Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева

– Ты зануда! Перестань! Тебе не идёт! Какая жертва?

– Вот ты, Димитрий, готов ли отказаться от всего ради меня? А лучше, ради другого человека?

– Ради тебя, возможно, ради другого нет.

– Вот я думаю, – задумчиво продолжала Франческа, – а в чём смысл жизни? Вот в этой всей дольче вита?

– Девочка моя, – Димитрий подошёл к ней и обнял, – мне не нравятся такие разговоры. Всё как-то очень грустно звучит.

– Вот ты представь: мы поженимся, родим детей, будем работать, ездить два раза в отпуск. И это всё? И так всю жизнь? Одно и тоже?

Димитрий смотрел на неё в недоумении. – У тебя сегодня странное настроение. Я пойду в сад, позагораю. Ты собралась? Мы после ужина поедем.

– Да, иди. Я скоро подойду на террасу.

Димитрий ушёл. А Франческа осталась сидеть на кровати. Димитрий спустился в сад. На шезлонге лежала Линда. Она сняла очки и посмотрела на Димитрия.

– А, это ты. Ложись рядом. Солнце сегодня хорошее.

Димитрий разделся и лёг рядом.

– Линда, Франческа чем-то расстроена после вашей поездки.

– Наверное, не всё посмотрела в Неаполе. Я тут ни при чём.

– Я не обвиняю тебя совершенно. Просто хотел спросить: вы не поссорились? Что ты там ей говорила?

– Да ничего я не говорила! Напилась в обед и на обратном пути какую-то ерунду несла! Даже толком не помню. – Линда помнила, но не хотела признаваться Димитрию, что сказала про свои чувства. – Ничего не помню.

– Хорошо, ладно. Ты здесь останешься, Линда?

– Нет. Вернусь на пару дней домой, в Вьетри-суль-Маре, это рядом. Потом улечу в Рим. На пару недель. А там посмотрим.

– Тебе нравится Рим?

– У меня там дом. Я люблю побыть немного одна в своей пещере.

– А Даниэль?

– Он вернётся в Париж к своей мадам. – Линда рассмеялась. – Не удивляйся. Мы так живём уже последние десять лет. Он своей жизнью, я своей.

– А почему не расстанетесь?

– Ну мы венчаны. А католический брак не развенчать. Только смерть супруга может стать причиной. Или личное ходатайство. Даниэль мог бы это сделать, но не делает. Поэтому первый вариант самый лёгкий. И потом, я боюсь остаться одна. Неизвестно, что ожидать от мужа, если мы разведёмся. Он способен на многое.

– Но он тебя любит, Линда.

– Любит? Ха! – Линда встала и подошла к Димитрию, присела на его шезлонг. – Я тебе так скажу: он ничего не знает о любви.

– Смотря, что вы оба понимаете под любовью.

– А что тут понимать? Любишь, ставишь другого превыше себя, жертвуешь собой.

– Нет, это не любовь, это издевательство какое-то! Где один будет постоянно жертвовать!

– Ты ещё слишком молод, Димитрий. С возрастом точка зрения на любовь меняется. Поверь мне. Мне нравятся слова святого Петра о любви, вот в них вся соль. Почитай как-нибудь, полезно. У тебя весь лоб мокрый. – Она нагнулась над Димитрием, он увидел её лицо близко-близко. Она посмотрела на него и поцеловала. – Извини, не удержалась. Сегодня последний вечер.

– Что это тут происходит!? – раздался у них за спиной громогласный голос Даниэля. – Ты совсем берега потерял, Димитрий?

– Ты не так всё понял! – Димитрий поднялся на шезлонге.

– Я не буду ничего понимать. Линда, – собирай чемоданы. Ты сейчас возвращаешься домой! И с тобой Димитрий мы попрощаемся.

– Нет, не поеду! – истошно закричала Линда, и её лицо перекосило от гнева.

– Поедешь! – Даниэль стиснул её руку.

– Слушай, остынь. Тебе померещилось! Мы просто разговаривали! Я помолвлен и люблю Франческу. Успокойся! – Димитрий пытался успокоить Даниэля.

– Не указывай мне, сопляк. Это моя жена и я с ней разберусь!

– Что тут за шум? – Это спускалась на террасу Франческа. – Что такое?

– Твой жених целовался с моей женой!

– Это не правда, Даниэль! – подала голос Линда. Я ничем тебя не оскорбила!

– Ты оскорбляешь меня просто фактом своего существования, шлюха!

