История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг. - Джузеппе Боффа

Доклад не был военной хитростью, осуществленной без ведома других руководителей[I]. Некоторые из известных нам рассказов показывают, что Хрущев добивался согласия Президиума на консультациях в перерывах съезда. Он встретил решительное сопротивление Ворошилова, Молотова и Кагановича. Как говорил сам Хрущев, ему удалось преодолеть это сопротивление, лишь дав понять, что он намерен обратиться прямо к съезду[19].

Основу «секретного доклада» составляли результаты расследований, проведенных как комиссией Поспелова, так и другими (в том числе и дел военачальников начала войны). Хрущев внес в свою речь много личных суждений, явно сымпровизированных по ходу дела. Впечатление, произведенное им в этот день на присутствующих, а затем и на весь мир, незабываемо. Он не критиковал, как потом стало казаться, всю деятельность Сталина. Напротив, Хрущев защищал все, сделанное Сталиным до 1934 г., оправдывая борьбу против оппозиции 20-х гг. во имя индустриализации и коллективизации. Однако он сурово осудил его деятельность после 1934 г. и привел ужасающие подробности массовых репрессий 30-х и 40-х гг. Хрущев очень резко, хотя и односторонне, если вообще обоснованно, критиковал руководство военными операциями Сталиным, произвел ошеломляющий анализ методов, с помощью которых Сталин сконцентрировал в своих руках всю власть и поддерживал в стране культ самого себя; дал гнетущее душу описание его старческого деспотизма. Осуждение было столь же суровым и беспощадным, как безмерно было три года назад восхваление Сталина. /439/

После доклада пораженный съезд принял короткую резолюцию, в которой поручалось вновь избранному ЦК принять меры по «преодолению культа личности» и «ликвидации его последствий» во всех областях[20]. После этого съезд сразу же был закрыт, закрыт еще до того, как делегаты опомнились от замешательства.

Уничтожение лагерей

«Секретный доклад» и XX съезд изменили всю политическую атмосферу в стране. Они означали также окончательный раскол руководящей группы, принявшей сталинское наследие. Борьба в Президиуме ЦК обострилась: заседание, на котором обсуждалась официальная реабилитация Тухачевского и других военных руководителей, расстрелянных в 1937 г., описывалось как очень резкое, сопровождавшееся язвительными выпадами столкновение[21].

Предметом разногласий стала судьба «секретного доклада» Хрущева. В какой мере он должен оставаться секретным? Было решено довести его до сведения всех членов партии, использовав уже испытанную форму письма, читавшегося на закрытых собраниях партийных организаций. Это означало ввести в курс дела миллионы людей. Ясно, что существовало давление в пользу его широкого распространения. Через неделю доклад зачитывался на открытых собраниях, на предприятиях, в учреждениях и в вузах. Практически большая часть населения смогла с ним познакомиться. Согласно некоторым источникам, готовилась и его публикация в виде брошюры, которую задержали в последний момент[22].

В то же время текст доклада без особых трудностей попал в руки американских спецслужб, которые поторопились опубликовать его, и это потрясло весь мир. В Советском Союзе он так и не появился в печати. Отсюда и необычная судьба доклада: он был документом съезда, принятым уже после того, как была исчерпана повестка дня; и хотя он был официально зафиксирован в отчетах съезда и широко известен как в СССР, так и за рубежом, но так и не стал официально опубликованным документом.

Обнародование доклада вызвало в СССР иную реакцию. На собраниях доклад только зачитывался и не обсуждался, но все равно проходили они бурно: град вопросов и протестов обрушивался на официальных ораторов[23]. Серьезные инциденты произошли в Грузии, где доклад был расценен как оскорбление «национального героя» и послужил поводом для проявления антирусских настроений. В Тбилиси состоялись студенческие демонстрации, против которых были брошены войска, применившие оружие, но число жертв так и не стало известно[24]. В Литве и других Прибалтийских республиках на партийных собраниях и вне их осуждалась вся послевоенная политика, начиная с коллективизации[25]. В Москве покончил с собой влиятельный секретарь Союза советских писателей Александр Фадеев, страдавший алкоголизмом и мучимый угрызениями совести. До и /440/ после съезда Фадеева со всех сторон просили ускорить реабилитацию литераторов и членов их семей, в свое время арестованных и исчезнувших[26].

