Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Именно птицы помогли мне уснуть. Оба моих отца говорили мне, что сойки и вороны издают предупреждающие крики, но певчие птицы при приближении опасности перестают петь. Так что в лесу нужно прислушиваться к ним. И когда я услышала в деревьях возле дома их многоголосый гомон, я успокоилась, потому что знала, что здесь никого нет».

Внизу страницы был небольшой пропуск. Он перевернул ее, чувствую, что пальцы его вспотели, и биение сердца тяжело отдается в ушах. Запись возобновилась вверху страницы. Если на предыдущем листе почерк был торопливый с нечеткими буквами, то здесь они были старательно выписаны, как если бы первоначальный шок прошел, и она приняла твердое решение разобраться в своем сне.

«Я пыталась забыть сон, но не могла. Он продолжал возвращаться ко мне, и я пошла под навес поработать с травами. Джемми остался с мамой, так что я могла побыть одна. Я села среди пучков трав и закрыла глаза, вспоминая каждый эпизод сна. Стивен Боннет напугал меня, и когда я вспоминала конец, то чувствовала себя больной. Но, тем не менее, мне хотелось запомнить этот сон — запомнить, что я чувствовала, что делала, и что я, возможно, смогу повторить с Роджером.

Но у меня было такое чувство, что я не смогу, пока не вспомню его тайное имя».

На этом запись заканчивалась, и начиналось описание других снов, но Роджер не стал читать дальше. Он закрыл тетрадь и осторожно поставил ее на полку позади других книг. Потом поднялся на ноги и стоял, глядя в окно, машинально проводя вспотевшими пальцами по шву бриджей.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Лучше жениться, чем сгорать от желания

Глава 39

В роще Купидона

— Как ты думаешь, они будут делить постель, как муж и жена?

Джейми говорил обычным голосом, не стараясь даже понизить его. К счастью, мы стояли на другом конце террасы далеко от свадебной пары. Однако многие головы повернулись в нашу сторону.

Ниниан Бел Гамильтон открыто уставился на нас. Я послала широкую улыбку пожилому шотландцу и помахала ему закрытым веером в знак приветствия, одновременно тыча Джейми локтем в ребра.

— Какие почтительные мысли племянника о своей тете, — сказала я шепотом.

Джейми отодвинулся из зоны действия моего локтя и приподнял бровь.

— Причем тут почтительность? Они женятся. И оба далеко за пределами брачного возраста, — он усмехнулся Ниниану, который раскраснелся от сдерживаемого смеха. Я не знала, сколько лет Дункану Иннесу, но по самым меньшим моим предположениям ему было лет пятьдесят пять. Тетя Джейми, Джокаста, должна быть старше его, по крайней мере, лет на десять.

Поверх голов я могла видеть, как Джокаста любезно принимала поздравления друзей и соседей. Высокая женщина в платье из красно-коричневой шерсти стояла между двумя огромными мраморными вазами с засушенными ветвями золотарника; за ее плечом с величавым видом стоял черный дворецкий Улисс в парике и зеленой ливрее. В элегантном кружевном чепце белого цвета, подчеркивающим сильные черты лица, характерные для клана МакКензи, она, бесспорно, являлась королевой плантации «Речной поток». Я привстала на цыпочки, чтобы увидеть ее будущего мужа.

Дункан был немного ниже Джокасты, но все равно его должно быть видно. Я встретила его сегодня утром; в ярком горском наряде он мог выглядеть удальцом, если бы не стеснялся слишком сильно. Я вытянула шею, ухватившись за руку Джейми, чтобы сохранить равновесие. Он поддержал меня за локоть.

— Кого ты ищешь, сассенах?

— Дункана. Разве он не должен быть с твоей тетей?

Глядя на Джокасту, никто не мог сказать, что она слепая; что она стояла между двумя вазами, чтобы не терять ориентацию, что Улисс нашептывал ей имена всех приближающихся гостей. Я видела, как она протянула руку немного вперед, ощупывая пустой воздух, и тут же опустила ее. Однако ее лицо не изменилось, она улыбнулась и кивнула, что-то говоря судье Хендерсону.

— Сбежал перед брачной ночью? — предположил Ниниан и задрал голову, осматривая толпу. — Я бы тоже нервничал в такой ситуации. Ваша тетя, Фрейзер, красивая женщина, но она может заморозить яйца у японского императора, если захочет.

Рот Джейми дернулся.

— Возможно, ему срочно понадобилось в туалет, — предположил он. — Этим утром он уже четыре раза бегал в уборную.

Я подняла брови. Дункан страдал хроническими запорами, я даже привезла ему листья сенны и корни кофе, несмотря на грубоватые шутки Джейми насчет того, каков должен быть подходящий свадебный подарок. Дункан, должно быть, нервничал гораздо сильнее, чем я думала.

— Ну, для моей тети с ее тремя мужьями свадьба не в новинку, — сказал Джейми в ответ на замечание Гамильтона, — но Дункан женится в первый раз. Это шок для любого мужчины. Я хорошо помню свою первую свадебную ночь.

Он усмехнулся мне, и я почувствовала, что мои щеки загорелись. Я тоже очень хорошо помнила ее.

— Здесь, кажется, довольно жарко, — я распахнула веер из кружева цвета слоновой кости и стала обмахивать лицо.

— Да? — произнес он, все еще улыбаясь мне. — Я не заметил.

— Дункан заметил, — встрял Ниниан. Его губы морщились от подавленного смеха. — Потел, как пудинг на пару, когда я видел его в последний раз.

В действительности было даже немного холодновато, несмотря на стоящие по углам террасы чугунные жаровни с горячими углями, от которых разносился приятный аромат яблоневого дыма. Весна уже наступила, и лужайки были покрыты свежей зеленью, так же как и деревья вдоль реки, но утренний воздух был по-зимнему прохладен. В горах же все еще стояла зима. Когда мы ехали на юг к плантации Джокасты, снег сопровождал нас до самого Гринсборо, хотя нарциссы и шафраны уже храбро пробивались сквозь него.

Тем не менее, мартовский день обещал быть ясным и теплым. Дом, терраса, лужайка и сад были наполнены многочисленными гостями в ярких нарядах, напоминающих не вовремя вылетевших бабочек. Свадьба Джокасты превращалась в крупнейшее событие года для общества Мыса Страха; здесь было не менее двухсот человек, включая гостей из таких отдаленных мест, как Галифакс и Эдентон.

Ниниан вполголоса что-то сказал Джейми по-гэльски, искоса поглядывая на меня. Джейми ответил фразой, очень изящной по форме и весьма двусмысленной по содержанию, невозмутимо встретив мой взгляд, тогда как пожилой человек задохнулся от смеха.

Теперь я довольно хорошо понимала гэльский, но существуют моменты, когда благоразумие является лучшей доблестью, и потому я широко развернула веер, скрывая выражение на моем лице. Мне потребовалась некоторая практика, чтобы научиться изящно управляться с веером, но он стоил того, поскольку был очень полезным социальным инструментом для тех, кто, как я, обладал говорящим лицом. Однако даже у веера были свои пределы.