Бойся Кошек - Эдгар По

С головой окунувшись в это занятие, он испытал чувство неописуемого ужаса, которое стало медленно овладевать им, и он словно впал в состояние сна наяву, имевшего большое сходство с самым настоящим кошмаром. Ему вдруг почудилось, что он гладит громадную черную кошку, которая буквально на глазах увеличивалась в размерах, покуда не превратилась в настоящего исполина. Ее мягкий мех густой массой окутывал его пальцы, обвивая их подобно бессчетному числу шелковистых живых змеек, а кожа испытывала жгучую боль от огромного количества крошечных укусов ядовитых зубов. Поначалу зверь тихонько мурлыкал, но постепенно его урчание стало усиливаться, пока не переросло в грохот оглушительного водопада, затмившего собой все его остальные ощущения. У него было такое чувство, будто он погружается в пучину неотвратимой катастрофы, когда, собрав остатки сил, все же напрягся и вырвался из оков колдовского заклятья.

В то же мгновение он обнаружил, что его ладонь машинально поглаживает маленькую и пока еще не развернутую мумию какого-то животного, которое при ближайшем рассмотрении оказалось кошкой.

Следующий инцидент, о котором он посчитал необходимым сделать соответствующую запись, приключился несколько дней спустя. Поздно вечером он в привычной для себя манере улегся в постель и тут же крепко уснул. Где-то под утро Сидней увидел довольно тревожный сон, очень похожий на ночной кошмар, который обычно встречается в детском возрасте. Где-то далеко в небе внезапно стали увеличиваться две звезды; параллельно с этим усиливалось их сияние, и вскоре он заметил, что они с невероятной скоростью летят ему навстречу. Сидней понимал, что пройдет еще несколько мгновений и они поглотят, растворят его в море света и пламени.

Звезды продолжали приближаться, чуть растягиваясь и раскрываясь, словно гигантские пылающие бутоны, и излучая все более слепящий, искрящийся свет, а затем, зависнув почти у него над головой, внезапно превратились в два громадных светящихся кошачьих глаза, переливающихся желтовато-зеленым сиянием.

Он с криком вскинулся в постели, мгновенно проснулся и сразу же увидел сидевшую на подоконнике огромную черную кошку, которая угрюмо всматривалась в него своими блестящими желтыми глазами. Прошло еще несколько мгновений, и кошка бесследно исчезла.

Самым загадочным во всей этой истории было то, что забраться на такой подоконник можно было, лишь имея крылья, — кошка попросту не смогла бы на него вкарабкаться. Более того, при последующем осмотре сада он не обнаружил под окном ничего такого, что хотя бы отдаленно могло походить на следы ее недавнего присутствия.

Дата следующего приключения осталась не до конца выясненной, поскольку запись о нем Сидней сделал с явным запозданием. Можно было лишь предположить, что это случилось через несколько дней после ночного кошмара. Сиднею зачем-то понадобилось подойти к стоявшему в комнате запертому шкафу — в нем хранились старинные рукописи и другие ценные бумаги, а ключ от шкафа постоянно находился при нем. Насколько он помнил, на протяжении последнего месяца он ни разу не заглядывал в него, но затем ему понадобилось, видимо, просмотреть серию записей, имевших отношение к его любимому занятию. Едва открыв створки шкафа, он сразу почувствовал незнакомый и довольно странный запах — не то, чтобы мускусный, но определенно смахивавший на какое-то животное, возможно, даже кошачий. Взгляд Сиднея тотчас же застыл на месте, а сам он испытал крайнее раздражение при виде того, что все бумаги в шкафу пребывали в полнейшем беспорядке. Разрозненные листы попали в щели между полками и стенками, а на переднем плане лежала бесформенная, словно умышленно развороченная бумажная груда.

Приглядевшись, он все же обнаружил, что некое подобие формы у этой кучи все же было, и она чем-то напоминала птичье гнездо: по краям кольцеобразного утолщения высовывались концы листов бумаги, а в центре имелось нечто, похожее на округлую лунку. Со стороны можно было подумать, будто там действительно лежала птица или какое-то иное животное, уютно свернувшееся в клубок и безмятежно спавшее, причем по размерам оно в точности соответствовало габаритам кошки.

Сидней почувствовал слишком острую досаду при виде подобного беспорядка, чтобы в данный момент предаваться анализу столь специфической формы бумажной кипы, однако эта особенность, наконец, дошла до его сознания, когда он принялся наводить в шкафу порядок. Некоторые из бумаг были чем-то слегка испачканы, а при ближайшем рассмотрении он обнаружил на рукописях налипшие черные волоски, очень похожие на кошачью шерсть.

