Последняя гроза - Елена Николаевна Ронина

вкусе. Смотрел на нее и умом понимал, что вроде все в ней неплохо: и лицо, и фигура. Но не зажигала она его, никак он на нее не откликался. Улыбался Веронике, а думал о Марине. Мучил двух женщин.

Он долго потом пытался себя оправдать. Мол, так было нужно. Для всех. В том числе для Марины. Зачем ей начинающий инженер? Ни кола ни двора. А для него открывались все пути. Сам себя успокаивал и уговаривал: это всего лишь старт. Поживет, осмотрится, через какое-то время разведется. Зато уже с деньгами, с опытом, с положением.

Александр недооценил Фролова, не знал, что, подписывая с ним договор, подписываешь его на всю жизнь. Тот частокол, как в ГУЛАГе, он потом выстраивал для себя сам. Методично вбивал одно бревно за другим, в итоге повесил на огромную цепь замок и закрыл его на ключ. И ключ тот был не в его руках.

Вот тебе и погоня за счастьем.

Александр откинулся на спинку кресла. Сейчас все может измениться, у него появился шанс. Все будет зависеть от завещания. Он пытался себя уговорить, что именно его Фролов назначил своим преемником. Кого еще? Он всегда был верен своему шефу, столько лет пахал на него. Терпел его истерики и несправедливые нападки, не считался с собственными интересами.

То, что случилось недавно, было впервые. Впервые Александр что-то сделал у шефа за спиной.

Стать полноправным владельцем компании для него сегодня было единственным выходом из создавшейся ситуации.

Часть II. Призраки прошлого

Глава 1. Заложники обстоятельств

Суббота

13:00

Марта никак не могла сосредоточиться. Нет, ну как он мог так с ней поступить? Неужели не мог помереть после праздника цветов? В конце концов, потерпеть ему надо было всего-то две недели. Или эта смерть совсем не случайна? Кто-то хотел свести счеты с Мартой? Специально отравил Григория, чтобы сорвать мероприятие?

Господи, она начала сходить с ума, не иначе.

Марта закрыла на компьютере экселевские таблицы и разложила пасьянс. Ничего всего равно уже не добавить и не исправить, лучше уж просто смотреть на веер карт. Это ее всегда успокаивало, но сегодня не помогали и карты.

Как и все в доме, она не могла не думать о завещании. Она знала, что Григорий всегда относился к ней снисходительно. Впрочем, он так относился ко всем. Люди у него делились на категории. Высший сорт – это он сам. Дальше шел первый сорт. Ну, может быть, из их семьи туда входили Александр, возможно, Валентин. Причем Валентин только потому, что был далеко и хорошо считал в уме. Александр пахал на фирме от зари и до зари. Уходил раньше всех, приходил позже всех. Тоже муж называется… И всему виной Григорий. Нашел не подходящего мужа для дочери. Для себя работника он нашел! О дочери тогда даже и не подумал. Нет, все же Александр уже был второго сорта. Марта не единожды слышала, как тесть припечатывал зятя, не стесняясь в выражениях и не задумываясь, в чьем присутствии он это делает.

Все остальное семейство было однозначно третьесортным. Все, кроме Марты. Она была пересортицей. Даже Люся попала в третий сорт. И может быть, даже во второй. Она же их всех кормила! А что Марта?

Все, что она делала, – все было не то и не так. Все! Ни разу за все эти годы он не то что спасибо ей не сказал, ни разу не приободрил, не похвалил. А ведь она воспитала ему дочь. Уж не говоря об усадьбе…

Остается Алена. Она не семья! Так убеждала себя Марта, и, как она была уверена, остальные члены семьи тоже. Но если говорить начистоту…

Марта резко встала из-за стола и подошла к окну.

По аллеям шла группа экскурсантов, экскурсовод Иван, ее находка и гордость, ожесточенно размахивал руками, народ смотрел на него разинув рот. Хорошо, что она запретила ходить ему с тростью, а то он бы убил кого-нибудь. Достаточно бабочки. Еще бы заставить его снять эту дурацкую панамку. Стилист доморощенный. Убеждает ее, что это и не панамка совсем, а летний головной убор, в которых могли бы ходить герои чеховских пьес. Могли бы… Но не ходили же! Ходит один Иван…

Как же Марта любила усадьбу, сколько всего она тут сделала, с какой заботой! Вся мебель куплена под ее чутким руководством, каждая штора сшита из ткани, купленной лично ею. Это единственная усадьба, где экскурсии поставлены на поток, где проходят музыкальные салоны и костюмированные праздники. Ни у кого нет того, что предлагалось в «Вязах». Неужели ей придется отсюда уехать?

Дверь отворилась так внезапно, что Марта вздрогнула.

– Ты об этом знала? – Вероника, как всегда, сразу начала с места в карьер. Господи, как же она изменилась. Где та девочка, которую она приняла и воспитывала как родную? Маленькой она называла ее Марусей. Нежно и доверчиво. Детское имя Марты. Так ее долго называла сестра, а потом перешла на неопределенное «ты». Вероника, наверное, даже мамой готова была ее назвать, но не решалась, поэтому шепотом говорила: «Маруся», и обе знали – это про маму.

В какой-то момент Вероника тоже перестала обращаться к тетке по имени. Марта не сразу обратила на это внимание. А когда обратила, уже и спрашивать стало не у кого. Вероника отстранилась, стала холодной как лед. Вся в мать. Любила ли она кого-нибудь в этой жизни? Как казалось Марте – только деньги. Ну разве что еще свой автомобиль. М-да, к старости человек становится злым брюзгой. К чему это она сейчас? У Вероники, между прочим, двое сыновей. Вальку уж она точно любит. Тоже, правда, не смогла скрыть своего разочарования, когда сын напрочь отмел возможность переехать в Париж к молодой жене. А уж про Витю и говорить нечего. Говорят же, что сложных и неудачливых детей любят больше. Так Марта себя уговаривала. На поверку Вероника была другой. Перечеркивала своим поведением все правила и законы.

– Напугала меня! Или ты готова пережить еще одни похороны?

Вероника про похороны не услышала. Она со всего размаху плюхнулась на маленький диванчик у стены. Женщина задыхалась и зло смотрела на тетку. Марта села за письменный стол:

– О чем ты?

– О том, что у отца есть внебрачная дочь.

– Побойся бога, с какой стати? Откуда?

– Откуда? Оттуда! Ты же помнишь, как приехала та страхолюдина? Погоди, Емельян звонит.

Марта услышала только: «Вероника Григорьевна», дальше уже разразилась Вероника:

– Почему