Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

В памяти всплыли снимки из газет, удивлённые взгляды узнающих меня людей, аплодисменты — а ведь это благодаря охоте. Внимание высших лиц — благодаря охоте. Мой будущий модулирующий излучатель — благодаря охоте… Это уже есть, это то, что я уже сумела, пусть и с чужой помощью… А что будет впереди, если это бросить? Внезапно вся неопределённость, разрывавшая душу последний школьный год, опять подняла руку, напоминая о себе.

Господин Гер Мичлав хоть и строит из себя заступника, не отрицает что заинтересован, и что у него есть конкретные цели, но мне от того разве хуже? Разве хуже?.. Разве где-то там, впереди, у меня есть тот, кто вытребует мне подобный шанс? Где-то там впереди, где пока ничегошеньки нет!.. А здесь, сейчас — я уже требуюсь…

— Мичлав!

Он неспешно спускался по ступеням крыльца. А когда обернулся, на лице его читалось подчёркнутое менторское спокойствие. Едва не вылетев за порог, я вцепилась в косяк для пущей уверенности.

— Мичлав, я… я воспользуюсь вашим советом и доверюсь чутью.

Он добродушно улыбнулся и вознамерился шагнуть навстречу.

— Я отказываюсь от вашего предложения! Благодарю за оказанное доверие! Вот, возьмите…

Охотник автоматически взял свой листок.

— Маленькая, погоди, — вновь угрожающе упирая руки в пояс, он помотал головой, — я даю тебе два дня недаром. Давай ты не будешь рубить, вся на эмоциях. Иди успокойся, поразмысли…

— Нет, Мичлав, я решила уже давно. Просто вы сейчас меня спутали — я вообще не ожидала, что вы…

— Что я захочу иметь с тобой дело? А я хочу, малыш, я, в отличие от тебя, человек дальновидный. Я, в отличие от тебя, уже поработал во всяких условиях и пробовал многое, поэтому я хочу иметь дело именно с тобой! Я забуду тебе твой финт, ты забудешь мне мой — и взорвём этот мир!

Он даже шваркнул кулаком по деревянным перилам моего дома. Я удержалась от намерения отшагнуть и крепче сжала пальцы на косяке входной двери.

— Я вам не верю… Вы меня обрекли на неконтролируемую детерминацию. Ради того, чтобы взорвать этот мир. Кто гарантирует, что вы не поступите так опять?

Мичлав с досадой цокнул языком.

— Девочка, всё прошло отлично! Мы оба довольны результатом! А если бы я этого не сделал? Ты бы так и мучилась в своих сомнениях! А так — полдела сделано! Я-то своему чутью научился доверять — я знаю, куда надо идти на перекрёстках. Может, я не могу предсказать с точностью, что там ждёт, но уж точно то, что нужно. Шикарно даже то, что ты не сделалась парнем, иначе эффект был бы не тот. Ты — девица — и это отлично!..

— Конечно! — взорвалась я. — Теперь вы непререкаемо первый! Первый в категории, первый охотник с учеником! А теперь ещё и первый новатор, обучающий первую женщину в охоте! Близкий к социуму, открытый, без условностей, продвинутый, исключительно надёжный! Мудрый до обалдевания наставник, который отвоевал способной маленькой девочке место в суровом охотничьем мире! Я валяюсь в горячке, терплю ваши оскорбления, а тем временем публика вам рукоплещет, какое дерьмо вы бы не выкинули! Конечно, вы хотите работать именно со мной, я же так хорошо получаюсь на фотках и оттеняю вашу личность! Конечно, со мной — я же и слова никому не сказала про то, почему на самом деле вы меня оставили детерминироваться в джунглях! Конечно, ведь меня публика уже полюбила, и вы окажетесь наверху, но за мой, личный, счёт!

Мичлав смотрел на меня достаточно удивлённо. В какой-то момент мне показалось, будто он готов сказать что-то такое, что разрешит всё — среднее между признанием вины и разубеждением. И мне этого хотелось…

Но вот, едва заметно, на пути к хищной усмешке у него дёрнулся уголок рта.

— К чёрту!!! Вы редкостная тварь, от которой надо защищать даже квазиантропов!!! И, клянусь Богом, я это сделаю!!!

В наступившей тишине хрустнул лист бумаги, смятый им в кулаке. На широком лице вздыбились желваки, и оно словно окаменело. А я взгляда не отведу — пусть он как пика протыкает тебя насквозь, со всей твоей каменноугольной тяжестью!

Отбросив на траву скомканный документ, Мичлав произнёс, с холодком и многообещающе:

— Ещё созвонимся.

И ушёл.

Остаток дня я провалялась в постели, глотая злые слёзы, периодически прошибая подушку кулаком. Гордость, злость, зависть…

Чуть было опять не согласилась! Опомнилась на волоске от согласия! Как он это делает?! Как он догадался, чего именно я хочу?! Как Глава простил ему всю эту историю с детерминацией? Как у него получилось выбить мне место в Ассоциации? Как ему всё удаётся?..

Неважно. Главное, что теперь я окончательно на свободе. Срок моего договора истёк и не был продлён. Гер Мичлав отныне не является моим наставником. И я ему ничем не обязана.

Но всё же почему-то хочется орать. Этот человек… Чего ж так больно-то? Простить то, кем он был для меня до детерминации — невозможно. В воспоминаниях возникали его дифирамбы моей уникальности, участливые расспросы тогда, когда и родители меня не понимали, делёж опыта, шуточки, грубовато высказанные жизненные истины, опять шуточки. И ухмылка свысока, и ерошенье волос, и жесты, позволяющие думать, будто тобою гордятся… И обещания, что ничего-ничего, вот оперишься и в будущем всё точно получится.

Я теперь хоть единой похвале смогу поверить?

А мне теперь ничья похвала и не нужна. Сама знаю, что делать. А из взрослых никто и не вступился, когда меня выбрали помощником убийцы.

Сама теперь буду решать чего стою.

С этими мыслями я заставила себя подняться и сесть за рабочий стол, где были разбросаны листки с набросками чертежей и парили страницы инженерных сайтов.

Возвращение в школу оказалось настоящей феерией. Утром следующего дня я проснулась другим человеком, полным радостного ожидания и надежд на светлое будущее. Облачилась в новую одежду, которую на прошедшей неделе помогла мне выбрать мама — ведь практически все прежние вещи теперь с трудом налезали на моё обновлённое тело.

Первой по списку стояла встреча с друзьями на нашем обычном месте, где мы вот уже почти тринадцать лет пересекались для похода в школу. Мирои кинулся на меня с разбега! Но, обняв крепко, он тут же охнул и отстранился. А в следующую секунду глаза его заворожённо заблестели при виде аккуратных округлостей, выступающих под моей рубашкой.

— Гру-удь… — протянул он восхищённо и, наверное, даже коснулся бы означенного предмета, если бы вовремя себя не одёрнул.

Я расхохоталась, а Гелло покачал головой:

— Мирои,