Кровавый век - Мирослав Попович

Еще более удивительна аберрация разведки Генштаба РККА. По его оценкам, на 1 июня 1941 г. у вермахта на границе из СССР было 94 пехотных дивизии (в действительности 79), танковых – 14 (в действительности 3), моторизированных – 13 (в действительности одна).[534]

В реальном соотношении сил в боевой технике преимущество СССР поразительно: в Красной армии насчитывались 24 тыс. танков, в т. ч. на западе страны – 13 718 танков. Одних только танков Т-34 насчитывалось 892. В это время в распоряжении вермахта было всего 5008 танков! Соотношение сил в авиации не менее поразительно: 17 846 советских самолетов против 5259 немецких! Даже завышенные оценки Разведупра (11–12 тыс. немецких танков и 20 700 самолетов) давали общее преимущество РККА или по крайней мере небольшое отставание Красной армии.[535]

Возникает вопрос: почему, под воздействием каких факторов Разведупр так завышал данные и отчего это не лишало оптимизма Сталина, а, наоборот, повышало его?

Ответ может быть только один: сталинское руководство не могло объяснить молниеносных побед немецкой армии ничем другим, кроме как фантастическим преимуществом над Польшей и Францией в танках и самолетах.

Гитлер приветствует подводников. Сентябрь 1939 года

Отсюда подсчеты наших штабистов, сколько нужно сил иметь Гитлеру, чтобы осмелиться на войну из СССР. В советских документах от июля и сентября 1940 г. отмечалось, что вероятная численность немецких войск для войны с СССР будет составлять до 170 дивизий, а в документе от 11 марта 1941 г. – до 180 дивизий, в том числе 165 пехотных, 20 танковых, 15 моторизированных, 4 кавалерийские и 5 авиадесантов. Как отмечает М. Мельтюхов, в действительности эти расчеты были чрезвычайно завышенными.[536] Но дело в том, что и эти завышенные оценки не отвечали представлениям Сталина и руководства РККА о тех минимальных преимуществах, которые необходимы немцам для нападения на СССР.

Как, в действительности, были достигнуты вермахтом такие блестящие успехи во Франции?

Первоначальный план войны – Gelb («Желтый») – был построен как ухудшенная копия старого плана Шлиффена. Ухудшенная потому, что, используя все принципы прорыва через Бельгию и даже дополнив их прорывом через Голландию, план «Желтый» не был, в сущности, планом войны – он ограничивался частичными задачами: немецкие войска должны были выйти на побережье Па-де-Кале и захватить север Франции, угрожая Англии вторжением и нависая над центром Франции. Оставалось неясным, как будет достигнута победа: это оставалось делом инициативы, делом использования созданных операциями преимуществ.

Альтернативный план предложил начальник штаба группы армий «В» Эрих фон Манштейн. Опуская детали, можно сказать, что в этом плане все отдельные операции были подчинены той окончательной конфигурации сторон перед Парижем, где остатки растерзанной и дезорганизовавшей французской армии должны были противостоять немцам без надежды на победу. Лиддел-Харт считал план Манштейна образцом «стратегии непрямых действий», то есть последовательности операций, каждая из которых имеет не непосредственную, а дальнюю цель – и так далее, пока ситуация врага не станет безвыходной.

Позже, когда план Манштейна в конечном итоге был принят, командующий группой армий «А» генерал фон Бок говорил главнокомандующему сухопутными силами фон Браухичу, что ему этот оперативный план не дает покоя: немцы должны были двигаться 15 км вдоль «линии Мажино» и надеяться, что французы будут смотреть на это спокойно, основная масса танков будет сосредоточена на нескольких дорогах в горах Арденны, командование надеется форсировать реку Маас вблизи французских позиций, и вообще операция не будет иметь смысла, если французы не войдут в Бельгию… «Вы играете ва-банк!» – закончил старый прусак. Можно было бы привести и другие аргументы. Для того чтобы сорвать немецкое наступление во Франции хватало сил и техники. Но противостоять плану Манштейна возможно было только маневренной обороной, используя против танковых кулаков немцев такие же подвижные и сильные танковые кулаки, как это делал Манштейн в степях перед Кавказом и в южной Украине зимой 1942/43 г. Но именно этого не умели делать ни французы, которые отсиживались за «линией Мажино», ни Красная армия в 1941–1942 годах.