И Даниэль со всего размаху занёс руку над Линдой. Но в эту секунду Франческа выпрыгнула из-за его спины и встала между ним и Линдой. Удар пришёлся по ней. Франческа пошатнулась и упала без чувств.

Линда в ужасе отступила назад и закрыла рот от ужаса. Димитрий бросился к Франческе.

– Вызовите скорую! Сейчас же! Скорее! – у него дрожали руки. Прибежал охранник. Вызвал скорую. Даниэль неистово кричал и размахивал руками:

– Я не виноват! Не виноват!

Линда убежала, а Димитрий сидел рядом с Франческой. Скорая приехала слишком поздно. Её не спасли.

Похороны были в Париже. Димитрий был спокоен и собран, бледен и часто курил. Даниэля с Линдой на похоронах не было. Димитрий получил телеграмму с соболезнованиями и просьбу заехать в Вьетри-суль-Маре за оставшимися вещами.

Нехотя он взял билет и на следующий день уже ехал к Джаннини. Его встретила Линда. Она была молчалива и не накрашена, волосы небрежно заплетены в хвост.

– Привет, Димитрий. Проходи. Даниэль скоро будет.

– Я не хочу его видеть. И тебя тоже. Мы все виноваты в том, что произошло. И я тоже.

– Нет, нет. Только я. Это всё моя вина, Димитрий. И я не знаю, сможешь ли ты простить меня.

– Проси прощения у Франчески. Где вещи?

– В вашей комнате. Мы перевезли всё с виллы сюда.

– Хорошо. Куда иди?

– На второй этаж. Я подожду тебя здесь.

Линда была сама не своя, ходила по гостиной как загнанный или больной зверь, ждала Димитрия. Скоро он спустился с пакетами.

– Всё собрал?

– Нечего собирать. Могли бы это отправить по почте.

– Это был предлог увидеть тебя, Димитрий.

– Зачем?

– Сказать, что сожалею. Очень сожалею.

– Я много думал обо всём этом. И Франческа так поступила, потому что хотела тебя спасти. Она хотела этого, понимаешь?

– Я не заслуживаю спасения.

– Тебя, прости, не спросили.

– Это вопрос времени. Димитрий, послушай, давай будем вместе. Я хочу быть с тобой, – она обвила его шею руками, – хочу стать твоей Франческой.

– Линда! – он резко сбросил её руки, – думай, что говоришь!

– Я, кстати, ездила смотреть на «Пьету», скульптуру, про которую говорила Франческа. Я стояла перед ней, пребывая в какой-то эмоциональной невесомости. Ты куда? Димитрий?

Он не слушал, выбежал из дома, спустился по лужайке к воротам, открыл их и выбежал на дорогу. В этот момент ехал мопед, который задел его по левой ноге, он вскрикнул и упал. От болевого шока потерял сознание. Очнулся в больнице. Рядом были Даниэль и Линда. Оба были очень бледны и нервничали.

– Димитрий. Это всё из-за меня. Прости меня, Бога ради, прости. Если сможешь, – Даниэль плакал. – Я прошу тебя, не отказывай мне. Я тебя сейчас забираю к себе, найму доктора, он будет смотреть за тобой. У тебя гипс, костыль. Всё заживет, но позже. У меня прекрасный дом в Вьтри-суль-Маре, сад, ты видел. Будешь там гулять, читать. – Его чувства были такие искренние, что Димитрий был тронут.

– Хорошо, Даниэль. Я поеду. Мне действительно нужна будет помощь первые дни.

Вскоре Димитрия выписали, и он поехал к семье Джаннини. Ему сразу отвели комнату. Ни Даниэль, ни Линда к нему не заходили первые дни. Боялись, да и сказать, что, не знали.

4

Можно ли привыкнуть к страданию? К нему не привыкнешь. Его нужно оставить в покое. Как след на земле. Пусть будет. Со временем он сотрётся, и если не возвращаться к нему, то с трудом можно будет его найти.

Димитрий всё время думал о Франческе, об их последнем разговоре. Как так произошло, что женщина, на которой он хотел жениться, решилась на такое? Он не плакал по ней, потому что понимал, что она не могла поступить по-другому. Димитрий одиноко блуждал по саду, садился на траву и смотрел на кромку моря, на Скалу Двух Братьев, на городок.

Сара, дочь Даниэля и Линды, приносила ему в комнату поднос с едой. Он попросил его не беспокоить. На Сару он особого внимания не обращал.

Но однажды, когда прошла целая неделя, он услышал шум. Криков не было, был звук выбивания ковра. Он вышел в коридор. Там Линда, вся красная, с взъерошенными волосами, била Сару. Девочка