Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага, – ехидно заметила Тайра, – круглый стол, а в центре него в качестве главного блюда господин Ректор.
Несколько студентов с боевой магии, стоящих ближе всего к ней, повернули головы в ее сторону. Тайра по привычке разговаривала с Сэлом вслух, но в отличие от нее больше Сэла никто не видел. Тайре стало смешно, и она, сдерживая себя, тихонько захихикала, хотя не будь она на построении, рассмеялась бы в голос.
– Молодец! – гневно сказал Сэл. – Разговариваешь сама с собой, еще и ржешь в придачу! Теперь они точно будут уверены, что у тебя не все в порядке с головой!
– Неправда ваша, – все еще улыбаясь, все так же вслух, но теперь уже на шанкари, возразила Тайра. – Теперь они точно будут уверены, что рядом с ними стою не только я, но и великий и ужасный Патриарх Ишанкара.
Маги еще пару секунд оценивающе смотрели на Тайру, но она в очередной раз стоически выдержала их взгляды. Сэл вроде бы неодобрительно покачал головой, но Тайра видела, что он был доволен.
Тайра прикрыла глаза и подставила лицо теплому осеннему солнцу. Шпильки приятно оттягивали голову, солнечный ветер нежно касался ресниц. Тайра понимала, что с такой позиции она видна всем, но ей было спокойно и как-то даже безразлично. Наличие рядом Сэла действительно успокаивало. В какой-то момент воздух едва заметно завибрировал и потяжелел, Тайра открыла глаза и увидела, как посреди площади тонко и изящно открылся портал, и из него вышли Горан, сэр хет Хоофт, господин Хранитель, господин Секретарь и плотный седовласый мужчина в черной с пурпурной вязью форме. Построение замерло и одномоментно затихло.
Горан и его свита сделали еще несколько шагов и остановились. Тайра не понимала, откуда пришло знание того, что вот сейчас, именно в этот момент, отсчитав три секунды, следует прижать руку к сердцу и поклониться, эта мысль была коллективной, и боковым зрением Тайра заметила, как Сэл склонился в церемониальном поклоне вместе со всем Ишанкаром. Он больше не усмехался и был спокоен, серьезен и сдержан, как и полагалось ишанкарскому Некроманту.
Горан был в темно-сером костюме, галстук был заколот серебряным зажимом, а на безымянном пальце левой руки можно было различить серебряный с черным камнем перстень – символ ректорской власти. Горан был бы не собой, если бы дал фору хоть одному из отделений! Тайра почему-то радовалась, что надежды иллюзионистов не оправдались. Горан стоял на шаг впереди остальных, и Тайра, затаив дыхание, какое-то время разглядывала его, удивляясь, почему она никогда раньше не замечала в нем этих полагающихся господину Ректору особенностей: прямую спину, глубину взгляда, какое-то нереальное спокойствие и уверенность в своих силах, и неявное, но хорошо ощутимое, давление на плечи знаний и возраста, половина из которых достались по наследству от предшественника. Сэр Котца видел это единственный из всех, еще когда Горан был обычным студентом, и не прогадал. Тайра чувствовала, как неровно бьется ее сердце, когда она произносит про себя его имя, а Узы разогреваются и впиваются в руку. Она еще немного посмотрела на Ректора, и когда рука стала гореть, перевела взгляд на сэра хет Хоофта.
Сэр ’т Хоофт стоял на шаг сзади, у Ректора за левым плечом, и Тайра впервые видела его в парадной форме при свете дня. В ней он казался еще выше и старше, чем был на самом деле, серебряный узор незаметно переходил с воротника в седину в его темных волосах, и Тайра подумала, что с того дня, когда она впервые увидела Наставника, он заметно поседел. Сэр ’т Хоофт как всегда был само спокойствие и надежность, и можно было без оглядки верить рассказам о том, что боевые маги шли в бой, не раздумывая о смерти, если с ними был их Некромант. Если не общаться с ним ежедневно, можно было думать, что сэр ’т Хоофт знает ответы на все вопросы, никогда не стоит перед проблемой выбора и без ошибки может отличить добро от зла, но Тайра знала, что это не так, что великий маг сэр Йен хет Хоофт обычный человек, и что он может быть целый день не в духе после утренней размолвки с женой. Но форма меняла все. В черном с серебром сэр ’т Хоофт ни разу не был человеком. Он был воплощением силы, потустороннего сакрального знания и абсолютного контроля над абсолютной мощью. Он был символом Ишанкара, и – Тайра была в этом уверена – никто из студентов сейчас не посмел бы посмотреть ему в глаза. Но Тайра смотрела на Наставника с чувством уважения и восхищения и очень боялась не оправдать его ожиданий.
