Неугомонный - Соломон Яковлевич Лурье

греков из других городов, которые владели тогда золотыми россыпями, и отбирали у них эти россыпи; другие вожаки колонистов в это время натравливали одно фракийское племя на другое, заключали с фракийскими племенами скрепленные клятвами договоры дружбы и нарушали их. Войско добывало пропитание тем, что нападало неожиданно на фракийские племена, убивало мужчин, уводило в рабство женщин и детей, отбирало припасы. Архилох все яснее понимал, что он находится не в кругу героев, а среди бандитов и убийц. Вот как он описывает одну из «замечательных побед» над фракийцами:Мы настигли и убили счетом ровно семерых, — Тысяча убийц нас было!..

С детства Архилох знал, что главная доблесть воина — во что бы то ни стало сохранить свой щит, не бежать с поля сражения, умереть на своем посту.

Так он и поступал в борьбе с наксосцами. Но во имя чего он должен был умереть здесь, во Фракии? Чтобы было уничтожено еще одно мирное поселение, чтобы Главк и еще несколько богатых аристократов завладели золотыми россыпями?

А война с фракийцами была тяжелым делом. Они были очень многочисленны. Стоило им прекратить раздоры между собой и объединиться, и греки были бы без труда ими уничтожены. Поэтому греческие полководцы вели тонкую игру, настраивая одно фракийское племя против другого, но это им не всегда удавалось. Вот почему большой радостью для греческих колонистов на Фасосе была весть, что главные их враги саийцы, фракийское племя, жившее на материке против Фасоса, начали войну против их соседей с запада — фракийского же племени бисалтов. Царь бисалтов Гебелейсис обратился к грекам за помощью. Главк и другие военачальники паросских переселенцев решили воспользоваться этим случаем и послали в Родопу, столицу бисалтов, посольство для заключения военного союза.

В это посольство Главк взял с собой и Архилоха. От матери-фракиянки поэт научился немного фракийскому языку; кроме того, его слава поэта распространилась и на фракийское побережье, а фракийцы почитали поэтов, видя в них людей, угодных богу. Вот почему Главк взял с собой Архилоха, хотя тот был простым воином.

Стоял июль. В это время на Эгейском море дуют сильные западные ветры. Во времена Архилоха греки на своих утлых суденышках еще не отваживались выходить в море в июле, но необходимо было спешить, а продвигаться по суше по вражеской земле было еще более опасно.

Главк, Архилох и еще несколько воинов пустились в путь на небольшом парусном судне. Грести не приходилось, так как сильный ветер и без того гнал лодку достаточно быстро. Главк, уже побывавший у фракийцев, рассказывал Архилоху:

— Фракийский народ — самый многолюдный на свете. Фракийцев во много раз больше, чем греков. Если бы все фракийцы действовали единодушно, их никто не мог бы одолеть, и они были бы самым сильным народом в мире, но, к нашему счастью, они никогда не будут согласны между собой, и поэтому они для нас не страшны.

— Но зато они очень храбры, — заметил Архилох.

— Да, это настоящие звери, — ответил Главк, — и драться с ними — нешуточное дело. Живут они как дикари: все домашние и полевые работы у них выполняют женщины и рабы. Говорят, что каждый фракиец имеет обычно от десяти до двенадцати жен, а знатные — и того больше. А если кто имеет четыре или пять жен, про того говорят: «Да он почти холостой!» — и считают его несчастным. Они покрывают свое тело татуировкой.

— Что значит — татуировкой? — спросил Архилох.

— Это значит, что они накалывают себе всевозможные рисунки на теле, и эти рисунки остаются на всю жизнь. Благородный человек должен быть обязательно украшен такими рисунками — у кого их нет, тот считается неблагородным. Мужчины ничему не учатся, кроме военного дела. Жить в праздности считается у них высшей доблестью, заниматься земледелием для них — самое постыдное дело. Самое благородное дело для мужчины-фракийца — война и разбой.

Архилох подумал обо всем пережитом им в последнее время и сказал:

— Ну, в этом и мы от них недалеко ушли!

После недолгого плавания судно прибыло в прибрежную фракийскую деревушку Аргил. Здесь греков уже ожидали царские посланцы из Родопы и перевезли их на лошадях в столицу. По дороге греки узнали печальную весть: царь Гебелейсис скоропостижно скончался, на престол вступил его юный сын, который ни шагу не делает без советника Эсидра. С ним и придется иметь дело фасосским послам. Послы прибыли в Родопу перед самыми похоронами царя. По фракийским представлениям, прежде чем похоронить царя, надо было послать гонца на тот свет, к Залмоксису (так называли своего бога фракийцы). Хотя, как думали фракийцы, все праведники попадают в загробный мир и живут там вечно, получая любые удовольствия, какие только ни пожелают, но царей там встречают с особой торжественностью. Поэтому необходимо было предупредить бога, послав к нему гонца, чтобы он мог подготовить царю пышный прием. Архилоху разрешено было присутствовать при церемонии отправки гонца на тот свет.

Воины выстроились вдоль дороги. На головах у них были шапки из лисьих шкур, на теле — короткие рубахи, а сверху — длинные пестрые плащи, стянутые поясом. На ногах была высокая обувь из козьих шкур мехом наружу; эта обувь доходила до колен. Вооружение состояло из легких щитов, сплетенных из ивовых прутьев, луков и коротких мечей. В правой руке они держали по два острых копья, а в левой — по одному. Был устроен жребий. Сперва каждый бросил в ящик черепок с изображением своего герба,[15] а затем старейший воин, перемешав черепки, вынул из ящика один из них. Тот воин, чей черепок он вытянул, должен был отправляться гонцом к Залмоксису. Ему торжественно передали точное поручение: он должен сказать богу, что скоро прибудет царь, а также сообщить ему, в чем нуждается народ бисалтов на этом свете.

После этого четыре воина подошли к гонцу с обеих сторон, взяли его за руки и за ноги и подбросили высоко в воздух, так что он упал на подставленные копья. Воин умер, пронзенный насквозь копьями. Затем все остальные воины с громкими криками пустили