Реальный чувак - Андрей Шляхов

— Самое главное — это эффектно исчезнуть! Не надо прощаться — прощание убивает впечатление, согласен?

Дэйв заметил, какими восхищенными глазами Чувак смотрит на блондинку, понятливо улыбнулся и представил его своей сотруднице:

— Да, познакомься с Джен. Джен — мой ангел-хранитель и секретарь в одном лице! А это — мой блудный племянник! Помнишь, как мы отжигали в Парадайзе, а?

— Помню, — сухо ответил Чувак.

Он не забыл, что Парадайз взлетел на воздух не без участия дядюшки Дэйва. Именно Дэйв замутил смертоносную кутерьму, приведшую в итоге к гибели города.

Чувак считал дядюшку Дэйва причиной многих своих неудач, и считал не без оснований. В давние времена, когда Чуваку едва исполнилось семнадцать, Дэйв предложил ему срубить бабки.

— Сущие пустяки, — пояснил он. — Иногда моим приятелям требуется человек, чтобы быстро отвезти посылку по указанному адресу. Посылки не тяжелые, а за каждую такую услугу люди готовы платить по двадцатке.

Обрадованный Чувак, вечно нуждавшийся в деньгах, так долго благодарил доброго дядюшку, что тот даже немного смутился… Через месяц Чувака повязали копы. Он сразу не врубился в ситуацию, поскольку не числил за собой ничего дурного, стал возмущаться, попробовал вырваться из захвата… И три следующих года провел за решеткой. Вместе с ним загремели на нары еще несколько человек из тех, чьи посылки с пудрой и травкой он развозил по городу, но дядюшке Дэйву удалось выйти сухим из воды. Дэйв всегда выходил сухим из воды. Пока Чувак мотал срок, Дэйв перешел от продажи растительного и химического дурмана к продаже дурмана ментального — стал проповедником, основал свою собственную церковь, назвав ее Церковью Апокалипсиса, и быстро пошел в гору.

За три года заключения Чувак не получил от него ни одной весточки, ни одного доллара, ни одной пачки сигарет. При случае Дэйв любил вспомнить о том, как он воспитал своего племянника и помог ему сделаться настоящим мужчиной. В такие моменты Чуваку хотелось нокаутировать родственничка хорошим ударом в челюсть.

«А ведь как славно было бы вместо отсидки проучиться три года в колледже, — порой вздыхал Чувак. — Получил бы образование, нашел бы высокооплачиваемую работу. Кто знает, вдруг бы мне посчастливилось стать адвокатом!» Адвокаты казались ему кастой небожителей, купающихся в золоте и пьющих пиво из серебряных кружек.

— Здесь я тоже устроился неплохо, — продолжил Дэйв, велев Китти разворачиваться. — Нашел подходящее здание под Церковь Апокалипсиса, обустроился там, обзавелся паствой, взял в кредит вот эту тачку. Меня приняли и полюбили местные жители. Ты только что видел, какой фурор производит мое появление на улицах Катарсиса… Это так радует, ты даже представить себе не можешь. Каждый день в семь вечера я беседую с паствой. Мне будет приятно, если ты придешь меня послушать.

— Как-нибудь загляну, — пообещал Чувак, подумав про себя, что ему это на фиг надо.

Несколько часов кряду слушать дядюшкин бред и все это время удерживаться от смеха… Куда лучше посвятить это время просмотру любимых телесериалов.

— А ты чем занимаешься? — поинтересовался Дэйв. — Выглядишь, честно говоря, не очень…

— Я ищу работу. Мой трейлер сейчас не на ходу, и мне нужно три сотни, чтобы починить его и свалить отсюда навсегда.

— Зачем уезжать из такого потрясного города?! — всплеснул руками Дэйв. — Это райское место, где то и дело сыплется манна небесная.

— Кому сыплется, а кому и нет. Мне здесь не нравится.

— Надо же, ему здесь не понравилось! Почему?

— Долго объяснять, — уклонился от ответа Чувак. — Скажу одно — я уверен, что хочу уехать отсюда!

— Ну, что ж — дело твое, — не стал спорить Дэйв. — Люди должны помогать друг другу, а близкие родственники — тем более. Я помогу тебе. Я дам тебе…

«Триста баксов?» — про себя изумился Чувак, знавший, насколько прижимист дядюшка Дэйв.

— …работу. И это будет не простая работа, а работа для избранных, для тех, кого Всевышний отметил своей печатью, для тех, кому предстоит…

— Что я буду делать и сколько я буду получать?

— Ты будешь стричь овец во славу Господню! — напыщенно ответил Дэйв.

— Ты занялся разведением овец? — не поверил своим ушам Чувак. — Да неужели?

Дядюшка Дэйв и овцеводство сочетались в его представлении так же, как, например, Опра Уинфри и гомосексуализм.

