Девять миров свободы 7 - Димитрий Сергеевич Евстафиадис

сосредоточения на себе серьезных ресурсов. И им иногда она казалась невозможной. Что удивительно – ученые тоже начинали приносить какие-то идеи по исследованию, по гармонизации некоторых моментов, по изменению. И старшие группы, работающие в бюро в тот момент, все это подхватывали, транслировали на всю страну и все бюро. И ученые очень часто получали позитивные ответы, позитивный результат.

Несмотря на то, что сложно даже просто посмотреть со стороны на жизнь одного человека (не говоря уже о семье) и все правильно осознать, а обычному человеку, скорее всего, это будет не дано вовсе, ученым иногда приходилось осознавать жизнь целых домов. Даже целых кварталов. Потому что жизнь одного человека – одно, жизнь семьи – другое, жизнь квартиры – третье, а жизнь всех квартир какого-то дома, всех людей – это четвертое. И все это является отдельным событием, носит архетип объединенности, представляющий из себя иногда энергетическое тело.

То есть когда ученые думают о доме с жильцами целостно (что там жильцы, дом) – у них возникает определенное чувство общности и их единства. И совершенно другой эффект оказывает, если просто думать о каждом человеке отдельно. Получается объекты при объединении их в социальные группы начинали лучить совершенно по-другому, излучали некий фон. И поэтому ученые иногда восхищались созданными человечеством городами – в этом плане они являются очень серьезными лучащими объектами, сильно излучающими определенный фон.

Этот фон зачастую прекрасен, потому что в городе происходит много чего интересного и сильного. И насколько ученым удавалось судить, позитивного было больше, чем негатива, потому эти города звучали практически как симфонии или песни. Это помогало им верить во что-то хорошее, думать иногда, что небольшая доля участия их групп была в формировании действительно нового, позитивного мира.

«Часто наши люди, пытающиеся все происходящее на работе связать с силами добра и зла, приводили массу различных примеров, когда им казалось, что работает какое-то зло. В нашей постоянной практике же нам всегда приходилось успокаивать именно этих людей и объяснять, что глобальное зло наверняка не будет заниматься столь мелкими вещами, несмотря на то, что для кого-то они могут быть важными. Не нужно во всем это видеть.

Как бы ни выглядело, какое шаблонное поведение ни носило бы – с реальным злом на практиках мы почти не сталкивались. Обычно это были воплощенные личности, берущие такую роль на себя, которую им никто не выдавал. Может, они думают о себе так и пытаются всему этому соответствовать. Они зачастую ярко видны, ярко выделяются среди всех: и неоргаников, и определенных существ, происходящих в этих мирах и находящихся там. Очень ярки, их видно издалека. Но – повторюсь – мы никогда не пытались их классифицировать и вводить в ранг зла, потому что понимали, если бы у них были развязаны руки и они были бы злом, то действовали бы совершенно по-другому. Наши знания, почерпнутые из различных книг, говорят о том, что действия носили бы абсолютно разрушительных характер. Поэтому мы не пытались все это найти.

Но из года в год кто-то из членов групп бюро какого-то конкретного города всегда зацикливался на этом. Говорил, что не будет выполнять задание, потому что оно связано с взаимодействием со злом, что оно его разрушает, что там сущности абсолютно темной природы. В таких случаях собиралась группа из другого города и ехала в поддержку этому специалисту. Группа проверяла, является ли это тем или чем-то иным. Хотя когда мы ехали, то смеялись сами над собой – как мы можем проверить то, чего не знаем?

Но нам сказали ехать – и мы поехали. В 99 % случаев мы наталкивались на бред члена группы соседнего города, навыдумывавшего себе страхов, потому что у него совместились какие-то фильмы и книги. Но были определенные случаи, которые можно было назвать пульсацией, происходящей из очень жесткого мира. И потому конкретно по этим случаям, которые мы выявляли, тут же давали обратную связь, что там негативная жесткая энергия, несущая в себе тотальные квазиэмоции. И тогда в таких конкретных случаях этим занималась всегда старшая группа, простые группы туда никогда не привлекались. Но мы понимали, что и у старшей группы может и не быть такого опыта.

Зачастую все эти задания, которые были в бюро, аннулировались, потому что в них не было смысла. Нам не было смысла наблюдать за тем, что является очень разрушительным, если оно не несет локальное разрушение и просто находится там. Ведь даже наши действия и наблюдение могли как раз сыграть в негативную сторону. Если бы это делали, наблюдали, то это могло что-то поменять. Поэтому большинство таких заданий были аннулированы и носили отпечаток в наших сознаниях чего-то жесткого и опасного, что подходило к нам близко, но мы не стали в этом участвовать – поняли, что это что-то серьезное».

Из дневника Славика

Рис. 5. Минусовые манекены

Опыт, формируемый эмоциями

«Как показали все наши занятия с бюро и не только (и до, и после него), когда мы занимались, очень сложно при переходе в миры, отличающиеся от наших стандартных шести миров, сохранить память. Казалось бы, нет ничего проще: ты там был, все видел, должен все помнить – но сделать это очень сложно. Поэтому большая часть записываемой информации очень сумбурна, даже если это было вчера, я не смогу рассказать об этом так, чтобы вспомнить.

В процессе воспоминаний все проясняется (можно сидеть и напрягаться), но часть информации пропадает бесследно. Она очень тонкая, практически ни за что не держится. Мне трудно вспомнить огромное количество практик, не описанных в дневниках – а это больше девяноста процентов, – но они были грандиозны. Чем более сложными, далекими, тонкими они были, тем сложнее их запомнить.

Однажды мы вдвоем или втроем шли по простому миру, будучи на практике, но увидели портал, и нас начало в него затягивать. Этот портал был пешеходным переходом в одном крупном городе на главной улице, практически на границе с соседним районом. И мы, продолжая идти, понимали, что надо свернуть налево. Когда уже подходили, заметили толпы народа и двух мужчин (так бы я назвал их сейчас), но они крупнее обычных, кость шире у них. Они стояли и не пускали людей в тот проход, куда нам нужно, а направляли в другой. Мы не хотели идти, а я чувствовал, что душа отворачивается от этого опыта.

Что я хорошо