Серебром и солнцем - Ирина Якимова

   - Может, они ещё возобновятся? Через год или два...

   - Весь их запас образуется в первые месяцы вампиризма, - Габриель печально покачала головой. - Шанс исцелиться лишь один, и вы отдали его другому. Исцеление для вас отныне невозможно, я вижу.

   - Сейчас, рядом с тобой, моё сердце бьётся... Чёрт, я чувствую себя живой, - Мира несмело коснулась платья на груди. - Только... как же это больно!

   - Больно? Раньше вы не говорили...

   - Раньше не было так больно!

   - Видимо, дело в проклятии, которое всё ещё есть в вашей крови. Мне уйти?

   - Нет, останься, - помолчав, Мира добавила: - Для carere morte нет ничего страшнее, чем остаться наедине с Пустотой...

   Какой-то лихой поезд пронёсся за близким Южным вокзалом, весело свистнув. Город проснулся. Где-то там, за тёмной занавесью, ярко светило солнце, щёдро дарящее своё тепло всем и в каждое мгновение. Там сияли, переливаясь в его лучах, чужие жизни, тысячи тысяч жизней...

   - День начинается, - сказала Габриель. - Только, чувствую, сегодня я не увижу его. А удаётся охотникам совмещать две жизни: ночную и дневную?

   - Нет. Какая-то из них всегда будет жизнью, другая - лишь тенью жизни.

   Габриель проводила стук колёс очередного состава. Жадно, как зверь в клетке...

   - Здесь, с охотниками, вы не будете иметь той степени свободы, что прежде, - заметила Мира.

   - Да. И ближайший месяц я собираюсь посвятить разбору некоторой научной литературы...

   - Нет, Габриель, вы ещё не поняли: никогда.

   Избранная отвернулась от окна, небрежно отбросив на спину развившиеся длинные каштановые локоны:

   - Я понимаю! Музейный экспонат за стеклом. Наука даст мне достаточную степень свободы. Я выйду на пару минут, принесу свечи. Здесь темно.

   - Я не собираюсь всё время держать тебя подле себя! - оскорбилась вампирша. - Иди, куда хочешь.

   - Справитесь?

   - Справлюсь. Иди.

   Избранная всё-таки принесла в келью вампирши два зажжённых подсвечника и ушла в крыло лабораторий. Мира, ожидая группу, сначала кругами мерила комнатку, потом сконфузилась, вспомнив о своих новых обязанностях главы, и спустилась вниз. Занялась неотложными делами. Она обсудила с Бовенсом и Марком план вечернего рейда. Больше часа Мира провела с исцелёнными: она выясняла обстановку в столице. На свой вечер глава охотников дополнительно запланировала две встречи с сильными дикарями Доны... От исцелённых Мира пошла к хозяину дома, Давиду, и забрала у него кипу неразобранных документов и карт, перевезённых от Источника. Верхняя карта привлекла её внимание. Это был план какого-то большого здания, если не сказать, замка.

   - Что это?

   - "Тень Стража" в Карде.

   - Какая подробная! Откуда она у нас?

   - Карл привёз из Термины.

   Мира легко улыбнулась. Она радостно удивлялась тому, что ей совсем не больно слышать это имя: словно охотник жив... Вампирша перелистал кипу карт:

   - Гесси, с этими сведениями мы могли бы возвратить Карду Ордену!

   - За чем же дело стало? Займёмся этим в ближайшие годы. Нам легко быть смелыми: у нас больше союзников, чем представляется. Пожалуй, за нас все столичные дикари...

   В коридоре, по пути в свою комнату, Миру поймала Солен.

   - Мне только что передали телеграмму брата, - взволнованно сказала герцогиня. - Уточнён итог Бала Карды. К сожалению, в последние минуты той ночи мы лишились Селесты Ларгус.

   - Жаль.

   - И ещё - странное известие! - Солен хмурилась. - Пропало одно из тел погибших.

   - Может, его забрал какой-нибудь кукловод? Кто пропал?

   - Лира Диос...

   С картами Мира возвратилась в свою келью. Разбирая их, она, однако, всё поглядывала на часы... Закончив, Мира задремала в кресле, только тонкие пальцы вампирши чертили замысловатый узор на подлокотнике.

   Быстрые шаги в коридоре. Мира вздрогнула и открыла глаза, узнав их. Она всё ещё помнила, как они же сбивались вниз по лестнице много лет назад.

   "Прочь, нежить!"

   Дверь распахнулась.

   - Она сказала, что тебя надо искать здесь. Я опять забыл, как зовут этот тайфун, - весело, но несколько ошеломлённо сообщил Винсент. Алые пятна румянца проступили на его щеках, но кожа была всё также бледна, почти белая...

   - Наверное, Солен Реддо, - предположила Мира, улыбаясь.

   Винсент шагнул в комнату, но качнулся, ухватился за дверь и рассеянно пояснил:

   - Голова опять закружилась...

   - Последствие давней кровопотери. Как у всех исцелённых. Исцеление не мгновенно. Тебе сейчас нужно в госпиталь, к Эрику и Тони.

   - Подожди, а ты... - Винсент опять пошатнулся. Его взгляд рыскал по комнате, отмечая и задёрнутые шторы, и начатую бутыль стабилизированной крови на столе. - Ты... carere morte?!

   - Да и... навсегда.

   Юноша замер в шаге от неё, поражённый. Мира сухо усмехнулась, взяла бутыль, и долго глотала её содержимое, нарочно растягивая невеликое удовольствие, радуясь, что можно не продолжать пока беседу. Всё же, поперхнувшись последним глотком, она отставила бутыль в сторону, несмело глянула на стоявшего рядом племянника...

   А Винсент вдруг упал на колени перед ней, спрятал голову в холодных ладонях вампирши... Охотники, сопровождавшие его, помялись в дверях и скоро ретировались.

   - Ну что ты, мальчик, - слабый голос дрожал. - Так и должно было быть.

   Дрожали и руки. Как у старухи. Усталость снова сморила её. Три ночи как одна бессонная ночь! Заснуть бы теперь хоть на несколько часов, чтобы трёхдневное "сегодня", наконец, сменилось на "завтра"! Проснуться в новом дне, для которого ночной мир - не более чем сон; новым днём спокойно, ясно говорить о Даре, о Старейшем, о новой цитадели и новых планах Ордена... Мира закрыла глаза.

   - Подари мне картину... Ту последнюю, с Рассветом, - расслышал Винсент.

   Он поднял голову. Но тётушка уже спала.

   Эпилог. Палач

   Юноша замер, не отводя от девушки глаз. Лира Диос - это имя звучало как музыка, не земная - райская. Высокая дама в странном готическом маскарадном костюме была серьёзна, даже немного печальна. И, когда она улыбалась, он понимал: то печаль святой... Она была прекрасна! - Руководитель миссии предыдущего Бала вампиров, леди во главе охотников, отважная и невинная!

   То было начало бала. Тогда, только знакомясь с Лирой Диос, Ульрик и не подозревал, что скоро светлый образ, живший, увы, лишь в его воображении, разобьётся на тысячу осколков и те, сверкая, сгинут в темноте.

   И туда же, в преисподнюю, обрушится весь его мир...