Мы всегда жили в замке - Ширли Джексон

макушку, стал что-то кричать и бросать в нас прутики, пока моя невестка не сделала ему выговор в резкой форме. Ей не нравилось, что веточки путаются в ее волосах, моей жене это тоже не нравилось, хотя она никогда бы не заговорила первой. Я думаю, что моя жена была исключительно вежлива с твоей матерью, Констанс. Я бы не вынес, будь это иначе. Ведь мы жили в доме моего брата и ели его еду. Знаю, что брат вернулся домой к обеду.

– У нас были гренки с сыром, – заметила Констанс. – Все утро я работала в огороде, и мне нужно было приготовить что-то по-быстрому.

– Да, именно гренки с сыром. Я часто размышлял о том, почему мышьяк не положили в гренки с сыром. Интересный факт, и я в моей книге сделаю на него особое ударение. Почему же мышьяк не положили в гренки с сыром? Тогда бы они прожили на несколько часов меньше, но и дело закончилось бы куда быстрее. Констанс, из всех блюд, что ты готовишь, я исключительно не люблю только одно – гренки с сыром. Никогда не стал бы есть гренки с сыром.

– Я знаю, дядя Джулиан. Я никогда не готовила их для тебя.

– Гренки с сыром отлично подошли бы для мышьяка. Насколько мне помнится, вместо них я ел салат. На десерт был яблочный пирог, который оставался со вчерашнего ужина.

– Солнце садится. – Констанс встала и отряхнула руки от земли. – Я отвезу тебя в дом, иначе ты замерзнешь.

– Гренки – самое оно для мышьяка, Констанс! Странно, что тогда никто об этом не подумал. Как тебе известно, мышьяк не имеет вкуса, хотя могу поклясться, гренки очень даже имеют вкус. Куда ты меня везешь?

– В дом. Ты побудешь в своей комнате часок до ужина. А после ужина, если захочешь, я тебе поиграю.

– Я не могу позволить себе тратить время, дорогая. Мне нужно вспомнить и записать тысячу подробностей. Нельзя терять ни минуты! Мне больно думать, что я могу упустить какую-нибудь мелочь их последнего дня; моя книга должна быть полной. Думаю, что в целом они все приятно провели день, и, разумеется, хорошо, что они не догадывались, что он будет для них последним. Констанс, я, кажется, продрог.

– Через минуту ты будешь в своей теплой комнате.

Я медленно шла за ними, хотя мне не хотелось покидать сад, в котором сгущались сумерки. Вслед за мной шел Иона, ориентируясь на горевший в доме свет. Когда мы с Ионой вошли в дом, Констанс как раз закрывала дверь в комнату дяди Джулиана. Она мне улыбнулась.

– Он уже практически заснул, – тихо сказала она.

– Ты будешь обо мне заботиться, когда я сделаюсь такой же старой, как дядя Джулиан? – спросила я.

– Если все еще буду рядом, – ответила Констанс, и я похолодела. Я сидела в своем углу, держа на руках Иону, и наблюдала, как она двигается на ярко освещенной кухне, проворно, однако бесшумно. Через минуту она попросит меня накрыть на стол в столовой для нас троих. Потом, после ужина, наступит ночь, мы будем вместе сидеть на теплой кухне, под надежной охраной нашего дома, и снаружи никто и ничего не увидит, кроме полосы электрического света.

4

В воскресенье перемены стали на один день ближе. Я твердо решила не думать о трех волшебных словах и не впускать их в свой ум, однако ветер перемен дул так сильно, что их было не избежать. Перемены накрыли наше крыльцо, кухню и сад, точно густой туман. Я не собиралась забывать свои волшебные слова, это были «МЕЛОДИЯ», «ГЛОСТЕР» и «ПЕГАС», но я не желала впускать их в свой разум. Погода утром воскресенья была тревожной, и я подумала, что Иона, в конце концов, сумеет накликать на нас ураган. Солнце заливало кухню, но по небу быстро проносились облака, и, пока я завтракала, резкие порывы ветра то и дело проносились по кухне и вылетали вон.

– Надень сапоги, если пойдешь сегодня гулять, – сказала мне Констанс.

– Думаю, что дядя Джулиан не сможет сегодня сидеть в саду; ему будет слишком холодно.

– Чисто весенняя погода, – заметила Констанс и улыбнулась, глядя в сад.

– Констанс, я тебя люблю, – сказала я.

– И я тебя люблю, глупышка Меррикэт.

– Дяде Джулиану получше?

– Не думаю. Он съел свой завтрак, пока ты еще спала, и мне показалось, что он слишком утомился. Сказал, что ночью выпил лишнюю таблетку. Наверное, ему становится хуже.

– Ты за него боишься?

– Да. Очень.

– Он умрет?

– Знаешь, что он сказал мне сегодня утром? – Констанс обернулась и встала, прислонившись к раковине, и печально посмотрела на меня. – Он решил, будто я тетя Дороти, он взял меня за руку и сказал: «Как ужасно быть старым, просто лежать и думать – когда это произойдет?» Он очень меня напугал.

– Зря ты не позволила мне забрать его на Луну, – сказала я.

Я подумала, что дядя Джулиан был действительно очень счастлив, у него были Констанс и тетя Дороти, которые о нем заботились. И я дала себе зарок, что длинные тонкие предметы будут мне напоминать о том, что надо быть добрее к дяде Джулиану; сегодняшнему дню предстояло стать днем длинных тонких предметов, поскольку я уже нашла волос на своей зубной щетке, а еще нитка застряла в спинке моего стула, а еще я видела щепку, отлетевшую от ступеньки на заднем крыльце.

– Приготовь ему маленький пудинг, – предложила я.

– Наверное, я так и сделаю. – Она взяла длинный тонкий разделочный нож и положила на край раковины. – Или сварю ему чашку какао. И клецки к курице на обед.

– Я тебе нужна?

– Нет, Меррикэт. А теперь беги, только надень сапоги.

День был облачным, солнце то и дело скрывалось, и Иона перепрыгивал из тени в тень, явно следуя за мной. Когда я бежала, он тоже пускался бегом, когда я останавливалась, застывая на месте, он тоже останавливался, а потом двигался в сторону, делая вид, будто мы с ним вовсе не знакомы; потом садился и ждал, пока я не побегу снова. Мы пришли на широкое поле, которое сегодня напоминало собой океан, хотя я никогда не видела океана; трава колыхалась на ветру, по траве скользили тени облаков, а деревья вдали раскачивались туда-сюда. Иона исчез в траве, которая выросла и стала такой высокой, что я могла касаться ее ладонями при ходьбе, и совершал некие загадочные маневры; на минуту трава пригибалась под ветром, потом вдруг шла торопливой рябью, отмечая траекторию кошачьего бега. Заняв исходную позицию в углу поля, я начала пересекать его по диагонали к противоположному углу; дойдя до середины, я вышла прямо к камню, который отмечал место, в котором была зарыта кукла. Ее-то я могла найти с легкостью, хотя большинство прочих моих сокровищ