Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

Политическая свобода — непременный атрибут государства. Вне сферы его юрисдикции такого понятия попросту не существует. Современное конституционное право исходит из убеждения, что свобода человека и гражданина составляет фундамент, исходное основание правовой державы. Достаточно убедительно на роль свободы в определении правового характера государства указала российский публицист и политик В.И. Новодворская, отметив, что «сама по себе демократия ничего не стоит, это суперобложка — народный выбор ценен тогда, когда он правильный, когда человек всем соблазнам предпочитает свободу. Демократия, таким образом, это осознанный выбор либеральных ценностей, в противном случае нам придется считать демократическими странами Иран, который проголосовал за Ахмадинеджада, Палестину, которая помешалась на «Хезболлахе»…». Действительно, правовое государство в принципе отвечает своему определению лишь в том случае, если оно оказывается способным обеспечить политическую свободу своих граждан. Посему, когда мы говорим «свобода», то подразумеваем именно политическую свободу, т. е. свободу в государственно-организованном обществе. Держава, которая обретает своё могущество за счёт свободы своих граждан рано или позно терпит крах, поскольку она перестает выполнять свою основную миссию — обеспечение достоинства, свободы и прав человека. Люди предпочитают объединяться с целью создания государства, которое способно бережно относиться к указанным правовым благам. Видимо, в этом, а не в развитии науки, промышленности и финансов, основное различие между такими могущественными державами, как, например, древний Рим, и современная Америка. Как заметил по сему поводу один философ: «Рим сохранил единство ценой свободы, а Протестанты обрели свободу ценой единства». Ответственность государства перед гражданином и признание им в качестве основополагающих ценностей достоинства, свободы и прав человека составляет основу его процветания, а, следовательно, и могущества в современном, западном смысле этого слова.

Основы современной концепции свободы, на наш взгляд, заложил своей реформаторской деятельностью 32-й президент США Франклин Делано Рузвельт. В своём знаменитом послании конгрессу от 6 января 1941 г. он впервые сформулировал тот минимум свобод, без которых человеческое достоинство в современном обществе остается лишь благим пожеланием. В историю это послание вошло под названием речи о «четырёх свободах»: «В будущем, которое мы стремимся сделать безопасным, мы надеемся создать мир, основанный на четырех основополагающих человеческих свободах.

Первая — это свобода слова и высказываний — повсюду в мире.

Вторая  - это свобода каждого человека поклоняться Богу тем способом, который он сам избирает — повсюду в мире.

Третья — это свобода от нужды, что в переводе на понятный всем язык означает экономические договоренности, которые обеспечат населению всех государств здоровую мирную жизнь, — повсюду в мире.

Четвертая — это свобода от страха, что в переводе на понятный всем язык означает такое основательное сокращение вооружений во всем мире, чтобы ни одно государство не было способно совершить акт физической агрессии против кого-либо из своих соседей, — повсюду в мире». Время и события доказали, что потребности человечества выходят далеко за пределы упомянутого перечня. Поэтому царство свобод пополнилось теми, которые провозгласила своим появлением на свет Всеобщая декларация прав человека 1948 г., разработанная группой экспертов под руководством супруги, на тот момент уже покойного президента США, Элеоноры Рузвельт (1884–1962). Этот документ столь существенно расширил сей перечень, что впоследствии стал ключевым для большинства конституций второй половины XX века.

Важнейшим параметром политической свободы была, есть и будет безопасность человека в государстве и от государства. Хотя ключевое предназначений государства — обеспечение безопасности гражданина, но как справедливо заметил председатель Верховного суда США Уоррен Бергер (1907–1995): «История свободы — история постоянного противостояния произволу государственной власти — «надевание уздечки свободы на непослушного коня»». Государство, однако, выступает не только в роли «непослушного», но, что, хуже всего, постоянного троянского коня по отношению к своему народу. Созданное с целью самосохранения и развития той или иной общности, государство в силу своей двойственной природы может в любой момент быть использовано для насилия против своих же граждан (подданных). Посему столь основополагающее значение в процессе государственного строительства приобретает принцип разделения властей, к рассмотрению сути которого мы вернемся ниже.

Ведя речь о безопасности народа, мы употребляем особое понятие — «национальная безопасность». Впервые в международный политический лексикон его ввёл 26-й президент США Теодор Рузвельт (1858–1919). Справедливости ради отметим, что, будучи дядей 32-го президента США Франклина Рузвельта, этот человек сумел сказать своё яркое слово в политической истории США не только тем, что благословил на политическое поприще своего знаменитого племянника.

Вопросам толкования понятия национальной безопасности в соотношении с правами человека посвящены Йоханнесбургские принципы 1995 г. В какой-то мере можно утверждать, что свобода и безопасность — это две стороны одной медали. Свобода заключается в безопасности от посягательств на достоинство человека. Или, по крайней мере, в твёрдой уверенности в такой безопасности. Там, где начинается безопасность, человек становится носителем свободы; там, где она заканчивается, человек становится рабом страха. По утверждению английского правоведа Иеремии Бентама, свобода в том аспекте, который составляет предмет конституционного права, «есть безопасность от несправедливостей со стороны правительственных лиц». Это качество возводит её в ранг важнейшего принципа конституционного права. Здесь, пожалуй, уместно даже утверждать, что потребность человека в безопасности от своего государства придала импульс развитию того института конституционного права, который призван был обеспечить свободу гражданина, народа. Разумеется, что власть предержащим сей демократический процесс был не по нраву, и многие из них весьма небезуспешно в прошлом, а некоторые и сейчас (особенно в странах восточной цивилизации) пытаются его приостановить, а по возможности и обратить вспять. Именно в этом процессе и следует искать корни фиктивности тех норм конституционного права, которые обеспечивают свободу человека. Ведь при конкуренции политики и прав человека приоритет, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев оставался да и поныне остается за политикой.

Традиционное пренебрежительное отношение властей к свободе побуждало вольнодумцев всего мира отстаивать наиболее приемлемое её определение как свободы от принуждения со стороны государства, от всех видов тирании и деспотизма. Так, шотландский поэт Роберт Бернс (1759–1796) восклицал:

Свободе — привет и почёт.

Пускай бережет её разум.

А все тирании пусть дьявол возьмёт

Со всеми тиранами разом.

Внутренние и внешние границы политической свободы определяются требованием бережного отношения к внутреннему миру человека. Человеческое достоинство — предел каких-либо ограничений свободы при любых обстоятельствах и со стороны любой державы мира. Ведь основное предназначение политической свободы в государстве как раз и состоит в том, чтобы уберечь, оградить, прикрыть достоинство граждан от любых поползновений и посягательств со стороны грубой силы, в роли коей часто и бесцеремонно выступает именно публичная власть. В данном случае речь идёт о концепции так называемой «негативной свободы». Согласно её постулатам, свобода увеличивается до максимума сведением к минимуму вмешательства государства в частную, приватную жизнь человека, в мир его мыслей, чувств, личных дел и среды обитания. Государство на первых этапах формирования этой концепции неизменно рассматривалось в качестве главного врага свободы. К борьбе с этим врагом призывали лучшие умы человечества. Подобное понимание свободы как независимости от государственного принуждения и легло в основу правовой традиции англосаксонских народов. В поэтической форме эту традицию борьбы за свободу обессмертил английский поэт Джордж Байрон (1788–1824):