Примерно неделю спустя он вернулся домой позже обычного — его задержало заседание научного общества, членом которого он являлся. Сидней уже вынимал из кармана цепочку с ключами, чтобы открыть входную дверь, когда почувствовал, что что-то прикоснулось к его ноге. Он посмотрел вниз и ничего не увидел, но уже через мгновение снова ощутил аналогичное прикосновение. На сей раз ему показалось, что он заметил черную тень, неподвижно застывшую рядом с его правой ногой. Приглядевшись внимательнее, Сидней толком ничего не разобрал, однако, заходя в комнату, в очередной раз ощутил чье-то мягкое касание, скользнувшее по брючине.

Ненадолго задержавшись в прихожей, чтобы снять плащ, он краем глаза заметил слабую и легкую тень, которая будто бы взметнулась вверх по лестнице. Это определенно была всего лишь тень, а не что-то материальное и плотное, поскольку свет горел достаточно ярко и он все вокруг себя видел вполне отчетливо. Однако вокруг него не было никаких движущихся предметов, которые могли бы отбросить такую тень; более того, в том, как она передвигалась, определенно было что-то кошачье.

Следующие записи в дневнике Сиднея, судя по всему, также были посвящены этому странному явлению, поскольку они представляли собой перечень словно бы случайных совпадений, а сам по себе тот факт, что он посчитал нужным их отметить, лишний раз подчеркивал силу постигшей его одержимости. Взяв из словаря английского языка цифровые значения букв, составляющих слово КОШКА, он сложил их и получил число двадцать четыре, после чего стал перечислять случаи, когда это число имело самое непосредственное отношение к его жизни.

Получалась довольно интересная картина. Родился он двадцать четвертого числа в доме номер двадцать четыре; матери его в то время было двадцать четыре года. Когда ему самому исполнилось столько же, скончался его отец, оставивший сыну солидное наследство. Было это ровно двадцать четыре года назад. Когда он в последний раз подсчитывал свои капиталы, то обнаружил, что, не считая стоимости земли и домов, они составляли примерно двадцать четыре тысячи фунтов. В течение трех различных периодов времени живя в трех разных городах, он всякий раз останавливался в домах под номером двадцать четыре — это было также номером его теперешнего дома. Более того, номер его читательского билета в читальном зале Британского музея оканчивался также двойкой и четверкой, а его доктор и адвокат проживали в домах, имевших порядковый номер двадцать четыре.

Он сделал еще несколько аналогичных пометок, однако все они имели несколько надуманный характер и в данном рассказе едва ли заслуживают особого упоминания. Весь этот перечень завершался довольно-таки зловещим вопросом: «Закончится ли все это также числом двадцать четыре?»

Вскоре после того, как были сделаны эти записи, произошло одно довольно серьезное событие, также заслужившее упоминания в его дневнике. Однажды вечером Сидней спускался по лестнице, когда в одном из слабо освещенных ее углов он заметил нечто, при ближайшем рассмотрении казавшееся кошкой. С привычной неприязнью к этим животным он невольно отпрянул назад, однако, присмотревшись, обнаружил, что это была лишь тень, падавшая от какой-то резной детали верхней части лестницы. Он невольно рассмеялся и отвернулся, но в тот же момент заметил, что тень действительно шевельнулась! Спускаясь по ступеням, он дважды спотыкался, опасаясь наступить на воображаемую кошку, но уже через долю секунды действительно опустил ногу на что-то мягкое, резко отскочившее в сторону. Качнувшись, он всем телом грохнулся на пол и довольно сильно ушибся.

Встав на ноги при помощи подоспевшего слуги, Сидней доковылял до библиотеки и там обнаружил, что брюки чуть повыше щиколотки порваны. Странным, однако, было то, что, как он выяснил, в ткани брючины зияли три параллельных вертикальных разрыва — в точности такие, какие могли быть оставлены кошачьими когтями. Острая боль не помешала ему присмотреться повнимательнее, и он обнаружил три глубокие царапины, своим расположением в точности соответствовавшие разрывам на брючине.

На полях страницы, где находилась запись об этом инциденте, он позже приписал несколько слов: «Эта кошка несет в себе порок», а тональность последующих записей в дневнике и некоторых писем, помеченных близкими датами, со всей очевидностью указывала на то, что все его помыслы в те дни несли на себе более или менее явный отпечаток смутного, но определенно недоброго предчувствия.