Саломея. Стихотворения. Афоризмы - Оскар Уайлд

серой, в сером кепи,

Казался весел он.

Но не знавал я, кто смотрел бы

Так жадно в небосклон.

Да, не знавал я, кто вперял бы

Так пристально глаза

В клочок лазури, заменявший

В тюрьме нам небеса,

И в облака, что плыли мимо,

Раскинув волоса.

Рук не ломал он, как безумец,

Что посреди могил

Дитя обманное – Надежду —

Охотно б воскресил;

Он лишь глядел на высь, на солнце

И воздух утра пил.

Рук не ломал он и не плакал,

Приняв, что суждено,

Но жадно пил он солнце, словно

Таит бальзам оно,

И ртом открытым пил он воздух,

Как чистое вино.

Шло много там же душ страдальных,

Я с ними круг свершал,

Мы все забыли наш проступок,

Велик он или мал,

За тем следя угрюмым взором,

Кто петли, петли ждал.

И странно было, что так просто

Меж нами он идет,

И странно было, что так жадно

Он смотрит в небосвод,

И странно было, что убил он

И вот за то умрет.

* * *

Листвой зеленой дуб и клены

Веселый май дарит,

Но вечно-серый, любим виперой,

Проклятый столб стоит,

На нем плода не жди, но кто-то,

Сед или юн, висит.

Стоять высоко – всем охота,

Высь всех людей зовет,

Но без боязни, в одежде казни,

Кто встретит эшафот?

Кто смело бросит взгляд, сквозь петлю

Последний в небосвод?

Плясать под звуки скрипок сладко,

Мечта и Жизнь манят;

Под звуки флейт, под звуки лютен

Все радостно скользят.

Но над простором, в танце скором,

Плясать едва ль кто рад!

Прилежным взглядом, ряд за рядом,

Следили мы за ним,

И каждый думал, не пойдет ли

И он путем таким.

Слепорожденным, знать не дано нам,

Не к Аду ль мы спешим.

И день настал: меж Осужденных

Не двигался мертвец.

Я понял, что на суд, в застенок,

Предстал он наконец.

Что вновь его увидеть в мире

Мне не судил Творец.

Мы встретились, как в бурю в море

Разбитые суда,

Друг с другом не промолвив слова

(Слов не было тогда), —

Ведь мы сошлись не в ночь святую,

А в горький день стыда,

Двух проклятых, отъединяя нас

От жизни скрип ворот;

Весь мир нас выбросил из сердца,

Бог – из своих забот;

Попались мы в силок железный,

Что грешных стережет.

III

Двор Осужденных! Жестки камни,

С высоких стен – роса…

Там мы гуляли, – свинцом свисали

Над нами небеса.

И зоркий Страж, чтоб кто не умер,

Следил во все глаза.

И тот же Страж следил за Мертвым,

Днем и ночной порой,

Следил, когда вставал он плакать

Иль падал ниц с мольбой, —

Чтоб он себя от эшафота

Не спас своей рукой.

Устав тюремный без ошибки

Тюрьмы Смотритель знал;

Что смерть есть только факт научный,

Нам Доктор объяснял;

В день дважды приходил Священник

И книжки раздавал.

В день дважды пил он кварту пива,

Пускал из трубки дым;

Служитель церкви от волненья

Был разумом храним;

Что руки палачей так близко

Он находил благим.

Но почему так говорил он,

И Страж не смел спросить.

Ведь тот, кому достался в жизни

Печальный долг – следить,

Замком сомкнуть обязан губы,

Лицо под маской скрыть.

Иначе может он быть тронут

И помощь оказать,

А место ль это речь привета,

Как к брату, обращать?

Что в состояньи Состраданье

Там, где должны страдать?

* * *

И все удалей мы свершали

Наш шутовской парад.

Что нам! Мы знали, что мы стали

Из Дьявольских бригад!

Обрито темя, цепи бремя —

Веселый маскарад!

Канат кровавыми ногтями

Щипали мы до тьмы,

Мы стены мыли, пол белили,

Решетки терли мы,

Носили ведра, взводом, бодро,

Скребли замки тюрьмы.

Мешки мы шили, камни били,

Таскали пыльный тес,

Стуча по жести, пели песни,

Потели у колес.

Но в каждом сердце скрыт был ужас

И ключ безвестных слез,

Так скрыт, что, словно в травах волны,

Все наши дни ползли,

И жребий страшный, нам грозящий,

Мы позабыть могли.

И мы однажды – пред могилой,

Идя с работ, прошли.

Живой желая жертвы, яма

Зевала желтым ртом,

И грязь про кровь шепталась тайно

С асфальтовым двором.

Сказало это: здесь до света

Он будет с палачом.

Мы промолчали; душу сжали —

Смерть, Ужас и Судьба.

Прошел палач с своей сумою

Походкою раба,

И все, дрожа, к себе вошли мы,

Как в разные гроба.

Толпою Страхов коридоры

В ту были ночь полны,

В железной башне, тихи, страшны.

Шаги теней слышны,

И сквозь бойницы, бледны, лица

Смотрели с вышины.

Он спал и грезил, как уснувший

В весенний день в лугах.

Следя, не понимали Стражи,

Как спать, забывши страх,

Когда палач стоит за дверью

С веревкою в руках.

Но плакал тот, кто слез не ведал

От всех сон скрылся прочь:

Грабители, убийцы, воры