Бойся Кошек - Эдгар По

— Именно в эти места она и вцепилась там, на крепостном валу, — прошептал он и в глазах его появился слабый странноватый блеск.

Прошло еще несколько недель, когда у меня возник повод проконсультироваться у доктора Силянса. Постепенно разговор переключился на тему рассказа Везина.

Я узнал, что после нашей предыдущей встречи доктор провел своего рода собственное расследование и его секретарь установил, что кто-то из дальних предков Везина действительно проживал в том городе, где с ним произошло это загадочное приключение. Двое из них, обе женщины, в свое время были преданы суду по обвинению в колдовстве и затем заживо сожжены на костре. Более того, не составило особого труда выяснить, что та гостиница, в которой останавливался Везин, была построена примерно в 1700 году, причем на том самом месте, где был сооружен костер и произошла казнь. В древности город этот был своего рода оплотом всех ведьм и колдунов округи, и после того памятного судилища их стали сжигать чуть ли не дюжинами.

— И все же странно, — продолжал доктор, — что Везину ничего не было известно об этом. Впрочем, это и в самом деле отнюдь не тот тип истории, которую бережно передавали бы из поколения в поколение своим детям. Поэтому я склонен верить в то, что он действительно ничего об этом не знает.

Все это приключение, похоже, стало своего рода живым воскрешением древних воспоминаний, спровоцированным непосредственным контактом с теми силами, которые, видимо, до сих пор продолжают существовать в том месте и — но это представляется мне странным совпадением — с душами тех людей, которые, как оказалось, сыграли главную роль в пережитых им событиях. Мать и дочь, оказавшие на него столь странное воздействие, скорее всего были главными — не считая его самого — участницами сцен и обрядов колдовства, которые в тот период времени владели воображением всей страны.

Нелишне почитать рассказы о том, как эти ведьмы заявляли о своей способности превращаться в различных животных — как в целях маскировки, так и для того, чтобы в максимально сжатые сроки поспевать к месту проведения своих оргий. Ликантропия, или способность превращаться в волков, считалась тогда вполне реальным явлением, а умение преображаться в кошек путем втирания в кожу особой мази, производимой якобы самим сатаной, также практически ни у кого не вызывало сомнений. Суды над ведьмами убедительно доказывают, сколь широко были распространены тогда подобные верования.

Доктор Силянс процитировал несколько отрывков из произведений некоторых писателей, подтвердив тем самым, что каждая деталь приключения Везина имела под собой вполне реальную основу, позаимствованную из практики темных веков.

— Однако, — продолжал он, — я не сомневаюсь в том, что в данном конкретном случае все описанные события произошли исключительно в воображении нашего героя. Дело в том, что мой секретарь действительно обнаружил роспись Везина в книге постояльцев той самой гостиницы, причем в ней отмечено, что прибыл он к ним 8 сентября, а уехал совершенно неожиданно, так и не уплатив по счету. Произошло это два дня спустя и у них до сих пор находятся его вещи, включая довольно грязный коричневый чемодан и кое-что из туристских принадлежностей. Я возместил его задолженность — всего несколько франков — и переправил багаж его владельцу. Девушки в тот день в городе не оказалось, хотя хозяйка гостиницы, крупная женщина, очень похожая на ту, которую описал Везин, сказала моему секретарю, что гость произвел на нее очень странное впечатление неимоверно рассеянного человека. После его неожиданного исчезновения она долго переживала по поводу того, что он мог стать жертвой нападения бандитов в одном из близлежащих лесов, где нередко бродил в одиночестве.

Мне хотелось лично переговорить с ее дочерью и самому выяснить, что в его рассказе являлось выдумкой, а что произошло на самом деле. Несомненно, ее страх перед видом огня и самим процессом горения, являлся интуитивным воспоминанием о прошлой мучительной гибели на костре; это также объясняет, почему она несколько раз представала перед ним, словно объятая дымом и пламенем.

— А что в отношении этих отметин у него на теле? — нетерпеливо спросил я.

— Подобное нередко является результатом острых истерических реакций, — ответил доктор, — как своего рода клеймо религиозного чувства. Аналогичные кровоподтеки нередко появляются у погруженных в гипноз пациентов, которым внушается мысль о том, что они подвергаются какому-то резкому физическому воздействию, например, ожогу. Странно, однако, что у Везина они держатся так долго, поскольку обычно уже через несколько дней бесследно исчезают.

