Бойся Кошек - Эдгар По

Из глубины леса послышался дикий рев и, услышав его, девушка в очередной раз запрыгнула на стену, явно упиваясь своим неистовым восторгом.

— Там сатана — воскликнула она, кидаясь к нему и пытаясь подтащить к самому краю стены. — Сатана прибыл! Таинства зовут нас! Приноси к нам свою вероотступную душу, и мы станем прославлять его, и кружиться в танце, покуда не погаснет луна и весь мир не исчезнет во мраке забвения!

Стремясь всего лишь скинуть с себя магию ее зловещего зова, Везин яростно пытался освободиться от ее хватки, тогда как страсть тем временем разрывала его тело изнутри, почти подчиняя своему контролю все желания. Он что-то пронзительно закричал, совершенно не отдавая себе отчета в собственных словах, потом издал еще один вопль. Это были старые дикие позывы, древние, давно забытые желания и обычаи, инстинктивно нашедшие путь наружу и обретшие силу голоса, поскольку хотя самому ему и казалось, что он кричит что-то совершенно невнятное, слова эти несли в себе глубокий смысл и были вполне доступными пониманию. Это был зов древних веков, и его услышали там, внизу. На него ответили.

Ветер трепал полы его плаща, а воздух вокруг постепенно все больше темнел от взлетающих снизу, со стороны долины тел — огромной массы тел. Звуки хриплых голосов хлестали его по ушам, с каждым мгновением становясь все громче. Порывы ветра колыхали его тело из стороны в сторону, заставляя шататься на кромке рассыпавшейся под ногами каменной стены. Ильза продолжала цепляться за него своими длинными сверкающими руками, мягкой, но крепкой хваткой удерживая его за шею. Причем, сейчас это была уже не одна только Ильза — его окружала уже добрая дюжина их, возносившихся снизу, но падавших откуда-то сверху. Едкий запах натертых мазью тел вызывал удушье, но одновременно и усиливал возбуждение древнего безумья шабаша. Танец ведьм и колдунов оказывал честь и выражал хвалу олицетворению зла на земле.

Пройдет еще какое-то мгновение и он покорится, исчезнет, ибо воля его окончательно надломилась и поток страстных воспоминаний захлестнул весь разум, но — как часто бывает, когда какой-то незначительный пустяк, сущая мелочь меняет всю суть того или иного приключения — в этот самый момент он ступил на непрочно державшийся камень у края стены и с оглушительным шумом рухнул на землю. К счастью, он упал у самого основания стены, подняв облако пыли и вызвав грохот накиданных повсюду обломков камней, а не полетел в зияющую бездну, круто обрывавшуюся чуть далее по направлению к долине.

Они тут же неловко сгрудились вокруг него, подобно мухам, слетевшимся на кусок еды, однако, падая он на мгновение освободился от их хватки — и в этот короткий миг свободы в мозгу его промелькнула мысль, которая, как выяснилось позднее, принесла ему спасение. Не успев еще встать на ноги, он увидел, как они принялись неуклюже карабкаться вверх по стене, словно способность летать была дана им, как и летучим мышам, лишь в падении с высоты, и не позволяла подняться в воздух с ровного места. Увидев их, облепивших стену подобно тому, как рассаживаются на крыше коты, темных и странно бесформенных, с сияющими как факелы глазами, он внезапно вспомнил, какой страх тогда вызвал у Ильзы вид настоящего пламени.

С быстротою молнии Везин выхватил из кармана коробок спичек и подпалил кучу сухих листьев, валявшуюся у подножия стены.

Вконец иссохшие, они мгновенно вспыхнули и ветер быстро растянул языки пламени вдоль основания стены, а затем стал взметать их в высоту. С отчаянными криками и воплями все это сборище теней, сидевшее на вершине каменной кладки, перекинулось сначала на ее противоположную сторону, а затем в давке и смятении рухнуло в бездну, на самое дно простиравшейся внизу долины, оставляя Везина, потрясенного и почти бездыханного, на мгновенно опустевшей площадке.

— Ильза! — слабо позвал он. — Ильза! — Сердце его страдало при мысли о том, что она и в самом деле устремилась одна, без него к грандиозному Танцу, и что сам он теперь лишился возможности поучаствовать в этом устрашающем торжестве. В то же время облегчение его было столь велико, а потрясение от происшедшего настолько громадным, что вскоре он уже почти не осознавал, что кричит и лишь продолжал свое завывание в жестоком порыве нахлынувших эмоций…

Огонь у стены продолжал разгораться, на небе появилась луна, высвободившая свои ясные и мягкие лучи из временного заточения. Бросив последний встревоженный взгляд на развалины крепостной стены и испытав благоговейный трепет перед расстилавшейся под ним долиной, где все еще продолжали тесниться и летать тени, он повернулся лицом к городу и медленно побрел в направлении гостиницы.

