Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

ему семь стругов и по талеру, а гетман по золотому, на 4000

запорожцев, и оба приказали собрать сечевиков и плыть в низовья на

войну. За ними вслед поплыли и военачальники, оставивши у ост-

* Ныне село Екатеринославского уезда на р. Днепре близ Кодацкого

порога.

493

рова Томаковки весь тяжелый обоз и орудия и приказавши войску

взять с собою только самые необходимые запасы.

Гетман, сидя на одном судне с боярином князем Долгоруким, плыл вниз, а за ними следовала тем же путе*м великорусская и

малорусская ратная сила. 26 июля они пристали к берегу у

опустелого городка Кизикерменя: там уже их дожидался поплывший

вперед кошевой Яковенко с запорожцами. Он известил

военачальников, что татар уже нет: опасаясь, что русские идут против них

в многолюдстве, они ушли из Ислам-Керменя.

Русские занялись поправкою судов, которые, будучи

сработаны наскоро, из сырого дерева, стали течь, а между тем

военачальники сообразили, что гораздо лучше поместить гарнизон в

Таванске, вместо Шингирея, потому что Шингирей стоял на две

версты выше Таванска и не мог служить защитою последнему.

Поручили по плану инженеров строить укрепления в Таванске, стены Шингирея решили взорвать и сохранить Кизикермень, который был расположен на берегу прямо против Таванска и мог

быть небесполезен для русских во время неприятельского

нашествия; туда положили высылать из Таванска людей попеременно.

Когда занялись возведением укреплений на Таванском острове, неприятелей нигде не было видно, а 29 июля они вдруг начали

появляться с крымской стороны по направлению к реке Конской Воде, сначала небольшими кучками; на другой день они становились все

гуще и, наконец, 31 июля явился сам хан крымский с ордой и

турецкие паши с янычарами и пушками. Они прежде всего напали

на Шингирей, из которого еще не были выведены великороссияне.

Военачальники отправили к ним подмогу: великороссияне вошли в

Шингирей, а малороссияне окопались шанцами на берегу Конской

Воды и отстреливались от неприятеля. Так прошло до 2 августа. В

этот день утром крымская орда ударила на Таванскую крепость, а

с кизикерменской стороны появилась внезапно другая орда - бе-

логородская. С этой поры с двух сторон, с крымской (левой

Днепра) и с противоположной - кизикерменской, происходили

беспрестанные нападения на Таванскую крепость. Русские отбивались, но продолжали в то же время постройку укреплений на Таванском

острове. Тогда между козаками поднялся ропот. <При прежних

гетманах, - кричали они, - мы знали одно воинское дело, а теперь, при каждогодных походах, нас заставляют рвы копать, шанцы

насыпать, возить и таскать известь и глину. Дело это не козацкое!>

Но гетман, исполняя царский указ, определил для крепостной

строительной работы быть всегда полуторе тысяч Козаков и часто

посылал сменять одних другими, так что все войско разом и отбивалось

от неприятеля и работало над постройкою крепости. Заменить ко-

заков мужиками, как им хотелось, нельзя было в ненаселенном

крае. До 7 августа были насыпаны шанцы и выкопаны рвы. 10 ав-

494

густа русские узнали, что пришли новые турецкие суда с моря и

вступили в Днепр, а с двух берегов увеличиваются татарские силы, и русские, казалось, могли быть скоро обняты со всех сторон

неприятелями; бусурманы затевали перегородить им путь вверх по

Днепру. 12 августа татары попытались склонить запорожцев к

измене и подослали татарина убеждать их оставить москалей, которые думают взять всех Козаков в неволю; но запорожцы не

поддались на обольщение и отвечали, что они с гетманом будут стоять за

крест святой и за православного монарха. Верность запорожцев не

спасла дела. В войске было мало хлебных запасов, потому что во

время прохода судов через пороги невозможно было взять много на

подводах сухим путем. Мало было и пороху, который взят был

только на время плавного похода; наконец, и пушки были покинуты на

Томаковке1 близ Сечи. Надеялись найти в Таванске хлебные и

боевые запасы, но их там оказалось немного. Невозможно, казалось, оставаться долго с голодным войском при опасности быть

окруженными неприятелем, а перебежчики сообщали, что бусурманы, зная

положение русских, нарочно хотят затянуть войну до осени, чтобы

русских до конца заморить голодом; у них же самих запасов было

довольно, и в случае нужды им легка была поставка из Крыма

морем. Гетман с боярином, посоветовавшись, рассудили, что лучше

будет уйти заранее для избежания опасности быть отрезанными от

отечества и доведенными до голодной смерти. Они оставили в

Таванске гарнизон из 5000 человек: одна часть его состояла из

великорусских ратных людей, другая - из малороссийских Козаков. В

Кизикермене боярин поместил 500 ратных людей, а гетман -

Чернигов цев.

