Отпуск бойцовской курицы - Фаина Раевская

Проследив, чтоб сестренка выпила таблетку, я нахлобучила на голову шляпку и беспечно сообщила:

— На переговорный пункт пойду. Ромашке позвонить надо.

— Давай, только, надеюсь, ты ничего ему не скажешь, — зевнув, напутствовала меня Дуська.

— Конечно, не скажу! — Я усмехнулась. — Разве я похожа на камикадзе? Пошла я, Дусь, а ты поспи!

Едва я оказалась за калиткой, мысли поскакали, как блохи на бездомной собаке.

«Значит, так! — думала я, торопливо шагая в направлении причала. — Перво-наперво, нужна лодка. Быстренько сплаваю на место преступления, поищу там сумочку. Если убийца ее не прихватил, что вероятнее всего, значит, она там. Потом к Хоботу, а потом… Надо все-таки Ромке позвонить, на самом деле!»

Ваньку я заметила сразу. Он старательно надраивал белоснежную палубу «Ариэли».

— Ванька, срочно нужна лодка! — поднявшись на яхту, заявила я.

— Зачем это? — не прекращая работы, спросил юнга.

— Сумочку я свою на Алчаке оставила, а там все документы, паспорт и все такое… — вдохновенно врала я.

— Не поеду! — решительно рубанул ладонью воздух Ванятка. — Я там таких страхов натерпелся! А ты добровольно туда лезешь. Не поеду — и все тут!

— Вань, — принялась канючить я, — как же я без документов-то? Там и паспорт, и билеты на самолет, и деньги… Что ж мне теперь, насовсем здесь оставаться? Вань, а хочешь, я тебе еще торт-мороженое куплю?

— Два, — сказал меркантильный юноша.

— Согласна! Только поехали сейчас же, пока Дуська спит!

Негритенок, горестно вздыхая, спустился по трапу и направился к лодке. Следом за ним поспешала и я.

Двадцать минут спустя я уже входила в грот. Ванька после долгих уговоров остался ждать в лодке. Когда мы отчаливали, юнга предусмотрительно захватил фонарик, и теперь я мысленно произносила слова благодарности в его адрес. Освещая себе путь тонким лучиком, я осторожно приблизилась к расщелине, в которой попеременно застряли наши с Дуськой ноги. Голова все еще лежала на месте. Я принялась шарить светом в темноте грота, но, увы, ничего интересного не обнаружила: сумки не было. Полазив еще минут пять для надежности, я решила поискать на берегу, там, где Ванька нашел тело. Уровень за время моего отсутствия значительно поднялся, и теперь Марго была совсем скрыта под водой. Стараясь не смотреть на утопленницу, я сантиметр за сантиметром изучала местность. Ничего! Значит, сумку взял убийца. Я собралась уходить, не удержалась и бросила прощальный взгляд в воду. Водоросли, опутавшие ноги покойной, шевелились, словно живые существа, при каждом движении волны. Вдруг между водорослями я разглядела какой-то темный предмет. «Сумка!» — мелькнула мысль. Представив себе, что сейчас придется лезть в воду, где плавало обезглавленное тело, я заревела.

— А вдруг оно меня коснется? — размазывая слезы, пожаловалась я неизвестно кому. — Я же утону! И за что все это на мою голову?! А у меня к тому же еще укус не зажил!

Разговаривая сама с собой, я все же сняла босоножки и осторожно ступила в воду.

Слезы потекли еще обильнее, мне стало невыносимо жаль себя, но я с упорством маньяка шаг за шагом пробиралась к заветной цели. Вода дошла уже до колен.

— Надо же, как здесь глубоко, — стукнула я зубами и, наклонившись, принялась шарить руками по дну.

Наконец я нащупала кожаный ремешок и потянула на себя. Не тут-то было! Видимо, он за что-то зацепился и не желал покидать убежища. Я дернула посильнее — тот же результат.

— Да что же это такое?! — разозлилась я и рванула изо всех сил.

Ремешок поддался, а я со всего размаху шлепнулась в воду. Ноги Марго под действием отбегающей волны мягко коснулись моей шеи.

— Мама! — заорала я и вылетела на камни, прижимая к груди сумку. Не учла я лишь одного: камни были мокрые и скользкие. Не удержавшись, я опять рухнула в воду, только на этот раз прямо на тело. Перед глазами оказалась шея, из которой торчали какие-то трубки и трубочки омерзительного цвета.

— Господи, умираю! — пробулькала я и закрыла глаза.

И тут над головой раздался Ванькин крик:

— Женька, ты чего?! Утонула, что ли? Ты давай не балуй! Или меня пугать вздумала? Вылезай, кому говорю!

Я подняла голову и просипела:

— Руку дай!

Ванька, дрожа всем телом, протянул мне руку, и я, тихонечко скуля, выбралась на сушу. Не выпуская моей руки, вторая рука намертво вцепилась в сумку, юнга ринулся к лодке. Я едва переставляла ноги и повторяла трясущимися губами:

— Господи, господи, господи…

Уже в лодке Иван, видя мое полуобморочное состояние, залепил мне звонкую пощечину. Щека вспыхнула, безумный блеск из глаз исчез, а лицо приобрело осмысленное выражение. Я схватилась за ушибленное место.

