Мемуары генерала барона де Марбо - де Марбо Марселен

Наполеон недостаточно принимал во внимание трудности этой ситуации, угрожая Александру войной, если тот не выполнит его желаний. Однако, узнав о понесенных в Испании и Португалии потерях и неудачах, он, казалось, начал колебаться перед необходимостью ввязаться в войну, в исходе которой он отнюдь не был уверен. Я знаю от генерала Бертрана, как на острове Святой Елены Наполеон часто повторял, что сначала единственной его мыслью было напугать императора Александра, чтобы заставить его соблюдать мирный договор: «Мы, — говорил он, — были подобны двум бойцам одинаковой силы, которые выглядят готовыми схватиться врукопашную, но не желают этого и угрожаю!' друг другу взглядом и оружием, наступая мелкими шажками, причем каждый надеется, что его противник отступит, испугавшись наткнуться на шпагу!» Однако сравнение императора неточно, поскольку за спиной у одного из этих бойцов была бездонная пропасть, готовая поглотить его при первом же шаге назад. Поставленный таким образом между перспективой позорной смерти и необходимостью сражаться, имея шансы на успех, он должен был принять это последнее решение. Таково было положение Александра, еще более усложнявшееся маневрами, предпринимавшимися англичанином Вильсоном по отношению к генералу Бенни г сену и его штабными офицерами.

Император Наполеон еще колебался и, похоже, хотел прислушаться к мудрым советам своего бывшего посла в Санкт-Петербурге Коленкура. Он хотел даже опросить многих французских офицеров, какое-то время проживших в России и знавших ее топографию и ресурсы. Среди них : был и Понтон, принадлежавший к числу офицеров инженерных войск,

; которым при подписании Тильзитского мира Наполеон, по настоянию ; Александра, разрешил и даже настоятельно предложил провести несколько лет на службе в России. Это был человек как нельзя более способный и необыкновенно скромный. Принадлежа к топографической службе армии Наполеона, он не счел бы для себя возможным, если бы ; его об этом не спросили, высказать свое мнение о тех трудностях, какие | встретила бы армия, ведущая войну на территории Российской империи. Но когда Наполеон задал ему этот вопрос, Понтон, как честный человек, глубоко преданный своей стране, счел своим долгом высказать всю правду главе государства и перечислил все препятствия, какие встанут перед французами при осуществлении этой затеи. Главными из них были: бездействие литовских провинций, в течение долгих лет подчиненных России, и недостаток помощи с их стороны; фанатическое сопротивление старых москвичей; редкая возможность пополнения запасов пищи и фуража; почти совершенно пустынные области, через какие предстояло пройти; дороги, не проезжие для артиллерии после дождя в течение нескольких часов. Особенно он подчеркивал суровость зимы и физическую невозможность ведения войны в период снегопадов, который нередко начинается с первых чисел октября. И наконец, как истинно смелый человек, не боясь не понравиться императору и рискуя своим будущим, г-н Понтон позволил себе упасть перед императором на колени и умолять его во имя счастья Франции и собственной славы не предпринимать этого опасного похода, все бедствия которого он ему предсказал. Спокойно выслушав г-на Понтона, император отпустил его, не сделав никаких замечаний. Несколько дней он был погружен в размышления, и распространился слух, что поход откладывается. Однако вскорости г-н Маре, герцог Бассано, вернул императора к его первоначальному плану. Тем временем Наполеона уверили в том, что маршал Да-ву не безучастен к его решению направить свою многочисленную армию из Германии к берегам Немана — западной границе Российской империи, — чтобы заставить Александра подчиниться требованиям императора.

Начиная с этого момента, хотя г-н Понтон по-прежнему входил в состав кабинета и всюду следовал за императором, тот больше ни разу не обратился к нему на всем пути от Немана до Москвы. А когда во время отступления Наполеону пришлось признаться самому себе, что предсказания этого достойного уважения офицера полностью оправдались, он избегал встречаться с ним взглядом. Тем не менее г-н Понтон был повышен императором в чине до полковника.

Но не будем ускорять ход событий и вернемся к приготовлениям Наполеона, призванным волей-неволей заставить русских принять условия, которые он хотел им навязать.

