Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
− Убирайся! − страшным голосом закричал Никита. − Будь ты проклята! Ты мне всю жизнь… всю душу! Уходи сейчас же!
Вскочив, она схватила с кресла сумочку и опрометью вылетела из комнаты. Мужчина с женщиной, отпиравшие дверь соседнего номера, изумленно посмотрели на взъерошенную девушку, вихрем пронесшуюся мимо. Проигнорировав лифт, Настя слетела с лестницы и вынеслась из гостиницы. Пробежала несколько кварталов, и только тогда перевела дух.
Вадим жив! Жив! − билась в голове только одна мысль. Нет никакой могилы, он жив. Мы найдем друг друга, непременно найдем. Сегодня я уеду, но в августе на неделю вернусь. Заработаю на грибах побольше денег, − и вернусь. И буду снова ждать его у нашего Амура. Каждый год − хоть всю жизнь. А сейчас проведаю его родных и поеду на вокзал. Ни к кому заходить не буду, чтобы больше не искушать судьбу.
И она поехала к Тумановым. Дверь открыла тетя Вадима. Как обычно, она обрадовалась неожиданному визиту своей любимицы:
− Настенька! Как удачно, что ты меня застала: я чуть было не ушла навестить Машу. Она опять в больнице с обострением. Вот, приготовила ей покушать пюре и котлетки. Будешь? Еще тепленькие, я много нажарила.
Настя знала, что во время обострений маму Вадима нельзя было оставлять дома одну. Она тогда не контролировала свои действия: могла порезаться, обвариться и даже поджечь квартиру. Поэтому врачи посоветовали помещать ее на пару недель в больницу, где за ней наблюдали и подлечивали успокоительными уколами и витаминами.
− Спасибо, Анна Ивановна, − поблагодарила Настя радушную женщину, − я сыта. Недавно в кафе поела. Я попрощаться пришла: уезжаю из Петербурга навсегда. Возвращаюсь домой.
− Уезжаешь? А что так?
− Мне больше негде жить. Невеста племянника меня невзлюбила, а я не хочу быть причиной их ссор. Тем более что она беременная. И в общежитии мне отказали. Без питерской прописки на работу не берут, а временная с окончанием института тоже закончилась. Выхода нет, приходится возвращаться.
− Боже мой, как печально! Неужели ничего нельзя придумать? Квартиру снять, например?
− Это очень дорого. У меня нет таких денег.
− А если ты с какой-нибудь подружкой скооперируешься? Или с двумя? Дешевле будет.
− Да нет у меня здесь подружек. Я уже все обдумала, − ничего не получается. Мне самой ужасно не хочется уезжать, до слез. Но ничего не поделаешь.
Анна Ивановна тяжело вздохнула и надолго задумалась. Настя поднялась, взяла сумочку и уже приготовилась прощаться, когда та движением руки остановила ее:
− Постой, детка! Сядь. Послушай, что я предлагаю. Ты живи здесь? А что? Квартира большая, Машенька возражать не будет. Не уезжай, прошу тебя! Нам без тебя будет совсем одиноко, мы так к тебе привязались.
− Но прописка? Я же без нее на работу не устроюсь. Меня ведь у вас не пропишут.
− Пропишут, пропишут! Ты пойми: Маша инвалид, ей положена сиделка. Муж погиб, сын уж несколько лет как пропал. А у меня своя квартира есть, там дочь с семьей живет. Поэтому прописать тебя здесь вполне можно − по уходу за больной. И площадь позволяет. Когда Машеньке станет полегче, мы все оформим. Как тебе мое предложение?
− А если Вадим вернется? Вдруг он будет возражать?
− Кто, Вадим? Возражать? Да что ты! Ладно, вернется, придумаем что-нибудь. Лишь бы вернулся. Не уезжай, Настенька, пожалей нас, старух! Так хоть какая-то надежда: если что − поможешь. Дочка моя детьми занята, их у нее трое. А больше у нас никого нет. Эх, как все у Маши сложилось, кто бы мог подумать! Такая семья была: муж, двое сыновей, все красавцы. А как она в молодости блистала! − я все ей завидовала. Вот и дозавидовалась. Была семья, и не стало.
Как и у меня, печально подумала Настя. Тоже казалось, такая крепкая семья, − и все в момент рухнуло. Правда, причина другая.
− А где ваш муж? − осторожно спросила она.
− Помер он. Давно уж. От рака. За полгода сгорел. Светка моя еще маленькая была, я одна ее поднимала. Что скажешь, Настенька? Как тебе мое предложение?
Теперь задумалась Настя. А ведь это выход, размышляла она, чувствуя, как снова поднимает голову надежда. Жить в квартире Вадима, где он бегал маленьким, рос, взрослел, − и ждать, что он вернется, позвонит в дверь. Это счастье. Пусть горькое, но счастье. Надо хвататься за эту соломинку. Надо соглашаться.
А если он вернется не один? Ведь столько лет прошло. Он мог встретить другую. Ведь такое может быть?
Что ж, тогда и уеду, решила она. Но только это неправда, он меня не мог разлюбить, я это чувствую. Анна Ивановна права, лишь бы вернулся.
− Хорошо, − решительно сказала она. − Анна Ивановна, давайте сделаем так. Сегодня я все-таки уеду в Муром. Поживу в лесу, заработаю денег на грибах. И буду вам позванивать. А вы тем временем решите все вопросы. Если с пропиской получится, дайте знать, я сразу прилечу. Договорились?
− Договорились, Настенька, договорились. Вот радость-то! А то мы все одни да одни. Побегу, Машеньку обрадую. Ты куда сейчас?
− Пойду, поброжу напоследок по Невскому. Может, в Эрмитаж зайду. А потом на вокзал.
− А то приходи через пару часов, пообедаешь. Или посиди здесь, чего тебе одной по улицам бродить?
− Нет, пойду, погуляю, все-таки я надолго уезжаю. И в Эрмитаже давно не была, очень туда хочется.
− Все к Амуру вашему, небось?
− И к нему. Конечно, Вадима там не будет, я не надеюсь. Да и до середины августа далеко. Просто, хочу постоять возле мальчика. Знаете, закрою глаза и представляю, будто Вадим заходит в зал и направляется ко мне. И так становится хорошо! Радостно.
− Ну, пойди, пойди, постой. Из-за чего ж вы разбежались тогда? Если у вас такая любовь была. Ты мне так и не рассказала.
− Потому что я дура! Ох, Анна Ивановна, какая я была дура! Меня убить мало! − Настя закрыла лицо ладошками, и слезы заструились у нее между пальцами.
− Ну-ну, не надо, не плачь. Что теперь поделаешь. Пойдем, детка, а то потом обход начнется. Твой сотовый номер не изменился?
− Нет, прежний. Передавайте привет Марии Ивановне. Пусть она быстрее поправляется.
Настя поцеловала добрую женщину, попрощалась и ушла. Дошла до Невы, постояла возле