— Ты чего дерешься? — было ужасно обидно схлопотать по физиономии.

— А ты чего? На фига ты с ней обнималась? — Ванька тоже выглядел испуганным и не переставал дрожать.

— Я не обнималась, а упала и утонула.

— Утонула! — передразнил юнга. — А туда же… курица ты бойцовская. Вечно с вами, девчонками, проблемы! Нет, я точно никогда не женюсь, и не уговаривайте!

Продолжая антифеминистские выступления, Ванька завел мотор, и мы наконец уехали со страшного места. Я поклялась, что никогда больше сюда не вернусь, даже под дулом пистолета. Время показало, как сильно я заблуждалась.

Расстались мы с Иваном на причале. Он хмурился больше обычного и бросал в мою сторону грозные взгляды. Очевидно, он решил отыграться на мне за всех своих соплеменников, я хотела сказать, за всех мужчин человечества. Такое поведение приятеля настроения мне не добавило, и я, жалобно повздыхав для порядка, уныло поплелась домой.

Дуська еще спала. Дядя Саша, уже опохмелившись, лениво переругивался с супругой. Я спрятала сумочку Марго под кровать и, схватив полотенце, помчалась в душ: очень хотелось поскорее отмыться от объятий покойницы. Подставив тело под упругие струи воды, я задалась вопросом: что сначала нужно сделать — пойти к Хоботу или заглянуть в сумочку? Если учесть, что последняя неопределенное количество времени пролежала в воде, то следовало бы сначала просушить содержимое, а потом уж заняться его изучением. Значит, сначала пойду к Герману Максимовичу. Перед визитом не мешало бы заглянуть к Олегу. Он какой-никакой, а врач, поэтому обработает последнюю рану, полученную мной при падении в гроте. Только вот где его искать? Сейчас самый разгар рабочего дня, он наверняка со своими зверушками мотается в поисках заработка.

Из душа я вышла отмытая до скрипа. Однако меня все равно еще потряхивало, а руки предательски дрожали. Вытащив сумочку из-под кровати, я бегло осмотрела ее и ее содержимое. Сумка кожаная, дорогая. Металлический обруч, выполненный в виде надписи «Moschino», слегка позвякивал. Что-то мне подсказывало, что сумочка эта не китайско-турецкого производства. Я открыла «молнию» и принялась выкладывать содержимое на газетку. Так, паспорт, загранпаспорт, записная книжка — в этом месте я посоветовала себе не торопиться и подождать, пока она высохнет, — косметичка, мобильник, пачка сигарет «Davidoff», зажигалка «Ронсон», кошелек… В общем-то стандартный набор любой уважающей себя женщины. Аккуратно разложив все это на старой газете, я пристроила туда же и сумочку в раскрытом виде, положив сверху еще один газетный лист и задвинув подальше под кровать, чтобы в случае аварийной побудки Дуськи, все это не бросалось в глаза. Натянула на себя любимые шортики, легкую футболку и вышла во двор. Там под сенью деревьев расположился полковник. Видимо, пятидесяти рублей ему вполне хватило, чтобы дойти до такого состояния: дядя Саша просто-напросто спал, устроившись на земле и счастливо улыбаясь, в округе стоял аромат свежевыпитой водки. Неподалеку суетилась тетя Вера. До меня доносилось ее беззлобное ворчание:

— Вот же паразит, а? И где только денег взял, ирод?! Господи, раньше-то совсем не пил, так, рюмку, другую… А вышел в отставку, все, как сглазили! Каждую неделю по три дня не просыхает, чтоб тебе пусто было, пень старый! Я же тоже не двужильная! Все на мне: и хозяйство, и огород, и постояльцы, а где здоровья-то взять… Вот помру, тогда заплачешь горючими слезами, да поздно будет!

Завидев меня, тетя Вера прервала свой монолог и крикнула:

— Женечка, а к вам тут приходили молодые люди. Один-то Захар, я его помню. Он Евой интересовался. А вот другого не знаю. Он тебя спрашивал. А мне откуда знать, когда ты вернешься? На море, говорю, загорать пошла.

Не могу сказать, что это известие меня сильно обрадовало. Скорее, наоборот. Внутри все сжалось, и появился какой-то противный холодок в районе желудка. «Началось! — мелькнула мысль. — А вдруг это убийца? Может, он в засаде сидел и наблюдал, как я с утопленницей обнималась?! Все, завтра же домой!»

«Подожди, — осадила я сама себя, — тетя Вера говорит, что спрашивали меня. А откуда убийце известно мое имя? Черт, Ванька же кричал! Ну и что? Мы приехали на моторке, проследить за нами он не мог, тем более узнать, где я живу. Если бы нам сели «на хвост», я бы точно заметила! Но море было чистое, никто за нами не плыл… Нет, домой пока рано! Тогда кто же это мог быть?»