Любовь после развода - Мария Николаевна Высоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что, если его знакомства и правда уходят корнями глубоко в криминал? Если это так, получается, я опять вляпаюсь, сама того не подозревая. Мы много лет не виделись, и добрым самаритянином Шалимов уж точно не выглядит. Хоть и помогает.
Что он в итоге попросит за свою помощь?
– Ты правда не боишься, что он напишет на тебя заявление? Ты его ударил и…
– Если так произойдет, это будут не твои проблемы.
– У тебя есть какие-то связи? – понижаю голос, а Шалимов улыбается. Как на дурочку на меня смотрит.
– У меня охранное агентство. Естественно, у меня есть связи.
– Да, я видела на визитке. Просто раньше говорили, что ты машины угонял. Не подумай ничего такого, – вздыхаю. – Боже, – давлю пальцами на виски.
Ну вот что я несу, а главное – зачем?
– А ты замуж по залету вышла, чтобы богатого мужика не упустить, в курсе?
– Что? – моргаю.
– Слухи, – пожимает плечами. – Не верь всему, что говорят.
Глава 11
Месяц спустя
– Бог тебя накажет, вот увидишь!
Оглядываюсь на кричащую мне в спину свекровь. Судебное заседание по делу о нашем разводе только-только закончилось. Мы наконец-то никто друг другу. Нажитое в браке имущество, которого, как я и предполагала, было не так много, разделили пополам.
Так, например, новенький «Лексус» Ершова теперь и мой на пятьдесят процентов…
Правда, когда эта самая часть нажитого перейдет мне, еще неизвестно.
Лёша очень затянул процесс. Первый раз отправил вместо себя адвоката, потому что якобы упал на стройке и получил сотрясение. Справка о его некой «недееспособности» была предоставлена суду, но я не очень-то в это верю.
Его личное появление в суде закончилось саботажем, из-за которого процесс снова перенесли. Все это происходило несмотря на то, что на него и так уже было написано заявление.
За то, что он меня…
За ЭТО ему назначили штраф. Просто штраф. Он все-таки подсуетился в тандеме с адвокатом, заплатил кому надо, а я просто побоялась поднимать общественный резонанс, потому что, как правило, на людях ты медленно из пострадавшей становишься той, которая «сама виновата».
Недели между заседаниями я боялась собственной тени. Ершов писал мне, звонил с левых номеров, оскорблял, угрожал, запугивал…
Я даже сменила квартиру. Съехала в небольшую студию, где вечные проблемы с горячей водой. Но лучше мыть голову по утрам водой из вскипяченного чайника, чем ждать, когда этот сумасшедший снова заявится в мой дом.
Итогом этого кошмара стало освобождение.
Вытаскиваю из кармана обручальное кольцо, которое специально сегодня взяла с собой, и выбрасываю в снег прямо здесь, у суда. На глазах у бывшей свекрови и ее сыночка.
В глубине души осознаю, что мне доставляет дикое удовольствие смотреть на их вытягивающиеся лица. И Ершов, и его мать всегда делали огромный акцент на деньгах. Я заведомо знала, что мой поступок их разозлит. Этого и хотела.
– Теперь можно золотом разбрасываться! – вопит Вера Кирилловна. – Приживалка! Всю душу из моего сына вытряхнула, а теперь и за деньги принялась. Стерва!
Адвокат пытается успокоить эту старую дуру, а я смотрю на все это и не понимаю, как столько лет могла прожить с этими людьми бок о бок. Что со мной такое было? Почему?
Прячу руки в карманы пальто и, гордо подняв голову, направляюсь в сторону остановки.
Снег, летящий в лицо, и порывы ветра не смущают. Даже не мешают ничуть.
Я счастлива. Я рада тому, что все это наконец-то закончилось.
Воспоминания о том, как нам было хорошо когда-то с Лёшей, стерлись из памяти в тот злополучный вечер, когда он нашел меня в съемной квартире и надругался.
Я не знаю, сколько слез тогда выплакала. Сколько отвращения к себе испытала. Сколько раз думала о том, что моя жизнь кончена…
Пока еду домой, звоню маме, сообщаю главные новости. Слышу, как она выдыхает на том конце трубки. После того как я ей рассказала о Лёше, она постоянно была на связи. Поддерживала. Вот и сейчас поздравляет с началом фактически новой жизни.
Утро следующего дня начинается будто как-то иначе. Даже солнце ярче светит. Я просыпаюсь еще до будильника, делаю растяжку, принимаю душ, готовлю для себя завтрак, включаю фоном музыку и с улыбкой на лице еду на работу.
Мне кажется, я только за это утро улыбаюсь больше, чем за последние несколько месяцев, а может, и лет.
Сложно было радоваться новому дню, когда на кухне вечно брюзжала недовольная мной и жизнью в целом свекровь.
У нас с ней сразу отношения не сложились. Она восприняла меня в штыки, а потом с гордостью сообщила, что перевоспитает. Сделает из меня нормального человека, блин.
Я как-то прочла, что после развода женщина только расцветает. Неужели правда?
Иду по расчищенной дорожке от автобусной остановки и чувствую, что даже спина прямее стала.
– Алинк, – Симка хлопает дверью в своей машине и быстрым шагом идет в мою сторону. Слышу короткий писк сигнализации.
– Привет, – улыбаюсь.
Обнимаемся. Сима еще на прошлой неделе вернулась в город. Она поддерживала меня все эти месяцы. Сначала по телефону, потому что была в командировке, потом лично, когда прилетела.
Благодаря ей я не закрылась в себе. Благодаря ей вовремя очнулась и перестала считать себя грязной и недостойной после того, что сделал Ершов. Это ему должно быть стыдно, не мне. Но общество так нас программирует, что мы чувствуем ответственность за преступника, перекладываем вину на себя. Унижаем сами себя и до жути боимся повторения.
– Алин, зайди ко мне, – директриса заглядывает в столовую за кофе, когда мы обедаем. Обычно она всегда ест отдельно и гораздо раньше
