Толстяк - Александер Минковский

он помог мне в этом. Но ничего этого я не успел сказать, потому что нас окружила толпа орущих ребят во главе с кудрявым.

— Толстый! Кабан! Бочка сала!

— Слушай, Жирный, это из-за тебя на меня взъелся Ус. Если бы не ты, он бы не стал вызывать меня сегодня.

— Мотай отсюда! — рявкнул я на него. — Нечего было цепляться.

— Я тебя еще так зацеплю, что ты на ногах не устоишь, — напирал кудрявый. — А ты, Яцек, что? Жир любишь? Носишь за ним его брюхо, чтобы не потерялось?

Я глянул на Яцека. Он как-то странно поморщился и пожал плечами. И тут же незаметно отодвинулся от меня. Совсем немного, может, на несколько сантиметров, но все же отодвинулся.

— Не твое дело, — пробормотал он, глядя на Грозда. Все покатились от хохота.

— А ты, Кит, не горюй, — «приободрил» меня большеносый Коваль. — В случае чего, мотай в аптеку. Там за литр рыбьего жира по две сотни отваливают.

— Я тебе и без аптеки отвалить могу! — пригрозил я.

Коваль был выше на целую голову, но я не сомневался, что справлюсь с ним. В Коми умеют драться, а я к тому же научился у Мишки некоторым надежным приемам.

— Можем попробовать, — согласился Коваль. — После уроков, во дворе у гимнастического зала.

— Хорошо, — сказал я. — Буду ждать.

— А может, и со мной? — вмешался кудрявый. — Ну как — попробуешь? Мне причитается — я сегодня из-за тебя получил двойку.

— Ладно, — повторил я. — Встретимся после уроков.

И снова обидный смех со всех сторон. Я огляделся. Яцек куда-то исчез.

— А со мной попробуешь?

— А со мной?

— Давай и со мной. Я всегда мечтал стать китобоем. Хочу помериться силами с китом.

— С бочкой селедок…

— С откормленным кабанчиком…

— Что здесь происходит?

Все сразу же расступились, пропуская вперед молодого мужчину в спортивной куртке. Я увидел квадратное лицо с серыми, чуть прищуренными глазами, высоким лбом и резко выступающими скулами. Лицо это было суховато, с резкими чертами, но несомненно очень красивое.

— А это наш новенький, — пропищал щупленький и очень бледный мальчишка, белкой вертевшийся среди ребят. Я неожиданно припомнил, что зовут его Войтек Бубалло. — От него вам никакого проку не добиться, ведь такому толстяку и через коня не перескочить.

Тут только я догадался, что передо мной стоит учитель физкультуры. Позднее я узнал его фамилию — Шульц.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал он, слегка прикусывая нижнюю губу, как бы сдерживая улыбку. — Ты занимаешься каким-нибудь спортом?

— Он фехтовальщик! — выкрикнул сзади Грозд. — А вернее, грозный рубака булок с маслом…

Я решил не обращать на него внимания.

— Я неплохо плаваю, — сказал я. — И еще хожу на лыжах.

Не было бы преувеличением, если бы я сказал, что очень хорошо хожу на лыжах, потому что в Коми лыжи всю зиму не снимают с ног: снег там настолько глубокий, что без лыж провалишься по шею. Даже Мишка признавал, что из меня вышел отличный лыжник: мне легко удавались любые виражи на самых крутых склонах, а на школьных соревнованиях я никогда не опускался ниже третьего места. И это при том, что лыжи в Коми считаются национальным видом спорта.

— Ну что ж, посмотрим, — повторил учитель физкультуры и снова чуть заметно прикусил губу. — Люблю спортивных ребят.

Ему ответил дружный взрыв хохота. И что их так веселило? Я снова поискал глазами Яцека. Но ни рядом, ни в коридоре его не оказалось, наверное, ушел в свой класс. К тому же послышался звонок, означающий конец перемены.

Они дожидались меня у гимнастического зала. Выглянув в окно, я увидел там почти всех мальчишек седьмого «Б». Я зашел за Яцеком и застал его укладывающим в портфель учебники.

— Ты на меня за что-нибудь злишься? — спросил я.

— С чего ты взял, — пробормотал он, целиком поглощенный портфелем.

— Тогда пошли вместе, — сказал я. — Я сейчас буду с Ковалем драться. И с Гроздом — тоже. Они уже ждут меня внизу.

Только теперь он поднял голову и посмотрел на меня с удивлением, в котором был оттенок зависти.

— Ты собираешься драться с Ковалем? Да это же самый сильный парень во всей школе. И ты что — согласился?

— Я сам ему предложил.

— Ты… Ему?.. — изумление его возросло еще больше.

Я почти вплотную приблизился к Яцеку. В школьном коридоре кроме нас никого не было. Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Если ты против меня ничего не имеешь, то в чем дело? — спросил я. — Ты все время сторонишься, даже поговорить не хочешь со мной. Это что — из-за их насмешек?

— Не выдумывай…

Я отступил от него на шаг.

— Послушай, — попросил я его, — скажи мне честно: я что, и в самом деле такой толстый?

Он пробормотал что-то неразборчивое.

— Ты скажи: правда или нет? — не отступал я.

— Ну… правда, — неохотно отозвался он. — Я-то уже привык, а они тебя в первый раз видят.

Я так сжал кулаки, что даже косточки побелели.

— Ладно, пойдем, — сказал я. — Будешь моим секундантом.

Он молча кивнул головой. У меня создалось впечатление, что соглашается он без особого энтузиазма. Мы бегом спустились по лестнице, пересекли двор и оказались рядом с гимнастическим залом. Коваль уже успел снять куртку и стоял в одной рубашке.

— Ну как, кит, не идешь на попятный? — осведомился он, закатывая рукава.

Я тоже снял куртку и закатал рукава. Нас обступили тесным кольцом, оставив посреди немного свободного места. Я поглядел на Яцека, который с интересом следил за нашими действиями.

Страха я не испытывал. Достаточно нанести удар в ямку, которую еще называют солнечным сплетением, и противник ляжет как миленький. А вполне возможно, что мне удастся захватить его кисть и бросить через себя. Это был любимый Мишкин прием.

— Начинайте, — поторопил нас Грозд. — Чего дожидаетесь?

Я стоял напротив Коваля и думал, что если мне удастся задать ему хорошую трепку,