Любовь после развода - Мария Николаевна Высоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А можно позвонить? – подхожу к стойке консьержки.
Женщина проходится по мне строгим взглядом, снова делая акцент на носках.
– Муж?
Киваю.
– Горе ты луковое. Проходи, садись вот тут. Тапочки сейчас тебе дам. – Выдвигает какой-то ящик внизу. – А думается, дом элитный. Люди состоятельные живут. Избил?
– Выгнал.
– В полицию надо заявить.
– Это бесполезно.
– Держи, – протягивает мне тапочки. – Сейчас чай сделаю. Анна Павловна я.
– Алина.
– Алина, тебе хоть куда идти есть?
– Надеюсь. Можно? – смотрю на телефон.
– С моего звони, – протягивает мобильник.
– Спасибо.
Отхожу в сторонку и все еще подрагивающими пальцами набираю номер Максима. Слушаю гудки.
– Говорите, – Шалимов отвечает отрывисто, будто сильно чем-то занят. Вероятно, я и правда его отвлекла.
– Привет. Максим, это Алина… Климова.
– Алин? Привет. Слушай, дел по горло, давай чуть позже созвонимся. Ладно?
Понимаю, что он вот-вот трубку повесит, поэтому выпаливаю без всяких вступлений:
– Ты можешь одолжить мне денег? – Зажмуриваюсь. Стыдно. Никогда так стыдно, наверное, не было. – Я отдам. Все отдам. Мне немного нужно, – добавляю так же торопливо, но уже гораздо тише.
– Без проблем. Сколько нужно?
Сколько? Сколько мне нужно? Снять комнату, вещи какие-то купить, не могу же я в свитере в минус по улице ходить, ботинки тоже… Когда смогу забрать у Ершова свое, еще неизвестно.
Закусив указательный палец, хаотично соображаю, какую сумму назвать.
– Алин, ты там?
– Да. Да. Мне жилье снять…
– У тебя все нормально там вообще?
– Да. Да, форс-мажор просто.
– Понял. Карта к этому номеру привязана?
Привязана, конечно, к номеру, но не к этому, и вообще осталась дома.
– Я ее потеряла, – бормочу. – Мы можем где-нибудь встретиться?
– Я сейчас на Ямской. Ты где территориально?
– В ***.
– Минут через сорок, час подъеду.
– Спасибо. Большое спасибо, – мямлю, не сразу понимая, что Шалимов уже отключился.
Глубокий вдох не помогает унять дрожь и стыд. Реветь теперь хочется не оттого, что Лёша со мной сделал, а от этого самого стыда.
– Ну что там? – Анна Павловна протягивает мне кружку с чаем.
– Сказал, что через сорок минут подъедет, – возвращаю телефон.
– Хорошо. Сиди грейся тогда.
– Спасибо, – покрепче стискиваю теплую кружку ладонями и делаю маленький глоток черного чая с мятой.
К счастью, Анна Павловна ни о чем больше не спрашивает. Все сорок минут, что я жду Максима, мы просто сидим, иногда перебрасываясь словами на нейтральные темы.
Шалимов приезжает с опозданием, но приезжает. Это главное. Выхожу на улицу в тапочках. Не стремно же? Пусть думает, что просто из дома выбежала. В порядок я себя уже привела. Глаза не красные, лицо не припухшее, волосы расчесаны, следов моего скандала с мужем не осталось.
– Привет. Спасибо, что приехал, – улыбаюсь, натягиваю рукава свитера на пальцы.
– В тачку садись. Не мерзни.
Юркаю в салон. Здесь тепло и приятно пахнет.
– Ты в порядке? – Макс проходится по мне изучающим взглядом.
– Да. Да. Все хорошо.
– Держи, – протягивает мне деньги.
Не пересчитывая ясно, что здесь много. Гораздо больше, чем мне нужно.
– Тут много…
– Много – не мало. Бери.
– Спасибо, – киваю, улыбаюсь, а когда смотрю в окно, вижу, как из подъезда выбегает Лёша. Зажмуриваюсь. Охватывает настоящий ужас.
Ершов подлетает к машине, открывает дверь с моей стороны и резко выдергивает меня за руку на улицу. Падаю на подмороженный асфальт. Кажется, сдираю кожу на ладонях.
– Что, любовничка вызвала, дрянь? И ты мне еще что-то говорить будешь? Шлю…
Договорить Ершов не успевает. Поднимаю голову и вижу, как Максим бьет его по лицу и толкает на землю.
Лёша отползает, вытирает кровящий нос и орет на всю улицу:
– Я тебя засужу, козел. В тюрьме сгниешь. Ты хотя бы знаешь, кто я?!
– Скройся, покемон, – слышу грубый голос Макса где-то сбоку. – В машину садись.
– Что? – моргаю.
Максим подхватывает меня под живот и поднимает на ноги.
– В машину сядь, Алин.
Киваю. Забираюсь в салон. Ничего не понимаю, если честно. Макс трогается с места. Я кусаю нижнюю губу, да посильнее. Когда чувствую вкус крови, кричу, что нужно остановиться.
Шалимов бросает на меня разъяренный взгляд. Затихаю тут же и уже тише объясняю, зачем нужно вернуться.
– Мне нужно, нужно… Тапки вернуть. Я их у консьержки одолжила.
– Что значит одолжила? – Барабанит по рулю и постоянно смотрит на бардачок. – Твои где?
– В квартире.
– Он тебе шмотки не отдает? Выгнал?
Опускаю голову. Рассматриваю свои пальцы. Боже, что я там говорила про стыд? Все это бредом было. Вот когда я на самом деле со стыда сгораю. Сейчас. В эту минуту.
Вытираю непрошеные слезы, часто киваю и снова кусаю губы.
Максим играет желваками, снова смотрит на бардачок, выдыхает, на секунды прикрывает глаза, когда притормаживает на светофоре, а потом на этом же перекрестке и разворачивает машину.
Мы заезжаем во двор. Макс паркует машину у подъезда. Ершова тут уже нет. Вылезаю на улицу, с опаской оглядываюсь по сторонам. Ежусь от холодного ветра и торопливо иду в сторону подъезда, только сейчас понимая, что ключей у меня нет.
Шалимов закрывает машину, а когда оказывается за моей спиной, Анна Павловна открывает нам дверь, видимо заметив по камерам, что мы стоим у подъезда.
– Спасибо, – благодарю, как только заходим внутрь.
– Домой твой благоверный поднялся. Хамло то еще, – возмущается женщина, а все, что я могу, это просто кивнуть.
Макс вызывает лифт. Когда
