Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

– Мне – ничего.

– А раз ничего, рассказывай.

Не рассказать Шульцов не мог, мало того, сделал это с радостью. На Колокольку можно было вывалить все, слушать она умела удивительно. Недаром незадолго до развода «бубновая дама» закатила роскошную сцену с лейтмотивом «да знаю я, что ты с Комаровой не спишь, но ты с ней все время разговариваешь!».

– Так что ходить мне в доцентах, – заключил Шульцов, – и искать приработок.

Ольга сосредоточенно молчала, уставясь на мозаичные виноградные грозди.

– А «Варвара» в самом деле симпатичная, – наконец изрекла она, касаясь не по-модному острым ногтем бутылки. – Или я проявляю дурной вкус и зря трачу твои деньги? Ты не дашь мне заплатить?

– Вопрос риторический. Что до, как ты выразилась, «Варвары»… Три тысячи было б дороговато, – с Ольгой он был честен и в малом, и в большом, – а за тысячу с лишним – приемлемо…

– «Продается все, вопрос лишь в цене…» – нараспев произнесла подруга детства. – Ерунда вообще-то, но тебе нужны деньги.

– У тебя не возьму.

– А я и не дам. Ты не представляешь, сколько мне теперь не хватает! Раньше пяток лишних тысяч по пациентам выбегаешь, и никаких проблем, а сейчас то на Вену не хватает, то на, – она нарочито старательно произнесла, – де-вайсы Витькины. Алик, а иди-ка ты к нам. Хозяйка не дура, на Колбу похожа. Помнишь нашу Колбу?

Химичку Колбу Олег Евгеньевич, само собой, помнил, но от предложения податься в оракулы у него отвисла челюсть.

– Похоже, у тебя Уран в пятом доме… Или не в пятом, но без него точно не обошлось.

– Оля, что за чепуха!

– Не чепухей прочего. Алик, это очень-очень честный отъем денег у населения. Ты же знаешь, я Гиппократа ни за что не обману. Сказано «не навреди», я не врежу и другим не даю. Да, я не девица Ленорман, но диагност я неплохой. Если вижу, что клиентке надо к врачу, я ее к врачу и гоню. И она идет. Так не пошла бы, а скажешь про даму пик, не пойдет – побежит.

– Оля, я тебя не осуждаю, но я – другое дело.

– Здрасьте-пожалуйста! Тебе нужны деньги?

– Нужны, но я себя уважаю как ученого, поэтому и отказался от предложения Егорова. Пришлось прямо сказать, что мне моя научная совесть дороже. Можешь считать это высокопарным…

– Ты успокойся, выпей и успокойся. Я тебе что, предлагаю труды Артемия твоего спереть или объявить, что при раскопках ты нашел доказательства первичности сала над словом? Дескать, вначале было сало, и сало это было богом?

– Ольк…

– Ты будешь трижды в неделю приходить в салон, присутствовать при сеансе и отвечать на мои вопросы. Считай это индивидуальными занятиями по античной культурологии, или как это у вас зовется?

– Теперь я уже совсем ничего не понимаю.

– Потому что уперся. Представь… Ну, допустим, Таньку Горошко, от которой муж уходит. На нее только глянешь, и никаких карт не надо, ежу понятно, что уйдет. Ты бы тоже ушел.

– На Горошко я бы не женился.

– То, на чем ты первый раз женился, не лучше, но ты меня не сбивай. Муж сбежит, он бы даже в эпоху парткомов удрал, но утешить нашу Горошко можно. Если сунуть ей в нос карты и сказать, что это судьба и что оно к лучшему. Потом Борис, это наш астролог, муж хозяйки и редкостная балда, зачитает про ураны, а ты объяснишь про жену Геракла и этого… гнусного Несса.

– А сходство в чем? Кроме того, что Деянира тоже… умом не отличалась.

– Вот! Деянира – дура, а умная Горошко пойдет другим путем. На фига ей этот Геракл, пусть катится, а она пойдет к косметологу, станет красоткой и умужит Адониса или, там, Актеона, а без нее их, бедных, кабаны с собаками съедят. Понял?

– Ты же сама можешь!

– Это не мой профиль. Сегодня мы уже закончили, а завтра я за тобой заеду. Посмотришь, на что оно похоже, с хозяйкой познакомишься и решишь. На свежую голову. Согласен?

– М-м-м…

– Никаких «м-м-м». Согласен?

– Хорошо, поедем.

– Хвала Дионису! – Ведьма Колоколька воровато обернулась и от души плеснула на «помпейскую» мозаику «Барберы дель Монферрато». Именно так, если верить их любимому с детства мультфильму, поступал в сложных ситуациях царь Минос.

Глава 2

Санкт-Петербург. 22 января 20** года

Почтенный зеленый термометр за кухонным окном показывал «минус двадцать один», и недолюбливавший меха Шульцов надел-таки шапку из выдры. Правильность принятого решения подтвердилась уже на лестнице, а на двери парадной историк обнаружил не оставлявшее места сомнениям воззвание – «в связи с неожиданным понижением температуры в Кировском районе Санкт-Петербурга» коммунальщики настоятельно требовали беречь тепло…

– Вернусь – позвоню дочке, – решил выходивший вместе с Шульцовым сосед-собачник, – узнаю, как с понижением температуры в районе Красносельском.

– Полагаю, там она понизилась столь же неожиданно. По крайней мере, для ЖЭКа, – предположил Олег Евгеньевич. При всех своих языковых способностях он путался в новых названиях, упорно пребывая в мире ЖЭКов, ГАИ и собесов; впрочем, сосед, моложавый полковник, успевший уйти на пенсию милиционером, а не полицейским, понял и рассмеялся. Они вежливо раскланялись и разошлись, но дурацкое объявление словно бы задало тон всему дню, на первый взгляд к шутовству отнюдь не располагавшему.

Сегодня академику Спадникову исполнилось бы восемьдесят два, и обретающиеся в Питере ученики собирались на кладбище, но мороз вкупе с банальной ленью оказался сильней и памяти, и обещаний. Пунктуальный Шульцов прибыл к месту встречи ровно в четверть одиннадцатого и долго ждал у эскалатора, но подтянулся один Стас Гумно-Живицкий. Опоздав на сорок минут.

– Ждать автобуса некогда, – отрезал Шульцов, пресекая в зародыше душераздирающую историю о причинах задержки. – Ловим машину, иначе оскандалимся перед «Надеждой Константиновной».

Стас что-то залопотал, но Шульцов, не слушая, свернул к цветочной лавке. Покупка гвоздик прошла в рекордно короткие сроки, спустя еще десять минут приятели уже влезали в дребезжащее транспортное средство. Смуглый водитель выразил готовность ехать куда угодно, но дороги он не знал, хорошо хоть был при карте, разбираться с которой пришлось Шульцову. С картой и расспросами добрались до переезда, и тут перед самым носом опустился шлагбаум.

Секундная стрелка наматывала круги, позади выстраивался хвост, впереди мигал красным светофор, под ухом зудел Стас, явно переходящий из стадии научной в стадию неясного любовного томления. Олег Евгеньевич набрал номер племянника Спадникова и слегка успокоился – родственники стояли у того же переезда.

– Видишь, – обрадовался Стас, – мы не опаздываем.

– Лично я опаздываю на работу.