс?

Этот глупый вопрос, заданный стоящему человеку, заставил меня пожать плечами и подойти к колдуну поближе.

Юноша сидел, сгорбившись и расставив в стороны согнутые в коленях ноги. Он держал перед собой руки, делая кистями и пальцами странные движения. Воздух в пространстве между ладонями мерцал всеми цветами радуги. Тонкие яркие нити оплетали длинные пальцы аптекаря и образовывали сложный узор, сияющий переливами. Еще одно движение кистей, и цветастая паутина стала шире.

— Еще немножко… — бормотал себе под нос аптекарь, накидывая одну волшебную петлю на другую, протаскивая едва видимые паутинки магической силы, скрепленной заклинаниями, — И можно будет попробовать.

Наконец он поднял оплетенные волшебством руки на уровень глаз и удовлетворенно улыбнулся, — Кажется, получилось!

При этом лицо молодого колдуна выражало одновременно гордость от осознания собственного мастерства и опасение за действенность, судя по всему только что придуманного заклятия. Он еще раз критически осмотрел со всех сторон разноцветный узор, неуверенно вздохнул и оглянулся на меня в поисках поддержки, — Дюс, рядом со мной оструганный колышек лежит, видишь?

Я нагнулся, подобрал тщательно очищенную от коры и заостренную с обоих концов короткую палку.

Такая ярко красная древесина могла принадлежать только «огненному» дереву, именуемому в простонародье «огневушка». Оно знаменито тем, что любая его часть, начиная от продолговатых, истекающих на изломе оранжевым соком, стручков, до узловатых, твердых, словно камень корней, использовалась колдунами и волшебниками всех мастей. Да и обычные мастеровые тоже не обходили его стороной — растертая кора была прекрасным красителем. А вот столяры растение не жаловали, уж слишком велик шанс, что кресло, изготовленное из «огневушки», в один прекрасный момент начнет брыкаться, как необъезженная лошадь.

— Приготовься, я кину на проклятие эту сетку, а ты должен пригвоздить его к земле. Только смотри, не промахнись!

Убедившись, что я готов встретить опасность, Агаи быстро просунул руки сквозь защитный контур, разлетевшийся от прикосновения на мелкие кусочки, и ловко загреб «паутиной» комок чужой злобы. Существо задрыгало конечностями, непроизвольно помогая опутывать себя заклинанием сирин. Радужные нити, соприкасаясь с тельцем проклятия, вспыхивали ярко белым цветом, а затем тихо гасли, превращаясь в подобие толстой пеньковой веревки.

— Давай! — крикнул Агаи и разжал руки.

Стоило коричневому тельцу упасть вниз, как я вогнал в него кол, пригвождая к черной почве и лишая возможности двигаться.

Надо сказать, что проклятие делали на совесть. Даже пронзенное насквозь, вколоченное в землю, оно неистово скребло своими лапками, цепляясь за траву.

Агаи уселся рядом на корточки и засвистел, запел на своем языке, мелодично и громко. И словно по команде, оструганная древесина налилась соками, выступившими на ее поверхности капельками влаги. Они твердели на глазах, превращаясь в побеги. Одни из них потянулись вниз и стали корнями, другие покрылись молодыми желтыми листочками. Прошло еще немного времени и перед нами вытянулось стройное «огненное» деревце. Оно мелко вздрагивало, видно было, что в его корнях что-то ворочается, но живая темница получилась надежная, корни один за другим обвивали колдовскую тварь и прижимали к земле, норовя утащить ее вглубь.

Наконец существо перестало сопротивляться, и теперь деревце ничем не отличалось от другой поросли на поляне.

— А если его срубят? — поинтересовался я.

Колдун молча приложил руку на ствол и на темно бордовой коре выступил трехпалый отпечаток. Знак демона Мов. Теперь каждый путник будет знать, что спать под деревом, трогать его, и тем более рубить вредно для здоровья.

— Ну и все-таки, а если попадется полный невежа?

Я смотрел на юношу и ждал ответа. Лучше заранее знать о неприятных сюрпризах и быть к ним готовыми, чем потом хлопать глазами, пытаясь сообразить, за что хвататься.

Агаи задумчиво пожал плечами, — Тогда он умрет, а оно снова отправится по твоему следу. Или, если тебя уже не будет на свете, по следам твоих потомков.

Вот это новость… Некрасиво, получается, по отношению к деткам, если они конечно у меня вырастут. Да и по отношению к самому себе тоже, не очень хорошо.

А ну как оно явится, когда я стану беззубым дряхлым стариком, не способным самостояте6льно ложку ко рту поднести?! Уж лучше сейчас сразиться, чем всю оставшуюся жизнь оглядываться.

Наверное, эти мысли отразились недовольством на лице, потому что Агаи схватил мою руку, сопроводив недозволительную вольность словами, — Не торопись, Дюс! Я наложил на него удерживающие чары. Даже если дерево рухнет и погибнет, оно не сможет освободиться двадцать лет. Так что не спеши. Ведь ты все равно не знаешь, как с ним бороться! Мечом тут делу не поможешь.

Аптекарь огладил гладкий ствол саженца, словно приласкал деревце. Клейкие листики чуть шелохнулись, отзываясь на нежность.

— Твое проклятие сделал не человек. Людям, даже если это очень сильный колдун, не дано оживлять заклинания. Так что потерпи. Наши старцы помогут тебе разобраться с твоими врагами и их волшебством. Радуйся хотя бы одному, больше они тебе вслед никого не отправят.

— Что, сил не хватит?

— Нет, просто пока первое не уничтожено, второе не родится.

Оборотень поднялся, потер пальцами покрасневшие от бессонницы глаза и зевнул, — Я посплю немного, ладно?

Я кивнул головой, подхватил котелок и пошел за водой.