— Да нет же, я имею в виду людей…

— Ты открыл парикмахерскую? — вытаращил глаза Чувак.

— Да что ты заладил одно и то же: овец, парикмахерскую! — вспылил Дэйв. — Как будто не понимаешь, о чем идет речь! Я хочу поручить тебе сбор пожертвований!

— Сколько?

Дэйв снова обернулся к Чуваку.

— Послушай-ка, дорогой племянник, а тебя, часом, не контузило взрывной волной, когда Парадайз взлетел на воздух? Ты всю дорогу тупишь. Откуда мне знать — сколько? Сколько дадут, столько и будешь собирать. Понял? Знаешь, тебя и раньше никто не называл гением, но…

— Сколько я буду получать? — придав голосу максимальную твердость, спросил Чувак, сильно задетый последними словами дядюшки.

— А, вот ты о чем. Ну, ты же знаешь, что я тебя не обижу…

— Сколько я буду получать?

— Разберемся по ходу дела…

— Сколько я буду получать?

— Десятую часть от сборов. Ты доволен?

— Нет, я бы согласился на треть.

— Ты с ума сошел! Забирать себе треть собранных пожертвований…

— Тогда я не согласен.

— Хорошо, хорошо! Поскольку ты — мой племянник, я буду оставлять тебе седьмую часть…

— Нет, поскольку ты — мой любимый дядюшка, я буду оставлять себе четвертую часть. Так уж и быть, уступлю тебе немного!

— Нет!

— Нет так нет!

Чуваку нужна была работа. За неимением лучшего он был готов собирать пожертвования для Церкви Апокалипсиса, но сразу соглашаться на условия дядюшки было бы опрометчиво. Таскаться целыми днями по городу бесплатно Чувак не собирался, а богатых пожертвований на улице не соберешь. Щедрые жертвователи обычно приносят свою лепту сами, чтобы отдать ее без посредников. Так надежнее.

— Ладно, — уступил Дэйв, — бери себе пятую часть, только не воруй из моей доли.

— Согласен, — ответил Чувак, чувствуя, что больше Дэйв не уступит.

Некоторое время ехали молча. Глядя в окно, Чувак поймал себя на мысли о том, что незаметно для себя начал неплохо ориентироваться в Катарсисе. Неудивительно, ведь в поисках работы он облазил этот чертов город вдоль и поперек.

Автомобиль остановился около трехэтажного кирпичного здания заводского типа, но с красной черепичной крышей. Для того чтобы Церковь Апокалипсиса отличалась от соседних домов, Дэйв пустил поверху фасада огромную неоновую надпись: «In Dave We Trust».[6]

— Зайдем внутрь, — пригласил Дэйв.

За высокими двустворчатыми дверями скрывался большой, погруженный в интимный полумрак зал с дубовой, респектабельного вида кафедрой на подиуме, перед которой выстроились ряды резных деревянных скамеек. На некоторых из них сидели люди, как мужчины, так и женщины, погруженные в свои мысли. Две скупо одетые девушки с распущенными волосами кружились на подиуме в торце зала в танце и едва слышно напевали какую-то мелодию.

— Новые цыпочки готовятся к посвящению, — указав на них глазами, восторженно почмокал губами Дэйв.

Чуваку довелось в Парадайзе случайно побывать на одном из таких посвящений, и он вспоминал о нем с ужасом и стыдом. По сравнению с этим мероприятием, оргии Калигулы, которые Чувак разок видел по телику, могли показаться детским праздником в богоугодном заведении.

— Впечатляет? — окидывая зал хозяйским взором, спросил Дэйв.

— Еще как, — согласился Чувак.

— Наверху расположены комнаты, точнее — кельи, для приватных бесед и уединенных молитв…

«Для секса и воскурений», — мысленно перевел его слова на язык реальности Чувак.

— А под нами находится подвал, но я его сдаю за разумную сумму.

— Ты живешь здесь?

— Нет, что ты, это же храм! — Удивление на лице Дэйва сменилось непониманием. — Здесь может жить только Он!

— Да-да, конечно…

— Я снял коттеджик в городе. Ничего особенного — два этажа, четырнадцать комнат. Страшная теснота… Но ничего, я не ропщу, я никогда не ропщу, ведь имя мое — Смирение!

Танцующие девицы только сейчас увидели Дэйва. Хлопая в ладоши от восторга, они подбежали к нему и начали преданно заглядывать в глаза.

— Бедные овечки истосковались по своему пастырю, — умилился Дэйв, расплываясь в улыбке и попеременно гладя их по розовым от волнения щечкам. — Успокойтесь, милые, я вернулся, и сейчас буду напутствовать вас, готовя к посвящению.

Чувак понял, что ему пора уходить.

— Когда мне приступать к работе? — спросил он.

— Завтра утром, часам к десяти, приходи сюда и получишь все необходимое. Я предупрежу Джен, и она займется тобой…