Место слева возле сэра ’т Хоофта было свободно. Тайра знала, что оно предназначалось Гиваршу.
Третьим слева был господин Хранитель Закона Ишанкара Саид аль-Малик. Его малиновый, расшитый золотом, восточный халат доставал полами почти до земли, а тюрбан сидел на голове так, будто Саид в нем родился. Он совсем не был похож на пятнадцатилетнего парня, Тайре казалось, что он вообще сейчас не здесь, а вместо него на площади стоят все предыдущие Хранители. Саид будто только что вышел из машины времени, и от самого первого Хранителя его отделяли тысячи лет или одна секунда, смотря, как считать. Тайра подумала, что несмотря на юный возраст нового господина Хранителя, в Ишанкаре найдется немного людей, способных ему возразить: все знали, что его пятнадцать равны нормальным тридцати пяти. Аль-Малик был абсолютно спокоен, Тайра даже сказала бы, что он был несколько высокомерен и смотрел на построение, как на свою собственность. Сэр ’т Хоофт говорил, что это было свойственно всем Хранителям и исправлению не подлежало.
Место за правым плечом Ректора пустовало, как и место Гиварша. Тайра знала, что справа должен стоять Трейсер, и втайне надеялась, что хоть сегодня наконец-то сможет его увидеть – уж очень невероятные вещи рассказывали про него в Ишанкаре, а когда она спрашивала о Змее сэра ’т Хоофта, тот говорил, что его дело – внешняя сторона, а место его в Шайорэ. Такими формулировками сэр ’т Хоофт еще больше разжигал Тайрин интерес. Гиварш при упоминании Змея свирепел и плевался, Айзекс пожимала плечами, говоря: «Змей как Змей, я его сроду не видела», а пани Эдвина начинала рассказывать про архетипы, либидо и Фрейда. В итоге Тайра сделала вывод, что Змей сродни слону из притчи про трех слепых мудрецов: каждый воспринимал его в той мере, на какую был способен. Тайра очень ждала этого дня, чтобы наконец-то самой увидеть это ишанкарское чудо, но Змей на построение не явился. Тайра почувствовала, как внутри серым туманом расползается печаль, словно ее лишили сказки, которую так долго обещали. Она незаметно вздохнула и перевела взгляд дальше.
Тайра никогда не видела декана Боевой Магии, но ни разу не слышала о нем ни одного дурного слова. Эжен д’Эвре был далеким потомком кардинала Ришелье, говорили, что он знает свою родословную до двенадцатого века. Еще говорили, что он настоящий рыцарь с такими же древними, как и само слово, понятиями о чести и долге. Гиварш, не отрицавший всех достоинств декана, иногда называл д’Эвре солдафоном за то, что тот крайне не жаловал Дар Элайя, считая уловки и интриги недостойным настоящего мужчины занятием. Эжен д’Эвре был вторым лицом в Шайорэ: по Закону, декан мог быть только Командором, старшими в Шайорэ всегда были Трейсеры. Впрочем, сэр ’т Хоофт говорил, что д’Эвре никогда не был карьеристом, и ему нравилось работать с молодежью, подбирать кадры для Шайорэ, и место декана его вполне устраивало, хотя он согласился занять его только потому, что других кандидатов не оказалось.
Д’Эвре был совершенно седым, Тайра дала бы ему лет шестьдесят пять-семьдесят, но Декану было всего пятьдесят пять. У него была осанка кадрового военного и живые орлиные