Начиная с апреля французские войска, расквартированные в Германии, а также те контингенты, которые различные владетели Рейнской конфедерации привели под знамена Наполеона, пришли в движение.

Их марш на Польшу замедлялся лишь трудностями, возникавшими при необходимости добывать корм для многочисленных лошадей, потому что трава и даже зерновые культуры в это время года в северных странах еще не успели прорасти. Однако император покинул Париж 9 мая и в сопровождении императрицы прибыл в Дрезден, где его ждали его тесть, австрийский император, и почти все германские князья, одни из которых были привлечены надеждой увеличить вскорости размеры своих государств, другие — опасением не угодить тому, кто был арбитром их судеб. Среди них отсутствовал лишь король Пруссии, поскольку его государство не входило в состав Рейнской конфедерации. Его не пригласили на эту встречу, а сам он не осмелился на ней присутствовать без разрешения Наполеона! Он нижайше попросил этого разрешения и, как только получил его, немедленно прибыл, увеличив толпу государей, направившихся в Дрезден ко двору всемогущественного покорителя Европы.

Клятвы в верности и преданности, которые тогда со всех сторон расточались Наполеону, настолько оглушили его, что заставили совершить громаднуто ошибку в организации частей, какие должны были составить Великую армию, предназначенную идти на Россию. В самом деле, вместо того чтобы ослабить правительства своих прежних врагов, Австрии и Пруссии, потребовав от них предоставить наибольшую часть войск, имевшихся в их распоряжении, и из предосторожности направив их двигаться в авангарде, как для того, чтобы сохранить кровь французов, так и для того, чтобы иметь возможность не спускать глаз со своих новых ненадежных и колеблющихся союзников, Наполеон запросил с каждой из этих стран только по 30 тысяч человек. Мало того, он сформировал из них два фланга своей армии! Австрийцы под командованием князя Шварценберга должны были образовать правый фланг нашей армии на Волыни. Пруссаки, командовать которыми он послал маршала Макдональда, заняли левый фланг, в направлении устья Немана. Центр был составлен из французских войск и из частей Рейнской конфедерации, верность которых была испытана в битвах при Аустерлице, Иене и Ваграме.

Порочность такой организации поразила лучшие умы, с трудом представлявшие себе фланги Великой армии составленными из иностранцев, остающихся на границах своих стран и способных в случае неудачи образовать две армии у нас в тылу, при том что наш центр, состоящий из надежных частей, оказался бы вклинившимся в глубь Российской империи. Австрия, имевшая под ружьем 200 тысяч солдат, предоставляла в распоряжение Наполеона 30 тысяч солдат, сохраняя 170 тысяч готовыми действовать против нас в случае неудачи! Пруссия, хотя и менее могущественная, помимо действующих дивизий, имела еще 60 тысяч человек в резерве. Поэтому все удивлялись: почему император столь мало учитывал это обстоятельство, оставляя у себя за спиной потенциальных врагов? Но его доверие к пруссакам и австрийцам было столь велико, что, когда прусский король попросил разрешить его стар-

шему сыну участвовать в кампании в свите Наполеона в качестве адъютанта, тот не согласился. Однако сей юный принц был бы очень ценным заложником, надежной гарантией верности своего отца.

Праздники в Дрездене шли один за другим. Тем временем войска Наполеона двигались по Северной Германии. Итальянская армия, перевалив через горы в Тироле, уже направлялась к Варшаве. 1-й, 2-й и

3-й французские корпуса под командованием маршалов Даву, Удино и Нея пересекали Пруссию, чтобы выйти в Вестфалию, Баварию, Саксонию, Баден и Вюртемберг и на территории других членов Рейнской конфедерации. Австрия и Пруссия последовали за ними. Но следует отметить, что если австрийские генералы выражали удовлетворение от присоединения своих знамен к нашим, то офицеры более низкого ранга и солдаты испытывали сожаление от необходимости идти войной против России. В прусских частях было наоборот: генералы и полковники чувствовали себя униженными тем, что приходилось служить своему победителю, а более низшие офицерские чины и солдаты радовались, что представился случай воевать рядом с французами и доказать, что они были разбиты в сражении при Иене не из-за недостатка собственной храбрости, а из-за того, что начальники плохо ими командовали.