Словен. Первый князь Новгородский - Василий Седугин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неужели тебе непонятно. — Довбуш приблизился к Словену, его глаза превратились в две длинные узкие щелочки, из которых уперся в его лицо злой, колючий взгляд. — Неужели непонятно, — повторил он, — что мне наплевать на гласность, на то, как беснуется на площади толпа, сходя с ума от данной ей свободы. Главное для меня — опорочить имя Велемудра и разогнать его приспешников. Я должен укрепить свою власть, а для этого везде должны сидеть мои люди. Когда я это сделаю, я проведу такие преобразования, что народ восславит меня и поставит выше Русса. Вот к чему я стремлюсь!
— Русс создал государство Руссинию, и никто не сравнится с ним по величию.
— А я ее сделаю еще более могучей, подчиню другие племена и раздвину границы от Балтики до Альпийских гор!
На другой день вече продолжало бурлить. А на третий день Довбуш по своим делам вынужден был уехать из столицы и случилось неожиданно чрезвычайное.
На вече явился Изяслав. Может, он и в предыдущие дни на нем присутствовал, но терялся в толпе. А тут первым вышел на помост, высокий, здоровенный, и во весь свой зычный басовитый голос прогремел на всю площадь:
— Бодричи! Знаете ли вы меня, воеводу Изяслава!
— Зна-а-ам! — выдохнула толпа.
— Помните, как на Боярской думе вступился я за права нашего племени?
— Бы-ы-ло! — прокатилось из одного конца площади в другой.
— Так вот что скажу теперь. Бодричи во главе с Руссом создали государство Руссинию, бодричи несут основную тяжесть по его обороне, больше других племен вносят средств в казну. Вы — самое могучее племя в нашей державе, у нас самое большое население, мы всех больше выставляем воинов в сражениях. Это так?
— Верна-а-а! — ответили люди.
— И вы единственное племя в Руссинии не имеете своего князя!
— А-а-а, — растерянно простонала площадь…
— Да, не имеете! Потому что великий князь заботится обо всей стране, он в первую очередь старается и думает обо всем населении Руссинии, а потом только о вас. Ему некогда о вас думать! Вы как брошенный на произвол судьбы беспризорный ребенок, вы никому не нужны и никому нет до вас дела. Я это понял на заседании Боярской думы, когда каждый князь защищал интересы своего племени и никто, представляете, никто не сказал ни слова в вашу пользу. Только мне, простому боярину, пришлось выступать в вашу защиту. Хорошо это или плохо?
— Пло-о-о-хо! — дружно ответили бодричи.
— Стало быть, вам надо иметь своего князя! Я думаю, есть среди вас достойный человек, который возглавит племя бодричей и рядом с великим князем будет крепить мощь и племени, и родного государства!
Изяслав неторопливо сошел с помоста и двинулся сквозь толпу; ему, почтительно отступая, освобождали дорогу, и он шел по живому коридору, шел медленно, степенно, величественно, а люди с восторгом и обожанием смотрели на него. Изяслав дошел до середины площади и скромно встал, приготовившись слушать других выступающих. Толпа сомкнулась вокруг него.
Некоторое время люди молчали. Растерянный от неожиданного поворота работы веча, не подавал голоса и посадник Клуд. Молчание затягивалось.
И вдруг звонкий голос прорезал тишину:
— А что тут думать? Выберем своим князем Изяслава, и вся недолга!
Площадь тотчас взорвалась криками восторга:
— Изяслава! Изяслава! Изяслава!
Дюжие мужики подняли боярина на руки, понесли сквозь толпу и поставили на помост. Он стоял перед ними, словно истукан, богатырского роста, спокойный, невозмутимый, только на краешках губ его таилась легкая двусмысленная улыбка, словно он знал больше, чем остальные, но не собирался говорить, а оставлял свое мнение для более подходящего случая. А вокруг него бесновалась толпа. Каждый считал, что все беды, которые были у них, теперь, с избранием князем Изяслава, исчезнут сами собой, и с обожанием, сродни обожествлению, смотрели на него.
К Изяславу подошел Клуд, спросил:
— А как отнесется к твоему избранию князем бодричей Довбуш?
— Великий князь одобрит, — не поворачивая к нему голову, ответил Изяслав.
— Откуда такая уверенность?
— Я хорошо его знаю. Он будет рад иметь около себя верного помощника.
— И все же я не стал бы так торопиться.
Изяслав не удостоил его ответом.
Словен присутствовал на вече и был поражен происшедшим. Он был уверен, что Довбуш быстро увидит в избрании Изяслава князем бодричей опасность для себя и для всей страны, и с нетерпением ждал его приезда. Однако, к его удивлению, тот воспринял новость весьма спокойно, пригласил к себе новоиспеченного князя, долго беседовал с ним, а потом объявил своим приближенным:
— Зря вы так опасаетесь Изяслава. Я вам скажу так: идет смена руководства государством, которое сложилось при Велемудре. Старые работники уходят, на их место приходят новые, молодые. Изяслав — один из таких деятельных и многообещающих правителей. Он пообещал быть моей, так сказать, правой рукой.
Новые назначенцы, из которых состояло окружение Довбуша, закивали головами, стали говорить слова одобрения:
— Изяслав — ценный работник.
— Он будет хорошим князем бодричей.
— С его приходом твоя власть, великий князь, только усилится и укрепится.
— А ты, Словен, чем недоволен? — спросил Довбуш. — Или опять у тебя есть на этот счет свое мнение?
— Да, и я хотел бы его высказать немедля.
Они прошли в горницу. Довбуш сел в кресло, откинулся на спинку и, глядя свысока на Словена, спросил:
— Ну, высказывайся, слушаю тебя.
— Да нет, сначала я хотел бы услышать от тебя, почему не отменил решение веча об избрании Изяслава князем и почему считаешь, что он поможет укрепить тебе власть?
Довбуш закатил глаза к потолку, пожевал губами, ответил:
— Все очень просто. Мне было трудно управлять государством, потому что раньше я был одновременно и князем бодричей, и великим князем Руссинии. Поверь мне, это очень трудно — совмещать сразу две должности, да еще какие! Теперь я наполовину свободен, мне не придется влезать в дела племени бодричей, этим будет заниматься Изяслав, а я все силы сосредоточу на многочисленных и трудных задачах Руссинии. А это значит, что я лучше буду знать положение в стране, вовремя поправлять своих помощников, приходить на помощь людям… Да мало ли чего случается у нас! А я тут как тут, потому что у меня будет время для этого.
Довбуш взглянул на Словена, как видно, ожидая слова одобрения, но князь молчал, лицо его было непроницаемо, и невозможно понять, что он думает.
Довбуш продолжал:
— К тому же зачем мне идти против воли народа? Ведь Изяслава избрало вече племени бодричей. Зачем мне с ним ссориться? Нет, надо быть последовательным в своих решениях, это мое твердое убеждение и от него отказываться не собираюсь.