Дракон поверженный - Питер Гамильтон

Когда офицер связи начал отвечать Джозепу, тот быстро прошел мимо первого кабинета и зашел во второй. Его «Прайм» мгновенно вывел из строя три датчика системы тревожного оповещения, которые включились в тот момент, когда он вошел. Джозеп закрыл дверь на задвижку, затем тихонько вздохнул, как будто ожидал увидеть, как отреагируют на него находившиеся в кабинетах служащие. Судя по изображениям видеокамер слежения, те продолжали работать, сидя за своими столами.

Главное хранилище было защищено массивной стальной дверью, усиленной сплавом из микрочастиц бора. До прибытия «ЗБ» в нем хранились золото и платина, использовавшиеся в производстве электронных микросхем, которое осуществлялось на орбитальных станциях. Теперь же драгоценные металлы загружались на борт космических кораблей землян, и в сейфах оставалось достаточно места для хранения шифрованных кодов «ЗБ».

Дверь закрывалась на два замка, которые отпирались при помощи сложной процедуры сканирования кожных покровов руки. Замки открывались одновременно двумя разными людьми. Джозеп извлек из наколенного кармана брюк пару тонких, извлеченных из тела Дракона модулей и приложил один из них к верхнему замку. Его поверхность медленно сморщилась, открываясь навстречу сканеру. Второй модуль накрыл нижний замок. После этого Джозеп открыл оба замка, и магнитные запоры щелкнули, издав звук настолько громкий, что он невольно вздрогнул.

Джозеп потянул на себя тяжелую дверь, открывая вход. Хранилище имело форму куба со стороной восемь метров. Когда он шагнул внутрь, комнату залил яркий свет. Вдоль стен тянулись полки из металлической сетки. Прямо посередине помещения стоял один-единственный металлический стол. На полке лежали пятнадцать пластиковых коробок длиной семьдесят пять и высотой пятнадцать сантиметров. На каждой был виден серебристый логотип «ЗБ». Джозеп снял первую коробку и поставил на стол. Затем провел над ней датчиком, который не издал никаких сигналов тревоги. Внутри не оказалось никакого источника питания. Он нажал на защелку, и крышка открылась. «Прайм» тут же сообщил, что база данных молчит и не пытается задействовать систему тревожной сигнализации. Все спокойно.

В коробке лежали три пластинки, поставленные стопкой одна на другую. Каждая содержала по сотне чипов памяти. Джозеп быстро просканировал их в поисках необходимого для его целей количества чипов. Графики рейсов «Сяньти» на ближайшие пять дней были уже составлены и получили соответствующие коды связи. Они с Рэем выбрали рейс одного из четырех дней, что должно было позволить участникам операции вовремя собраться и улететь из Мему-Бэй.

Нужное он отыскал в третьей по счету коробке. Крошечный чип идеально совместился с разъемом интерфейса на его инфобраслете, и код был скачан без малейших проблем.

Джозеп довольно улыбнулся. Сделано! Последнее и самое главное препятствие устранено. Хотя последний этап операции по-прежнему остается довольно трудным, однако шансы на благоприятный исход ее значительно возросли. Чтобы заполучить эти коды, пришлось немало потрудиться и проделать массу неприятных дел.

Он осторожно положил коробку на прежнее место и вышел из хранилища.

Саймон Родерик терпеливо ожидал, стоя у лифта подземного этажа № 5. Благодаря персональному сетевому интерфейсу он обладал закрытым каналом радиосвязи, позволявшим ему общаться с Адулом, который сидел перед экраном в кабинете, расположенном этажом выше.

– Он закрывает дверь хранилища! – сообщил Адул. – Вытаскивает свои приспособления из замков. Кладет их обратно в карман.

Саймон подстроил фокус своего сенсориума. Голубовато-серые стены коридора приобрели легкий дымчатый оттенок. Коридор пронизывали тонкие нити яркого изумрудного света, прятавшиеся под каждой пористой поверхностью. Некоторые из них сияли также ярко, как и солнечные лучи, тогда как другие светились очень слабо, едва заметно. Саймон мог видеть, как внутри его собственного черепа мерцает приглушенный зеленоватый свет.

Стандартные человеческие чувства вкуса, осязания, зрения, запаха и слуха предоставляли его мозгу феноменальный диапазон информации, обрабатывать которую одновременно было довольно сложно. В большинстве случаев удавалось сосредоточиться лишь на одном из чувств, перемещая остальные в периферический режим. Используя эту врожденную способность к нейропрограммированию, генетики доказывали, что сенсориум может быть значительно расширен для увеличения потока внешней информации. Имея в своем распоряжении клан Родериков, они имели прекрасную возможность проводить эксперименты, адаптируя и изменяя каждое новое поколение клонов.

Намерение ученых развить способность «видеть» электричество было отнюдь не новым. Физики, а также всевозможные шаманы и шарлатаны уже давно утверждали, что способны найти северное направление. Открытие магнетита в клетках человеческого головного мозга в конце двадцатого века подкрепило их заявления. Учитывая то, какие незначительные количества магнетита фактически удалось обнаружить, было совершенно не похоже на то, чтобы хоть какая-то его часть могла служить человеческим компасом. Во всяком случае, не существовало никакой особой области контакта между этими частичками и нервной тканью мозга. Дерзкой гипотезе пришлось дожидаться момента, когда генная инженерия начала манипулировать клетками мозга, вводя частички магнетита в ферровезикулярную клеточную модель. Было обнаружено, что воздействие магнитного поля на частички магнетита, находящиеся в серозной жидкости, приводит к появлению хорошо различимых нейроимпульсов.

После этого возникла необходимость отрегулировать ферровезикулы, чтобы можно было выбрать эффективный образ определенного размера и подходящий способ поступления в мозг необходимых импульсов. Когда появился генетический тип SK2, данный проект был уже главным образом завершен. Орган чувств, реагирующий на электричество, получил форму похожей на корону мембраны, от которой линия нерва вела прямо в продолговатый мозг. Это позволяло увидеть пути электрического тока или поток электронной информации. Но, что самое важное, причина, по которой Родерик желал обладать такой способностью, давала возможность ощущать импульсы мозга других людей. Читать напрямую чужие мысли таким образом было невозможно, но, тайно следя за деятельностью чужого мозга, можно было определить эмоциональное настроение наблюдаемого, увидеть креативную составляющую мыслительного процесса и суть процесса запоминания. Подобно легендарному детектору лжи ферровезикулярный орган был практически непогрешимым инструментом. Особенно действенен он оказался при ведении переговоров с высшим руководством других корпораций.