Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

замахал рукой, требуя остановиться, так как разглядел, что за машиной не была зацеплена бочка для воды, и автомобиль просто не мог сегодня ехать один дальше плем. станции. Но машина продолжала мчаться, не снижая скорости, двое человек сидевших в кабине откровенно смеялись надо мной и не обращали внимания на мои сигналы, а поравнявшись, старший машины показал совсем неприличный знак руками и помчался дальше, обдав меня пылью.

Дальше всё пошло на «автомате»: я резко сдёрнул автомат с плеча, вскинул его и дал очередь по задним колёсам, потом сделал несколько быстрых и плавных шагов в сторону, дал ещё одну очередь, с удовлетворением отметив, что ни одна из пуль не прошли мимо цели. Результат не замедлил сказаться: УРАЛ резко затормозил, заскрипев тормозами и из кабины вывалился прапорщик с водителем, которые с матом и руганью ринулись ко мне. Прапорщик при этом воинственно размахивал автоматом. Но не на того они напали. Когда они приблизились ко мне на десять метров, обещая растереть в порошок, я дал хорошую очередь прямо им под ноги. Пули вздыбили пыль и землю почти до пояса, несколько из них с противным визгом рикошетом ушли в разные стороны, но прапорщик и солдат встали как вкопанные.

– Стоять! – Заорал и дал ещё одну очередь низко над головами, заставив их в испуге присесть, – кидай автомат на землю. Кидай, а то обоих сейчас положу.

Повторять дважды не пришлось, прапорщик бросил автомат, но угрожающе двинулся ко мне. Пришлось дать ещё одну очередь под ноги. Прапорщик тотчас сбавил тон, остановился, но продолжал ругаться. Я уже рассмотрел, что номер машины был нашего полка, но прапорщика не знал.

– Прапорщик, заткнись, а то сейчас прострелю ногу, – угроза подействовала, тем более что солдат дёрнул его за руку, прося замолчать.

– Вот так-то лучше, и советую не дёргаться. Ну, так почему не остановились на моё требование? Кто такие? И с какого подразделения?

Прапорщик немного успокоился и уже более спокойно стал отвечать: – Да вы что, товарищ майор, не узнали меня что ли? Я ведь старшина седьмой роты. Помните, вы к нам приходили, а я голый по пояс ходил, готовился мыться.

– Не помню, старшина, – да и у меня не было желания вспоминать, – давайте оба документы. Посмотрим, что там у вас.

Прапорщик протянул удостоверение. Я пролистал документ и усмехнулся.

– Ну, и где написано, что ты старшина седьмой роты. – Я ткнул почти в лицо прапорщику открытое удостоверение личности, – здесь написано, что ты техник роты, чёрт знает какой части. Так что не звизди, а отвечай – откуда ты и где взял машину? Солдат, давай сюда свой военный билет.

Солдат замялся: – Нет у меня военника, уж месяц как потерял.

– Права тогда давай.

Боец набычился, а прапорщик опять стал горячиться: – Да, что ты майор привязался? Я с Чебары…, там до вашего полка служил. Знаю я твою фамилию. Командир роты у меня Гарри Горохов, командир батальона Мишин. Чего ещё надо? Свои мы. Всё, майор, поехали мы. – Прапорщик перестал махать у моего лица руками, поднял с земли автомат и повернулся, чтобы идти к машине. Солдат с презрением плюнул мне под ноги и тоже направился за своим старшим. Но не успели они сделать и трёх шагов, как справа и слева от них пыль вздыбилась от моих очередей.

– Стоять, старшина. Я вас никуда не отпускал.

Прапорщик и солдат медленно повернулись и решительно направились ко мне: я настороженно наблюдал за ними, готовый к любым неожиданностям. Первым ко мне приблизился солдат и, не останавливаясь, молча, кинулся на меня. Но я был готов: чуть повернувшись всем корпусом влево, одновременно сделав небольшой шажок навстречу надвигающегося солдата и сильно ударил его автоматом в живот. Этот приём давно у меня был отработан и провёл его чисто. Водитель послушно наклонился вперёд, схватился руками за живот и упал в пыль, засучив ногами по земле. Я ещё чуть повернулся и ткнул стволом автомата в живот прапорщику, хотя продолжая приём, можно было ударить сильнее.

– А вот этого не надо, – проговорил я спокойно, но напряжённым голосом, чуть побледневшему прапорщику, из рук которого снова выпал автомат, – подымай его и к стене, только спокойно.

Старшина поднял, тяжело дышащего солдата и послушно повёл его к кафельной стенке. Солдат постепенно приходил в себя и у стены стоял уже самостоятельно.

Я направил автомат на задержанных: – Согласно приказа командира полка…, – закончить я не успел.

Прапорщик рванул на себе форму и истерично заорал: – Стреляй гад, стреляй фашист…

– Да…, я под автоматом телохранителя Грошева держался лучше, – автомат задёргался в моих руках и пули вспороли кафель над головой прапорщика и солдата, раскидывая в разные стороны блестящие осколки. Затвор внезапно клацнул впустую – кончились патроны в магазине. А прапорщик, не убирая рук с порванной на груди формы, медленно двинулся ко мне: – Товарищ майор, да вы идиот. Вы что творите?

Приблизился ко мне вплотную, но нападения с его стороны я уже не ожидал – прапорщик был сломлен: – Да я на вас командиру полка пожалуюсь…

Я спокойно достал из подсумка старшины новый магазин, отстегнул свой пустой и сунул его к старшине. Новый магазин пристегнул к своему автомату, передёрнул затвор и дал контрольную очередь в воздух.

– Скучно мне, товарищ прапорщик, вот и веселюсь.

Старшина с недоумением долго смотрел на меня, но постепенно до него дошёл смысл моих слов и он облегчённо захохотал во всё горло, закидывая голову назад. Закончив смеяться, посмотрел на меня и опять залился смехом. Рядом стоял солдат и несмело улыбался, не решаясь смехом поддержать своего начальника.

– Конечно, я помню тебя, старшина, но скучно мне. Ладно, давай разворачивайся и возвращайтесь обратно. – Я повернулся и направился к Алушаеву, который прибежал на выстрелы и стоял в отдалении с автоматом в руках, наблюдая за происходящим.

От машины послышался мат и ругань водителя, а в мою сторону опять ринулся прапорщик: – Товарищ майор, да вы прострелили колёса. Как я теперь поеду? Нет, теперь я обязательно доложу о ваших бесчинствах командиру полка. Пусть он с вами разберётся. Да вас…, – дальше прапорщик попытался образно описать моё ближайшее будущее, но у него не хватило фантазии и он замолк.

Подождав, когда прапорщик закончит свой гневный монолог, взял рукой его за форму и резко притянул к себе.

– Прапор, я сейчас тебя на самом деле арестую и брошу в яму вместе с твоим водителем. Только я, потом, доложу командиру полка о том, что когда седьмая рота ведёт бой, теряет людей убитыми и