Пока он шел, его сопровождали доносившиеся из поблескивавшего где-то внизу леса жуткие завывания и странное совиное уханье, с каждым новым порывом ветра становившиеся все слабее, пока его фигура окончательно не затерялась в тени домов.

V

Вас, наверное, удивила столь бесцветная концовка всей этой истории, — проговорил Везин, поднимая раскрасневшееся лицо и смущенный взгляд на доктора Силянса, который по-прежнему сидел в своем кресле с блокнотом в руках. — Но дело в том, что э… с того самого момента в моей памяти словно возник провал. У меня нет четкого представления о том, как я добрался до дома и что вообще делал потом.

Мне представляется, что в гостиницу я так больше и не заходил. Смутно помню лишь как бежал по длинной белесой дороге, залитой лунным светом, мимо лесов и деревень, по-прежнему безлюдных, а потом наступил рассвет, я увидел башни крупного города и пришел на железнодорожную станцию.

Но я припоминаю, как задолго до всего этого остановился где-то на полпути и оглянулся на притулившийся у склона холма городок, ставший местом моего необычного приключения. Мне тогда пришла в голову мысль о том, что он очень похож на громадного, чудовищного кота, раскинувшегося на равнине; две его передние лапы превратились в центральные улицы, а сдвоенные башни собора походили на рваные кончики ушей, устремившихся в темное небо. Вплоть до сегодняшнего дня эта картина продолжает стоять у меня перед глазами.

И еще одно запомнилось в моем бегстве — острое, пронзительное воспоминание о том, что я так и не расплатился за гостиницу. Впрочем, стоя на той пыльной дороге, я сразу же решил, что стоимость оставшихся в чемодане вещей вполне способна компенсировать мою задолженность.

Что же до всего остального, то в кафе на окраине того большого города я перекусил хлебом с кофе, затем прошел на станцию, чуть позже сел на поезд и в тот же вечер оказался в Лондоне.

— И как долго, на ваш взгляд, вы пробыли в том странном городе? — спокойно спросил доктор Силянс.

Везин поднял на него застенчивый взгляд.

— К этому я как раз хотел перейти, — проговорил он, неловко ерзая на стуле. — В Лондоне я обнаружил, что чуть ли не на целую неделю ошибся в подсчетах. В городе я прожил больше недели, а значит и вернуться должен был пятнадцатого сентября — а вместо этого приехал домой десятого!

— Иными словами, получается, что в той гостинице вы пробыли всего пару ночей, не так ли? — настойчиво спросил доктор.

Везин чуть заколебался и снова заерзал ногами.

— Наверное, я где-то нагнал упущенное время, — наконец проговорил он. — Где-то или как-то. У меня и в самом деле оставалась в запасе целая неделя. Даже и не знаю, как это можно объяснить. Но я изложил вам факты как они есть.

— Все это произошло с вами в прошлом году. После этого вы ни разу больше не приезжали в тот город?

— Да, это было прошлой осенью, — пробормотал Везин, — и больше я туда не осмелился даже ногой ступить. Да и никогда, наверное, не смогу этого сделать.

— А скажите, — продолжал доктор Силянс, заметив, что его собеседник, похоже, окончательно выговорился, — вам никогда не доводилось читать о старых колдунах или ведьмах, которые существовали в средневековые времена? Может, вы вообще когда-либо интересовались подобными вещами?

— Никогда! — с чувством воскликнул Везин. — Насколько я помню, мне даже в голову никогда не приходило ничего подобного.

— Или, возможно, проявляли интерес к проблеме перевоплощения?..

— Никогда… до того как все это приключилось. Потом, правда, меня это и в самом деле заинтересовало, — со значением в голосе проговорил он.

Можно было заметить, что на душе у него все же осталось нечто такое, чем бы ему хотелось поделиться с доктором, однако он почему-то опасался касаться этой темы. Лишь после неоднократного и подчеркнуто тактичных подсказок и намеков Силянса он набрался смелости и заявил, что хотел бы показать ему отметины, оставшиеся у него на шее — как раз там, где ее касались покрытые мазью пальцы девушки.

Он расстегнул воротник рубашки и чуть распахнул ее, чтобы доктору было виднее. Там на коже виднелась слабая красноватая полоска, тянувшаяся через плечо, лопатку к позвоночнику. Она в точности соответствовала тому месту, где могла лежать ладонь девушки в момент объятия. С другой стороны шеи, но чуть выше, располагалась аналогичная отметина, хотя и не столь отчетливо различимая.