Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

фольклористике начался поход против фальсификаторов и вульгаризаторов…» – сказано, например, в его письме к Г. Ф. Кунгурову (5 мая 1954 г.)[19] Это радовало М. К. и во многом определяло его отношение к учебнику. Временами ему казалось, что это издание определит перелом в советской фольклористике. Обсуждая с В. Ю. Крупянской ее (совместную с С. И. Минц) статью, он писал 1 сентября 1954 г.:

Успели ли Вы получить мое письмо с впечатлениями о «Нов<ом> Мире»[20] и с моими тревожными опасениями за Вашу статью в «Учебнике». Боюсь, что Вы ничего не сумеете сделать до отъезда. А надо бы. Нужно показать студентам «проблемность» темы, трудности в ее решении и нужно ознакомить их с ошибочными моментами в истории науки последних дней, честно раскрыв глаза на фальсификационное творчество В. Попова, А. Гуревича, петрозаводцев[21], Нечаева и Лозановой[22], А. Морозова[23], Н. Леонтьева и др.

После явно неудачного решения построения курса фольклора в историч<еском> освещении, предпринятого фольк<лорным> Сектором в Л<енингра>де[24], наш учебник будет иметь, несомненно, огромное значение. Пусть в нем будет много недостатков, много неверностей, и ляпсусов,* <*и вынужденных ошибок. – Примеч. М. К.> – в основном он дает то, что нужно (88–21; 93–93 об.).

Но увы! Даже освобожденный от наследия 1930‑х гг., многострадальный учебник был отмечен характерными чертами 1950‑х – идейными, стилистическими и иными. Достаточно сопоставить отдельные главы, автором которых значится М. К., с его же публикациями 1930‑х или 1940‑х гг. Труды ученого-фольклориста, подвергнутые редактуре (прежде всего им самим, но также титульным и издательским редакторами), принимают подчас упрощенный и даже искаженный вид. В разделе о Пушкине, например, полностью исчезает «европейскость» поэта, отсутствует упоминание об источнике пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке», о западноевропейских классиках (Лопе де Вега, Шекспир), с которыми М. К. соотносил Пушкина, и т. д. Зато сохранились суждения о «реалистической концепции фольклора», которую якобы отстаивал Пушкин, о неприятии им «реакционного» немецкого романтизма, а также о фольклоризме как выражении «определенной политической концепции». Та же стилистика окрашивает и другие историографические главы. Так, в разделе о П. В. Киреевском сказано, что собирание фольклора было для него «боевой политической задачей»[25], а о взглядах Белинского, Герцена, Добролюбова и Чернышевского говорится как о «высшем этапе» домарксистской критической и философской мысли в России[26]. Определенно бросаются в глаза и постоянные отсылки к трудам Ленина, докладу Жданова 1946 г., упоминания имени Сталина и т. д.

Учебник был подписан к печати в конце сентября 1954 г. Приехавшая из Москвы Н. И. Муравьева навещает М. К. 1 октября и сообщает, что он выйдет из печати в ближайшие дни. «После ее ухода ему сделалось совсем плохо, – вспоминала Л. В. – 15 ноября мне позвонили из Москвы, что вышел сигнальный экземпляр, не надо ли прислать. Я сказала: „Поздно“. Он лежал, оглушенный пантопоном, почти без сознания, бредя и заговариваясь…»[27]

История, тянувшаяся пять лет, завершилась, когда М. К. агонизировал. Трудно сказать, какие он испытал бы чувства, доведись ему держать в руках это «Пособие для вузов», содержащее фрагменты его «главной книги», но отнюдь не свободное от стилистики «позднего сталинизма»[28].

В последние полтора года своей жизни М. К. возвращается к одной из любимых тем – творчеству Тургенева. «Потянуло что-то снова на Тургенева», – признавался он Оксману 17 июня 1953 г.[29] Освободившись от своих обязательств по «Литературному наследству», М. К. пишет статью, посвященную одному из рассказов в «Записках охотника» – о состязании народных певцов в деревенском кабаке. Статья давалась с трудом. «„Певцы“ мои опять замерзли на полдороге, – жалуется М. К. 12 июня 1953 г. В. Ю. Крупянской, – хотя в голове все стройно и четко, а вот оформить никак не сумел до отъезда[30]. Может быть, как-нибудь дозреет внутри во время сельского бездельничания». И через месяц (ей же): «„Певцов“как будто заканчиваю, вернее, довымучиваю» (14 июля). «Никак не могу докончить „Певцов“, – жалуется он Оксману спустя две недели. – Я очень тороплюсь с ними, чтобы отправить их в „ИОЯЛ“[31] до отъезда Сергиевского[32] и, видимо, уже опоздал»[33]. Одновременно М. К. спрашивал у Оксмана (и затем у Крупянской) разрешения прислать им свою новую работу «на дружески суровый приговор»[34].

Отправленная в редакцию «Известий» статья была прочитана и одобрена И. В. Сергиевским, а затем В. В. Виноградовым, одним из членов редколлегии, который дал «более чем лестный» отзыв. «Возможно, что этим двумя чтениями и ограничивается рецензирование, – надеялся М. К., – и новых оценщиков не понадобится» (письмо к В. Ю. Крупянской от 27 декабря 1953 г.).

Статья о «Певцах», появившаяся летом 1954 г., – итоговая в ряду работ М. К., посвященных фольклоризму русских писателей (Пушкина, Лермонтова, Языкова, Ершова, Бунина и др.). Первые ее читатели искренне выражали свое восхищение. «Был у меня на днях Сергиевский, – сообщал Оксман 19 августа, – с кот<оры>м мы единодушно признали, что ваша статья в „Извест<иях>“ – лучшее, что было напеч<атано> за послед<ние> пять-шесть лет по литературе, а по Тургеневу – за четверть века»[35].

Думается, что такая оценка, возможно и преувеличенная, была вызвана не только желанием подбодрить автора. По своему содержанию статья М. К. о «Певцах» выходит за обозначенные в заглавии рамки и затрагивает ряд принципиальных проблем: отношение Тургенева к фольклору и русской народной песне; восприятие «Певцов» в русской критике; фольклорное и этнографическое в этом произведении и т. д. Широкий историко-культурный фон, свободное владение материалом, глубокое знакомство с творчеством Тургенева – отличительные черты этой статьи, в которой нерасторжимо сливаются исследователь-фольклорист и историк русской литературы.

Статья о «Певцах» была последней прижизненно напечатанной литературоведческой работой М. К., и, как бы ощущая, что его творческие силы иссякают, он с радостным волнением встречал восторженные отклики, подобные оксмановскому. «Спасибо за высокий и столь приятный мне отзыв о „Певцах“, – благодарит он В. А. Ковалева за две недели до смерти. – Боюсь, как бы они не стали моей лебединой песнью. После них напечатаны, правда, ряд еще работ (о декабристах) и еще печатаются, но все они были написаны раньше»[36].

Статья создавалась на фоне давних и длительных разговоров в московско-ленинградском филологическом кругу о новом издании Полного собрания сочинений Тургенева. Решение об этом было принято в ленинградском Гослитиздате еще в 1948 г.; в его подготовке должны были участвовать Н. Л. Бродский, Г. А. Гуковский, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум, а также М. К. – ему