Кроме Отчетного доклада в конце июля было опубликовано Постановление ЦК КПСС, принятое, как и другие подобные документы, его руководящим органом — Президиумом ЦК[II]. В нем была сделана попытка ответить на самые трудные вопросы, задававшиеся со всех сторон, на которые съезд не дал ответа и которые сделали очевидной ограниченность хрущевской операции. Почему стали возможными все эти преступления? Что делали другие руководители, находившиеся рядом со Сталиным? В ответ на эти вопросы документ ссылался на серьезные внутренние и внешние трудности, которые препятствовали развитию советского опыта и оправдывали «некоторые ограничения... демократии» в прошлом. По второму пункту в документе говорилось, что другие руководители не проявили малодушия, но действия против Сталина, особенно после войны, не были бы «поняты народом» и были бы расценены как враждебные социализму и безопасности страны[27]. В документе утверждалось, что зло, причиненное Сталиным, не изменило социалистического характера советского общества и не перечеркнуло созидательной деятельности партии в различные периоды ее истории[28]. Эти утверждения прозвучали как поспешные оправдания после горькой истины, высказанной Хрущевым па съезде. Желая оправдать всю прошлую политику, новый документ усилил главный недостаток доклада Хрущева: вся вина была приписана лишь необычной жестокости одной личности. Всего лишь три года назад те же люди превозносили эту же жестокость как сверхчеловеческую доблесть.

Несмотря на непоследовательность, общий итог съезда и его очищающего финала был в высшей степени положительным. Он позволил разрубить узел, завязанный сталинскими репрессиями. Теперь ускорился пересмотр старых обвинений. Чрезвычайные комиссии с широкими полномочиями были направлены в места заключений и ссылок с заданием решить все старые проблемы. Практически вся система политических репрессий Сталина была ликвидирована[29]. Населению, высланному во время войны, было разрешено вернуться в родные места (за исключением крымских татар и немцев Поволжья), где были восстановлены их автономные государственные образования[30]. В заключении оставались лишь власовцы и националисты Украины и Прибалтики, но и им было гарантировано освобождение по окончании срока наказания. Гнойный нарыв, разъедавший советское общество, был вскрыт. /441/

Юридическая реабилитация сопровождалась восстановлением всех гражданских прав: для членов партии это означало восстановление партстажа (исключение делалось лишь для бывших троцкистов)[31]. Для большинства реабилитация оказалась посмертной, так как они умерли в лагерях или в ссылках. Они уже не могли ею воспользоваться, но это было важно для их семей, жизнь которых годами омрачалась мнимой виной их близких.

Возвращение заключенных и высланных вызвало сильный психологический и политический резонанс по всей стране. Сколько людей вернулось из тюрем и лагерей в 1956 г. и вообще после смерти Сталина, никогда не сообщалось. Однако можно предполагать, что благодарность к XX съезду должны в той или иной степени испытывать миллионы людей. В период правления Сталина было запрещено даже упоминание о существовании концлагерей и мест ссылки: не только печать не писала о них, но и в частных разговорах о них говорили только вполголоса. Теперь массы изгнанников возвращались к гражданской жизни и могли свободно рассказать о своих злоключениях. Одни были физически больны и духовно сломлены, другие, наоборот, чувствовали в себе новые силы, ничего больше не боялись и требовали воздать им должное за страдания[32]. Многие пытались установить трагическую судьбу своих близких, исчезнувших в тюрьмах и лагерях. Эти темы, присутствовавшие в 1956 г. во всех разговорах, цензура не пропускала в газеты. Однако в печати вновь появились имена тех, кого годами боялись упоминать публично, и труды прочно забытых авторов[33]. Советские люди открывали книги и вспоминали героев, надолго вычеркнутых из истории их страны.

Ликвидация системы лагерей и принудительных поселений создала серьезную экономическую проблему. Несмотря на низкую рентабельность, принудительные работы все же широко применялись. В областях, где условия жизни были нормальными, их легко можно было заменить обычным наймом рабочей силы. Большие трудности встречались в менее гостеприимных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, где, как говорилось на XX съезде, находится будущее промышленности страны[34]. Партия призывала молодежь перебираться туда, стимулируя ее морально и материально. Это новое миграционное движение дало выход энергии и повлияло на условия жизни больших территорий. Сибирские пространства больше не считались местами ссылки и заключения, они стали землей пионеров[35]. Одновременно были устранены остатки законов военного времени о труде[36].