Поэтика. История литературы. Кино. - Юрий Тынянов

Одним из первых в русском литературоведении на недостаточность генетического изучения указал А. П. Скафтымов — в статье "К вопросу о соотношении теоретического и исторического знания в истории литературы" ("Уч. зап. Саратовского университета", т. I, вып. 3, 1923; особенно важным представляется вписанный его рукой в оттиске, подаренном П. Н. Сакулину, 6-й пункт резюмирующей части: "Всякое генетическое рассмотрение объекта должно предваряться постижением его внутренне-конститутивного смысла". — ГБЛ, ф. 264, 20. 13, л. 14). Однако генетическое описание покрывает для него всю область исторического изучения целиком. Тынянов же «расслаивает» ее на две сферы — собственно генетическую и эволюционную (несистемную и системную). С различением эволюции и генезиса связан у Тынянова еще один важный тезис. Едва ли не первым в литературоведении он понял значение "наблюдательного пункта" (точка зрения) исследователя как фактора, обусловливающего самый тип историко-литературного исследования и влияющего на его результат (ср. фундаментальное значение этого положения в современных естественных науках). Вопреки мнению Ц. Тодорова в его «Поэтике», представляется, что теоретические возможности противопоставления "эволюция — генезис" не исчерпаны и оно может быть заново осмыслено без растворения второго понятия в первом.

676

Ср. близкие к этому идеи А. Гильдебранда о превращении в искусстве действительных форм в относительные ценности — и всегда разные в зависимости от включения в ту или иную систему (А. Гильдебранд. Проблема формы в изобразительном искусстве. М., «Мусагет», 1914, стр. 67). С работами немецкой школы искусствознания конца XIX — начала XX в. члены Опояза были хорошо знакомы. Б. Эйхенбаум, как видно из его дневника (см. стр. 455 наст. изд.), в январе-феврале 1919 г. внимательно читал Г. Вёльфлина, взгляды которого сформировались, как известно, под влиянием Я. Буркгардта, К. Фидлера и А. Гильдебранда.

677

Ср. возражение В. В. Виноградова: "Формы соотношения внутри систем и формы соотношения между системами — явления разных плоскостей. Поэтому предполагать возможность одновременного соотнесения элементов одной системы с другими ее членами и с «подобными» элементами другой системы незаконно" ("О художественной прозе", стр. 58).

678

Цитата из стихотворения «Современное» (1869). В ст. "Вопрос о Тютчеве" Тынянов сравнивает эту цитату и "стройный мусикийскии шорох" из стихотворения "Певучесть есть в морских волнах…".

679

Терминологическое совпадение с Потебней ("представление значения") не должно вводить читателя в заблуждение. У Потебни термин «представление» ("Vorstellung" В. Гумбольдта) означает признак, который замещает собою другие, «представляет» их; это понимание отличается от общепринятого, что подчеркивал он сам (см., напр.: А. Потебня. Из записок по русской грамматике. Т. I–II. М., 1958, стр. 18). Представление, по Потебне, — это "внутренняя форма по отношению к тому, что посредством нее мыслится", это "не образ предмета, а образ образа" (А. Потебня. Мысль и язык. Изд. 4-е. Одесса, 1922, стр. 113–116). Тынянов заимствует свой пример из Я. Розвадовского (J. Roswadowski. Указ. соч., стр. 91).

680

Следующий далее абзац в журнальном тексте статьи отсутствует.

681

В письме к Шкловскому (середина марта — апрель 1927 г.) Тынянов писал об этом «рассказчике»: "Ты — приписываешь сюжету. Я докопался до жанрового определения «рассказа» в 20-50-е годы. «Рассказом», оказывается, называется жанр, где непременно был рассказчик. Совершенно точные определения (я набрал их 4). Стало быть, "барон Б." — был жанровой наклейкой (на старый жанр), жанровым рудиментом". О Тургеневе Тынянов замечал в письме к тому же адресату от сентября — нач. октября 1928 г.: "Тургеневский рассказ есть русский рассказ XIX века, и замечателен".

682

Фраза в скобках в журнальном тексте отсутствует. Тынянов имел в виду такие работы Эйхенбаума, как "Путь Пушкина к прозе" (1922; см. в ЭПр), "Проблемы поэтики Пушкина" (1921; см. в ЭП) и доклад о поэзии и прозе (1920; см. публикацию Ю. М. Лотмана: Труды по знаковым системам, V. Тарту, 1971), вероятно ему известный (ср. прим. 4 к его рецензии на альманах "Серапионовы братья"); ср. также "Молодой Толстой" (Пб. — Берлин, 1922, стр. 33). У самого Тынянова эта проблема рассматривается на конкретном материале в статье "О композиции "Евгения Онегина"".

