Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина

хочу, быть большой, я хочу иметь папу и маму, чтобы они заботились обо мне, бранили, что опять не надела шапку и поздно вернулась. Ведь все это было. Если бы не Лялька, мы бы до сих пор были вместе. Нет, я бы все равно уехала в Питер, но папа не расстался бы с мамой и бабушка с дедушкой, может быть, были живы.

Бабушка Зара пережила своего мужа всего на год. После ее смерти в доме поселилась старшая дочь Лиза с семьей, всегда мечтавшая уехать из Назрани. Свое жилье она продала за бесценок, и потому из бабушкиного наследства Насте ничего не досталось. Да она и не возражала: все-таки у нее есть квартира, за которую она получает хоть какие-то деньги. Правда, последние два года приходилось самой улаживать проблемы с жильцами: Нине стало трудно оставлять дом и часто болевшего мужа. Некоторые из арендаторов задерживали оплату месяцами, и тогда Насте прибегала к помощи отца: он с Наташкиным крестным-милиционером выселял неплательщиков и опечатывал квартиру. После этого Насте приходилось отпрашиваться в институте, приезжать и находить новых жильцов. Все это сильно ее напрягало, но делать было нечего: жизнь в Питере дорожала, а садиться на шею двоюродной сестре не хотелось.

Через неделю после памятного объяснения с директором школы Настю вызвали в деканат.

− Снегирева, ваши бывшие ученики сильно горюют, что вы их покинули, − недовольно обратился к ней декан, − мы получили коллективное письмо, где они просят повлиять на вас. Чтобы вы вернулись в школу и довели уроки хотя бы до конца года. И родители присоединились к их просьбе. Что заставило вас отказаться от класса?

− Мне трудно совмещать уроки с подготовкой к защите, − попыталась оправдаться Настя, − и наука отнимает много времени, я же готовлюсь в аспирантуру.

− Чтобы вы испугались трудностей? − не поверил декан. − Да ладно вам! Работали, работали − и вдруг посреди четверти бросили. Зная вашу ответственность, я не могу поверить, что причина в загруженности. Может, признаетесь, в чем дело?

Настя молчала. Да и что она могла сказать? Что директор заставляет ее завышать оценки? А вдруг декан станет выяснять отношения, а та откажется? Наверняка откажется, − кто же признается в таком. Получится, что она, Настя, оговорила человека.

Декан подождал ее ответа, но, так и не дождавшись, постучал по столу карандашом: − Снегирева, я был о вас лучшего мнения! Понятно, что вы столкнулись с какой-то проблемой и спасовали перед ней. Но все же подумайте, может, наберетесь мужества продолжить начатое дело. Школа ведь на вас понадеялась, а где теперь найти физика? Замещают пока другими предметами, но это, конечно, не выход. Что вы молчите?

А может, правда, вернуться? − подумала Настя. Действительно, как нехорошо получилось: начала и бросила на полдороге. Но, как же быть с категорическими требованиями директора? Ведь, если двоечникам ставить тройки, то троечникам надо завышать оценки до четверок, а хорошистам − до пятерок. А они, поверив, что знают предмет, выберут ЕГЭ по физике и дружно завалят. Как я тогда буду выглядеть? Да и не смогу я той же Меркуловой ставить пятерки ни за что. Нет, не вернусь.

− Да, Всеволод Матвеевич, − Настя прямо посмотрела в глаза декану, − вы правы, причина моего ухода в другом. Но я не могу вам открыться, − это не только моя тайна. Просто поверьте, что причина очень существенная. Это все, что я могу сказать.

− Вот, значит, как. − Не ожидавший столь решительного отказа декан явно расстроился. − Выходит, школе мы ничем не можем помочь. Уж если вы не идете им навстречу, то ваши сокурсники тоже скорее всего откажутся. Ладно, идите. Вы меня разочаровали. Но, если все же у вас заговорит совесть, дайте знать.

С тяжелым сердцем Настя вышла из деканата. Ей страшно хотелось посоветоваться с каким-нибудь опытным педагогом типа Ольги Дмитриевны или Екатерины Андреевны, но таковых поблизости не было. А самой ничего на ум не приходило. В грустной задумчивости она шла по коридору, когда ее внезапно поймали за руку:

− Настя, ты чего? Идешь и даже не здороваешься. Что стряслось?

Настя подняла глаза. На нее вопросительно смотрела куратор их группы − добрая пожилая женщина, терпеливо выносившая на протяжении студенческих лет все выходки ее беспокойных подопечных. В свое время ей так и не удалось защитить диссертацию, и потому она на долгие годы осталась ассистентом, подрабатывающим в должности куратора. Посоветоваться с ней, что ли, мелькнула мысль. Нет, не буду, она декану обо всем доложит.

− Ничего, Людмила Петровна. Просто задумалась.

− О чем, если не секрет?

− Скажите, вы когда-нибудь ставили зачет ни за что? − неожиданно выпалила Настя. − Например, если не сдано ни одной лабораторки, а начальство требует.

− Как это похоже на тебя! − вздохнула кураторша. − Ты у нас известная любительница задавать трудные вопросы. Просьбы, конечно, такие были, но я всегда предлагала остаться с этим студентом после занятий, помочь ему выполнить работу, оформить бланк и защитить ее. Зачем обострять отношения, когда можно решить вопрос полюбовно. У тебя что: возникли подобные проблемы в школе?

− Вот догадливая! − молча, подосадовала девушка. − Нет-нет, − поспешно возразила она, − просто я подумала, как поступить, если от тебя потребуют поставить отличную оценку, а ставить не за что. Ведь такое может быть? Правильно вы говорите: надо предложить позаниматься дополнительно. Спасибо, я подумаю над вашими словами. − И чтобы избежать дальнейших расспросов, поспешила распрощаться.

Когда она садилась в автобус, заиграл мобильник. Поскольку он был в сумке, а народу в салоне набилось битком, Настя решила перезвонить самой позже. Но он звонил и звонил, пока на нее не начали оборачиваться. Скрепя сердце, она полезла в сумку и долго искала застрявшую трубку, продолжавшую настырно наигрывать.

− Слушаю вас! − Настя постаралась придать голосу приветливые интонации, как их учили на занятиях по психологии, − но это у нее получилось плохо. − Говорите громче, а то я в автобусе, здесь шумно.

− Тогда я перезвоню попозже, − отозвался незнакомый мужской голос и отключился. Настя, пожав плечами, спрятала телефон в карман. Уже возле ее дома сотовый заиграл снова.

− Здравствуйте, Анастасия Олеговна! − поприветствовал ее все тот же голос. Настя лихорадочно пыталась вспомнить, кто бы это мог быть, но на ум ничего не приходило. − Вы можете говорить?

− Да, пожалуйста. Здравствуйте. Я вас слушаю.

− С вами говорит отец вашей ученицы Меркуловой Лидии. Дочь очень расстроена, что вы покинули их класс. Только-только