Год гражданской войны - Иван Бочарников

не понимал, ради чего мы работаем, пока не увидел его подарок. Он установил на крыше здания в центре огромный экран, по которому пойдут наши новости.

– Он подарил вам телевизор? – нахмурился Юра. Он уже почистил апельсин, запах которого мгновенно разлетелся по комнате.

– Всем нам. И жителям города тоже. Теперь они могут быть в курсе событий, а также развлекаться. И там будем мы. А то мы всё отправляли сюжеты куда-то в Москву, каким-то чиновникам, а скоро мы увидим свой труд на этом экране.

– Эко тебя перекосило! – Юра дал мне несколько долек апельсина. – Думаешь, там будут крутить наши новости про мэра? Горожане это сразу увидят, они-то в курсе, что происходит. Там будут, в лучшем случае, сводки с полей о победах нашей армии. А про остальное – забудь.

– Ладно, выздоравливай, – сказал я, запихнул дольку апельсина в рот и ушел.

Я отправился в свой номер, где уже готовился ко сну Илья. Мне кажется, Юра, даже работая на телевидении много лет, не до конца понимал, что даёт людям телевидение и что оно значит для человечества. Поэтому он не мог понять и задумку Аркадия.

Я лёг спать и мне приснился короткий сон. В нём я шел по улицам города, кажется, этого, и там были новые улицы. Они были узкими, отделаны деревом и камнем, словно в старой Праге. На каждом шагу была таверна или французский ресторан, везде были клиенты, торговцы продавали сувенирную продукцию, было лето. Правда, это была только одна улица, но она была хороша и уютна, с нее не хотелось уходить, но проснуться все же пришлось.

Глава 12: Патриот

Если главный злодей у нас был физически мертв, но информационно жив, то главного героя мы ещё не освоили. Поэтому Аркадий устроил нам вылазку в военно-полевой лагерь «Патриот», расположенный в безопасной зоне, примерно в десяти километрах от места боев. Дороги туда почти не было, поэтому из нашего фургона мы пересели в кузов ЗИЛа, в котором уже ехали молодые ребята-срочники.

– Ты откуда? – спросил я у парня напротив. У него были едва заметные усы, пухлые щеки и короткие пальцы.

– Из Питера. Я вообще в железнодорожные войска пошел, но вот, в пехоту перенаправили.

– И много вас таких?

– Да вот все едем такие. Нас прямо со станции и забрали с вещами. Мы думали поедем в

– Рязань, а оказались здесь.

– Не там свернули, – пошутил ушастый парень, сидящий рядом с толстым. Ребята посмеялись. – А вы чего, кино снимаете?

– Нет, новости, – ответил я, и интереса, витавшего в воздухе, тут же поубавилось.

Ребята потом спорили между собой, когда им разрешат позвонить домой и будут ли они участвовать в боях. Я бы сказал им, что позвонить им точно никто не даст, но не стал, всё равно не поверят.

Мы приехали в лагерь, пройдя КПП, обнесенное колючей проволокой. Мне всегда казалось, что подобные лагеря быстро возводятся и быстро сворачиваются, но они ещё и небольшое минное поле у леса организовали зачем-то. Я помню, что колючую проволоку изобрели, чтобы крупный рогатый скот не убегал прочь с фермы, а также чтобы дикий или чужой скот не наведывался в частные владения. Есть в этом что-то многозначительное.

Ребят тут же забрал их старшина, а мы отправились вместе с провожатым к Монарху. В дороге мы с Юрой несколько раз переглянулись, потому что вокруг костров сидели сплошные чеченцы и слушали свою музыку. Они громко о чем-то разговаривали и пили какой-то лимонад из пластиковых бутылок.

– Сними крупным планом, пожалуйста, – сказал Юра Косте и указал на доску, повешенную над входом в палатку. На ней была выжжена надпись «Главный патриот». Так мы поняли, что нас ждет встреча с командиром.

В палатке на земле были ковры, несколько кресел-подушек, несколько столов с приготовленным для гостей чаем, а также сладости и фрукты в железной миске.

– Проходите, проходите, – раздался приятный голос. – Угощайтесь.

Перед нами появился Монарх – не слишком высокий мужчина с черной бородой, доброй улыбкой и автоматом Калашникова.

– Приятно с вами познакомиться. Салман, – мужчина отложил автомат, пожал всем руки, постарался запомнить, как кого зовут и предложил присесть на подушки. – Да, это не самое роскошное место, но напоминает мне о доме, о горах, когда мы ночевали прямо на земле и пили крепкий кофе.

– Так это вы Монарх? – спросил Юра.

– Ой, не напоминайте. Меня мама звала «Марх» – это значит «солнце». И вот тут пристало, а потом вот так исказилось неприятно. Я на вас не обижаюсь, не вы первые, не вы последние, но я не слишком люблю это прозвище.

Аркадия немного перекосило. Он постоянно оглядывался по сторонам, словно ожидал,

что сейчас придет кто-то ещё, или что это всё сон. Мы же устроились на подушках, пили чай и кушали сладости, которые были подозрительно свежими для данного места и времени.

– Так что вы будете снимать?

– Мы планировали снять сюжет о боях, которые вы ведете. Например, захват орудий или ещё что-то. Близко мы подходить не будем, все таки мы не военные, но постараемся снять как можно больше, – ответил Юра.

– Превосходно. Я вам все обеспечу. Мы сейчас ждем разведку, что у нас там впереди. Говорят, враг развернул минометную батарею у железнодорожной станции, поэтому, прежде чем туда отправиться, мы хотели бы знать их силы. Иначе это самоубийство. Вы будете обедать?

Мы все переглянулись. Илья активно кивал.

– Да, конечно, с удовольствием.

Салман подозвал своего адъютанта и на их языке велел ему что-то сделать.

– Пообедаем вместе. Я распорядился, чтобы нам накрыли стол. Пока пейте чай, а после молитвы отобедаем.

– А сколько у вас людей?

– Военная тайна, – ответил Салман и улыбнулся. – Да я шучу. У меня тут моя личная рота, а также рота капитана Попова, вы с ними приехали.

– Да, там молодежь одна, – заметил я.

– Скажем так, в сложившейся ситуации мы – острие меча, а они идут за нами. Мы не

против, у нас опыта больше. Я бы не хотел, чтобы успех операции зависел от кого-то другого. Отец мой, тоже военный, меня не этому учил.

Подошел Адъютант и напомнил командиру о молитве.

– Отдыхайте, я скоро вернусь. Прошу, оставайтесь здесь.

Салман ушел. Аркадий схватился за голову, сел на единственный в палатке стул и начал раскачиваться вперед-назад.

– Твою мать, твою мать, твою мать, – причитал он как заведенный.

– Что такое? – спросил Юра.

– Да блядь, ты это видел? Наш Брюс Уиллис… только что превратился в… в долбанный халифат! За что мне это? Что я такого