683

См. об этом: ПиЕС, стр. 46–48.

684

ПиЕС, стр. 42–45.

685

В. Шкловский. "Тристрам Шенди" Стерна и теория романа. Пг., 1921.

686

J. Vendryes. Le langage. Paris, 1921, p. 95; Ж. Вандриес. Язык. M., Соцэкгиз, 1937, стр. 83.

687

См.: А. С. Грибоедов. Сочинения в стихах. Л., 1967, стр. 479.

688

Из письма Пушкина к А. Тургеневу от 1 декабря 1823 г. (XIII, 80).

689

Из письма Пушкина к А. Бестужеву от 24 марта 1825 г. (XIII, 155).

690

Это положение близко к мыслям А. Веселовского об ограниченности "свободы) художника поэтическим преданием (Неизданная глава из "Исторической поэтики" А. Веселовского. — "Русская литература", 1959, № 3, стр. 119). Другая важнейшая аналогия — требование изучения поэтической формы как объективированной данности, развивающейся по своим собственным загонам (именно это было поставлено Веселовскому в главную заслугу в программном заявлении Опояза. — "Жизнь искусства", 1919, 21 октября, № 273). Об отношении Тынянова и Шкловского к наследию Веселовского см.: Б. Казанский. Идея исторической поэтики. — Р-I, стр. 10.

691

Ср. об установке в ст. "Ода как ораторский жанр". Трактовка термина у Тынянова полемична по отношению к концепциям поэтики, оперировавшим категорией телеологического. См. декларацию телеологического принципа (с полемикой против Опояза) в ст. А. П. Скафтымова 1922–1923 гг. "Тематическая композиция романа "Идиот"" (в его кн.: Нравственные искания русских писателей. М., 1972, стр. 23–32); ср. о художественной телеологии: Жирмунский, стр. 23, 29–39, 54; П. Н. Сакулин. Теория литературных стилей. М., 1927, стр. 20; С. Балухатый. К поэтике мелодрамы. — Р-III. Б. M. Энгельгардт подробно рассматривал вопрос о структурной телеологии художественного произведения в плане общей эстетики и методологии искусствознания, соглашаясь, впрочем, понимать ее вне волеустремления творца (см. его кн. "Формальный метод в истории литературы". Л., 1927). Телеологический подход находил применение и в Опоязе. Так, Эйхенбаум утверждал, что "поэтика строится на основе телеологического принципа и потому исходит из понятия приема", тогда как лингвистика "имеет дело с категорией причинности" (ЭП, стр. 337). Ср. полемику с разграничением лингвистики и поэтики по этому признаку: В. В. Виноградов. О задачах стилистики, стр. 206 л. Сходную с тыняновской критику телеологического (а также каузального) подхода см.: Б. И. Ярхо. Границы научного литературоведения. — «Искусство», 1925, № 2, стр. 51–56. Особое истолкование художественной телеологии предложил Н. К. Пиксанов ("Новый путь литературной науки. Изучение творческой истории шедевра. Принципы и методы". «Искусство», 1923, № 1, см. особ. стр. 103–104; ср. полемический ответ Эйхенбаума: "Печать и революция", 1924, № 5, стр. 7–8), который связывал ее с историей текста. Очень близкую к Тынянову критику телеологического подхода дал в 1929 г. Б. В. Томашевский, возражая Пиксанову (Б. В. Томашевский. Писатель и книга. Изд. 2. М., 1959, стр. 146–152). Отметим, однако, что эта критика обращена против телеологического, понимаемого только как "индивидуальное творческое намерение"; интереса к надындивидуальной телеологии работы Тынянова не обнаруживают. С этим связано и его употребление термина «функция» — без того целевого значения, которое он получил затем у пражских лингвистов. О понимании языка как целенаправленной структуры см.: Р. Якобсон. Разработка целевой модели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами. — "Новое в лингвистике", вып. IV. М., 1965; здесь же, со ссылкой на философский словарь А. Лаланда, — о распространенном смешении двух значений термина «функция»: 1) роль, задача; 2) соответствие между двумя переменными (стр. 377). Понимание Тынянова близко ко второму, математическому значению. Телеологический аспект, характерный для ряда современных эволюционных теорий, оставлен за пределами его концепции — тогда как аспекту каузальному отведено вполне определенное место в намечаемой Тыняновым иерархии исследований: он отодвинут в сферу будущего изучения. Ср. также статью Якобсона (стр. 645–646), указ. в прим. 24.

л См. у В. В. Виноградова о телеологии стиля, приема и т. д. в "Эволюции русского натурализма" (Л., 1929), о "телеологии эстетического протеста" при создании "нового художественного мира" ("Этюды о стиле Гоголя". Л., 1926, стр. 203).