— Знаете, доктор, у меня сложилось впечатление, будто он продолжает вспоминать об этом случае, словно раз за разом возвращается в пережитое.

— Возможно. И это заставляет меня опасаться того, что точку во всей этой истории пока ставить рано. Боюсь, мы еще услышим о нем. Увы, это один из тех случаев, когда я практически бессилен чем-либо ему помочь.

Голос доктора прозвучал мрачно, явно опечаленно.

— А что вы думаете по поводу того француза в поезде? — спросил я. — Того, кто предупредил его насчет этой дремоты и кошках? Не правда ли, странное совпадение?

— И в самом деле, очень странное, — медленно проговорил доктор. — И объяснить его могу лишь как крайне маловероятное совпадение, не более…

— То есть?

— Я имею в виду то, что этот человек также, по-видимому, гостил в том городе и испытал точно такие же ощущения. Хотелось бы мне отыскать этого господина и переговорить с ним. Впрочем, на это я практически не надеюсь, ибо даже приблизительно не знаю, где его искать, а потому могу лишь предполагать, что странное психическое сходство, даже родство, некая сила, которая и поныне живет в нем с того же самого далекого прошлого, загадочным образом сблизила его с Везином и вызвала беспокойство в связи с тем, что с ним может там случиться, а потому он и решил его предостеречь.

— Да, — продолжал доктор, словно обращаясь к самому себе, — я подозреваю, что в этой истории Везин оказался втянутым в водоворот сил, своими корнями уходящими в далекое прошлое, и что он заново пережил сцену, в которой несколько веков назад часто играл главенствующую роль. Энергия и активность действовавших тогда процессов крайне долгое время не в состоянии выработать себя до конца. Пожалуй, про них даже можно сказать, что они вечны. В данном случае они, однако, оказались не столь мощными, чтобы изобразить всю картину целиком, а потому наш герой оказался в ситуации смешения прошлого и настоящего. И все же он обладал достаточной чувствительностью, чтобы осознать реальность происходящего, противостоять деструктивному возврату — хотя бы в воспоминаниях — к прошлому и более низкому уровню своего развития.

— О да, — проговорил после паузы доктор, подходя к окну, чтобы поглядеть на темнеющее небо; про мое присутствие он словно забыл, — подсознательные всплески воспоминаний, подобные этому, могут быть подчас крайне болезненными, а иногда и по-настоящему опасными. Мне остается лишь надеяться на то, что эта нежная душа сможет в конце концов вырваться из наваждения страстного и бурного прошлого, хотя в глубине я сомневаюсь в этом, очень сомневаюсь.

В голосе его отчетливо прозвучала печаль, а когда он снова повернулся ко мне, лицо его выражало безмерную тоску и даже скорбь души человека, чье желание помочь другой человеческой душе подчас оказывается более сильным, нежели его реальные возможности.

Уильям Уинтл

ЧЕРНАЯ КОШКА

Возможно, именно неувядающая слава «Черного кота» Эдгара По явилась главной причиной того, что приводимый ниже почти одноименный рассказ оказался незаслуженно обойденным вниманием составителей многочисленных антологий данного жанра.

Писатель периода позднего викторианства, Уильям Джеймс Уинтл собрал и опубликовал значительную коллекцию английских народных песен, написал ряд работ по проблемам христианства, а также посвященных некоторым его современникам, точнее современницам, к числу которых относятся, в частности, легендарная медсестра Флоренс Найтингейл и даже сама королева Великобритании. В наше время эти патриотические словоизлияния писателя практически преданы забвению, тогда как все свое внимание нынешние книголюбы отдают поиску его «странных» и «жутких» рассказов.

Как и другие произведения данного жанра, «Черная кошка» первоначально была задумана с целью позабавить его юных домочадцев, проводящих долгие зимние вечера, сидя перед камином, а заодно и лишить их на много ночей вперед спокойного и безмятежного сна.

Если на свете и существовало животное, к которому Сидней питал особо острую неприязнь, то им, несомненно, являлась кошка. И ведь нельзя было сказать, чтобы он не любил животных. Так, он с неизменной любовью относился к старой охотничьей собаке, некогда жившей у него, однако как-то так получилось, что именно кошки пробуждали в нем самые порочные, можно сказать, даже низменные чувства. Ему постоянно казалось, что если он уже появлялся на свет в какой-то иной жизни, то наверняка представал в ней в образе мыши или птицы, а потому, если можно так выразиться, унаследовал от них инстинктивный страх и ненависть по отношению к врагу своего далекого прошлого.