Девять миров свободы 7 - Димитрий Сергеевич Евстафиадис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из дневника Марвина
– Пример будет? – Славик оторвался от чтения дневника и посмотрел на наставника и коллегу, который давно стал ему другом. – А то «вероятности шалят» ни о чем мне не говорит.
– Да, конечно, – улыбнулся Марвин. – Так. Например, ты гуляешь по городу и вышел на какую-то относительно заброшенную дорогу. А там тебе встретилось пять или шесть белых машин подряд, то стоит задуматься, что происходит что-то не то. Ну и подобного рода такие же моменты.
– Хорошо. Понял.
– А как рассчитать теорию высокой вероятности, знаешь? – Марвин помолчал, глядя, как Славик завис, пытаясь вспомнить что-то по заданному вопросу. – Ты знаешь, как рассчитать низкую, и должен понимать, что на наших занятиях мы должны отличать вероятность одну из тысячи из событий, одну из миллиона и одну из миллиарда. Для этого можно освежить в голове теорию вероятности или просто посмотреть и вспомнить, если есть такая возможность.
Например, встретить пять белых машин, идя по дороге, если в городе есть другие машины, но не встретить других, – очень низкая вероятность. Десять – еще ниже. Но если в каждой из этих машин будет сидеть держащий в руках цветы человек, то это довольно страшный уровень вероятности. Это очень высокие риски занятий.
В таких местах очень высокие риски любого взаимодействия. Потому как происходящее носит очень-очень маленькую вероятность (естественно, если эти люди не сговорились). Если ходишь в разное время в различные места, а тебе встречаются примерно одинаковые конкретные люди, которых ты нигде не мог видеть, кроме как в совершенно другом месте, то тут тоже очень низкая вероятность встречи двух людей в какой-то момент. Все это нужно учитывать.
«Для нас, практикующих людей в бюро, все эти вероятности преподавались с одной целью: когда мы увидим какие-то вероятности происходящего вокруг, тут же собрались. Это говорит о том, что конкретное задание будет, скорее всего, провалено, и возникнет непредвиденная опасность либо событие, поэтому в этот момент просто все меняем.
Если мы шли в направлении, например, рынка, в сторону гор или еще куда-то, и увидели, как начинают сыпаться какие-то вероятности, то тут же сворачиваем. Необязательно назад, можно направо или еще куда, и начинаем смотреть дальше. Потому что зона повышенных вероятностей запрещена для нас к практике. Запрещена к занятиям и полностью закрыта для каких-либо действий, в том числе от бюро. Практически это и все применение, которое мы освоили.
Но что интересно – мы идем в те моменты не по заданию бюро. Мы можем расслабляться после работы, гулять где-то и начинаем видеть повышенного рода вероятности. Вот эти моменты, когда никуда не идешь, они значат, что надо куда-то идти, надо что-то менять, что-то делать в этот момент. Надо как-то двигаться, куда-то переходить, чтобы в итоге что-то изменилось, и эти вероятности перестали сыпаться, потому что это говорит о воздействии каких-то сторонних сил очень высокого порядка».
Из дневника Марвина
Рис. 9. Манекен после битвы воплощенной тьмы в минусовой реальности
– Если такое происходит, и я наблюдаю это путем осознанности, значит, мне нужно просто принять решение? – уточнил Славик.
– Да, – кивнул Марвин.
– И к чему приведут эти вероятности?
– Меня часто спрашивают об этом коллеги, занимающиеся относительно недавно, а ты давно не новичок. Можешь предположить, что произойдет?
– Хм… – задумался Славик. – Вот проехало пять белых «Волг», в которых сидят люди с цветами, и они не сговаривались между собой. Не знаю, цунами случится? Или что-то еще?
– Обычно могут случаться непредвиденные переходы, которые заносят в минусовые или плюсовые миры. Но чаще в минусовые. Могут быть непредвиденные скачки или просто пространственно-временные континуумы с разрезами, с выходом каких-либо сущностей высокого порядка. Или же просто сущности очень далеких измерений. И они будут находиться рядом с тобой там, где эти вероятности происходят.
В любом случае мы никогда не пытаемся, находясь в зависимом, слабом положении… Вот представь, что ты котенок или щенок, идешь по огромному городу и вдруг слышишь, что что-то происходит за углом: лязг, скрипы, взрывы. Ты же туда, естественно, не побежишь, потому что находишься в зависимом, слабом положении. То же самое и мы на всех практиках – находимся в зависимых и слабых положениях, потому что не управляем никакой техникой, а просто идем сами по себе. И если бюро дало задание что-то проверить, значит, сделать это надо в следующий раз. Потому что в этот раз там что-то происходит, какие-то события, вероятно, за гранью нашего понимания.
Поначалу очень сложно самому вспомнить даже, как эти вероятности считать. Очень сложно объяснить тому, с кем практикуешь, чем вероятность один из миллиона отличается, как это увидеть, что это была вероятность из миллиона или из миллиарда. И как это вообще посчитать. И конечно, никто не хочет обращаться к этой теории вероятности, чтобы изучить это вкратце. Но иногда это нужно сделать. Поэтому наши выводы такие: чем меньше вероятность данного события, если оно происходит навязчиво несколько раз, тем внимательнее нужно присмотреться к чему-то, что-то понять, уяснить, пересмотреть какие-то данные. И нежелательно проводить время, находиться в таких местах.
– Давай посчитаем такую вероятность, – произнес Марвин, видя, что от его монотонного бубнежа глаза Славика начали слипаться. – Ты идешь на работу по какому-то району. Идти – десять минут мимо пятиэтажек. И вот из окна выпал цветок и разбился рядом с тобой. Вероятность этого события?
– Да мы никогда не обращаем на это внимания, – ответил Славик, с усилием скидывая сонливость. – Это событие является для нас относительно низкой вероятностью, потому что цветки падают не так уж и часто. В жизни могут ни разу не упасть.
– Да, в любом другом случае мы не напрягаемся, потому как вообще все, что происходит (падает, например, в нормальных городах), зачастую имеет низкую вероятность. Но мы напряжемся, если пройдем два дома и упадет еще один цветок.
– Для нас это низкая вероятность, тут уже нужно предпринимать какие-то действия.
– А если падает третий цветок?
– То тут уже идут какие-то перемещения в миры, возможно, начало твориться что-то надсоциальное.
– Да. На этом и основаны наши наблюдения: когда