Генерал-фельдмаршал фон Манштейн

Очень характерна история изменения первоначальных набросков плана «Желтый». Манштейн был уже не молодым мужчиной и занимал достаточно высокие посты в армии, пока его карьере не помешала близость к начальнику штаба ОКХ генералу Беку. Манштейн был отстранен вместе с окружением Бека и в 1939 г. возглавлял штаб группы армий Рундштедта. Несмотря на сопротивление Гальдера, фон Манштейн был в конечном итоге освобожден и направлен в Мюнстер командовать корпусом. Согласно распорядку, Манштейн должен был предстать перед новым верховным главнокомандующим – Гитлером. Другом Манштейна был генерал фон Тресков, красавец-аристократ, зять прежнего главнокомандующего Фалькенгайна, позже, в 1944 г., казненный за участие в заговоре против Гитлера. А другом Трескова был адъютант Гитлера полковник Шмундт, через которого после официального приема Манштейну была назначена тайная аудиенция у Гитлера. На протяжении нескольких минут Гитлер ухватил основную идею генерала и в конечном итоге настоял на том, что штаб ОКХ в лице Гальдера перестроил планы в направлении, продиктованном Манштейном.

Слева направо: В. Браухич, А. Гитлер, Ф. Гальдер. 1941

Гитлер же и следил, чтобы операции во Франции развивались в строгом соответствии с планом Манштейна. Единственная поправка касалась судьбы английского экспедиционного корпуса, прижатого к морю вместе с остатками французских войск. Его можно было добить или утопить в море, но Гитлер неожиданно приказал остановить наступление танковых войск – будто для того, чтобы их подтянуть и перегруппировать. Несколько дней англичанам хватило, чтобы эвакуировать войска через Дюнкерк. До сих пор неясно, была ли это ошибка Гитлера или сознательный шаг – ведь разгром под Дюнкерком навсегда отрезал бы пути для понимания между Англией и Германией.

Британские и французские войска ждут эвакуации на побережье возле Дюнкерка (Франция)

Манштейн в послевоенных мемуарах упрекает Черчилля, что тот после эвакуации не помирился с Гитлером. Можно твердо сказать, что Англия, возглавляемая Черчиллем, уже ни за что не пошла бы на мир с нацизмом, который завладел Европейским континентом, и надежды Гитлера на союз с консервативным антикоммунизмом, если они и были, в любом случае оказались бы напрасными. С этого момента, момента разгрома и капитуляции Франции, начинается новый этап в европейской политике: Англия пытается расстроить немецко-советский союз и начинает поиски контактов с СССР, Сталин, пораженный легкостью разгрома французской армии, которую он считал очень сильной, чувствует беспокойство и понимает серьезность угрозы немецкой агрессии. Именно тогда грандиозный план построения «флота пяти морей и океанов» постепенно уходит в забвение, начинает преобладать континентальная стратегия.

Уинстон Черчилль – премьер-министр Великобритании

Изменения в оценке возможностей военного конфликта особенно чувствуются с первых дней мая 1941 г. 5 мая Сталин выступил перед выпускниками военных академий. В этом выступлении (а точнее, в тосте, провозглашенном Сталиным) он впервые ясно сказал, что Советский Союз не будет ожидать нападения, а первым начнет войну. Реакцией Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и подчиненного ему Главного управления политической пропаганды РККА стало несколько материалов, в которых была освещена эта идея. Реагировало немедленно и военное руководство. По инициативе наркома Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова заместитель начальника Оперативного управления Василевский подготовил проект директивы о нападении на Германию. Этот проект опубликован; он датирован 15 мая и никем не подписан. Однако ряд российских авторов считает, что Сталин и высшее руководство его утверждали. Датой утверждения – и, следовательно, политического решения начать войну – считается или одно из заседаний политбюро, или совещание в Кремле 24 мая при участии Сталина, Молотова, Тимошенко, Ватутина, главнокомандующего военно-воздушными силами (ВВС) Жигарева, командующими войсками пограничных округов, членов военных советов и командующих окружными ВВС (так считает М. Мельтюхов). В качестве ориентировочной даты нападения называется 15 июля – день, когда должно было завершиться полное сосредоточение и развертывание Красной армии на западном театре военных действий (ТВД).[537] При этом все мемуарные материалы, в частности Жукова, полностью игнорируются как сознательно лживые.