20 августа двинулись боярин и гетман с своими силами вверх

по Днепру в обратный путь. Кошевой провожал их, плывя за ними

позади с своими запорожцами и оберегая, чтобы неприятельские

суда не погнались за ними. Много труда приняли русские в своем

обратном плавании по причине противного ветра и оскудения

хлебных запасов: приходилось им питаться овощами и плодами, какие

могли встретить на берегу, дикими грушами, яблоками и терном.

Только через шесть дней достигли они Томаковки. Гетман послал в

Таванск на подмогу осажденным 760 лубенцев, а боярин - 300

ратных царских людей. 3 сентября добралось войско до берегов

Орели, где считалась тогда граница Гетманщины. Войско

малороссийское было сильно изнурено и истомлено 16-недельным трудным

походом, и многие стали уходить. <Уже такое у городовых Козаков

моего регименту худое обыкновение, - писал гетман, - как только

региментарь ворочается из похода, так они, несмотря на

запрещение от старшин и не дождавшись указа о роспуске, самовольно бе-

1 Остров на Днепре выше Никополя Екатеринославского уезда.

495

гут в свои домы>. Дошедши до Ворсклы, гетман отправил в Таванск

1500 полтавцев и 300 лубенцев под командою полтавского полкового

судьи Буцкого и приказал, дошедши до Сечи, побросать лошадей, сесть в оставленные там суда и плыть до Таванска. 24 сентября

съехался гетман с боярином Я. Ф. Долгоруким в Опошне1 на Вор-

скле. Там состоялся военный совет и решено послать на выручку

осажденных в Таванске войско тысяч в двадцать и даже более. С’

великороссийской стороны снаряжены были туда князь Лука Фет

дорович Долгорукий и генерал Патрик Гордон, а гетман назначил

туда наказным полтавского полковника Искру со всем Полтавским

полком, из которого значительная часть была уже прежде

отправлена; к полтавцам присоединено несколько сотен полков

Нежинского, Гадяцкого и Лубенского да пехотный полк сердюков. Гетман по

прежним образцам приказывал им сесть на суда в Сече и плыть по

Днепру до Таванска, а тем, которые не могли поместиться в судах, идти берегом. Отправивши Искру, гетман 8 октября прибыл в

Батурин.

По отходе гетмана и князя Долгорукого от Таванска бусурман-

ские силы увеличились прибытием сераскира-паши2 с десятью

тысячами. Но и к осажденным прибыли на помощь ночью 4 сентября

посланные боярином и гетманом люди; проводил их запорожский

кошевой атаман, уже не Яковенко, которого сменили, а другой.

Русские, частью плывя на челнах по протоку KodMaxe и частью идя

пешим строем по берегу и отстреливаясь от турок и татар, добрались сначала до Кизикерменя, вошли туда, а на другой день в

обеденную пору вступили в Таванск при восклицаниях и выстрелах в

знак радости осажденного войска. С тех пор в продолжение двух

недель <денно и нощно> неприятели беспокоили осажденных

пальбою с берега и из 36 фуркатов, которые рекою Конскою вошли в

Днепр и стали выше Таванска. Осажденные в Таванске сделали

себе внутри города другой вал для защиты от пушечных выстрелов; за двумя валами сидевших нельзя было видеть неприятеля; многие

турецкие гранаты и ядра переносило через город, а попадавшие в

середину города падали в нарочно выкопанные ямы и там

разрывались. Бусурманы сделали подкопы под четырьмя раскатами, или

башнями, но прежде взрыва послали к кошевому, стоявшему на

одном из раскатов с запорожцами, приглашение сдаться.

Запорожцы убили посыльного. Тогда неприятели произвели взрыв, но