Реальный чувак - Андрей Шляхов

— А, пустяки, — поморщился профессор, — все относительно. Относительно вас я не чокнутый, а относительно тех чокнутых, которых вы встречали, я — самый настоящий чокнутый. Все зависит от точки отсчета в системе координат.

Профессор снова направил пульт вверх и несколько раз нажал на одну из кнопок.

— Не действует, — огорчился он, убирая пульт обратно.

Чувак и Чамп изумленно наблюдали за происходящим.

— Неужели это робот, профессор? — спросил Чувак. — Я готов был биться об заклад, что вижу живую обезьяну. И разве роботы питаются бананами?

— Вы не ошиблись, это настоящая, живая обезьяна. Но — далеко не простая! Я усовершенствовал ее мозг и вживил в него электроды, чтобы можно было управлять ею при помощи пульта. Она стала гораздо умнее и даже помогает мне в лаборатории вместо ассистента. И, надо сказать, справляется со своими обязанностями весьма успешно. Но иногда она добирается до виски, я, признаться, не прочь пропустить стаканчик-другой за успех очередного опыта, а виски у меня всегда под рукой. Алкоголь же изменяет сопротивление тела и ослабляет электрические сигналы… Впрочем, это вам будет не интересно, короче говоря, пока эта шалунья не протрезвеет, она неуправляема!

— Мы можем подождать здесь, пока она не просохнет, — предложил Чувак, которому профессор понравился, несмотря на то что он засунул электроды в голову живой обезьянки.

Впрочем, в интересах науки ученые могли пойти и не на такое. Взять хотя бы атомную бомбу! Чувак был далек от науки и судил о ней по телесериалам и фильмам с Джеймсом Бондом. В сериалах попадались хорошие ученые, изобретатели эликсира бессмертия, например, или вечного двигателя. А вот Бонду приходилось иметь дело с одними лишь кровожадными ублюдками вроде Доктора Но или Голдфингера.

«Голдфингер, кажется, не был ученым, — подумал Чувак. — Но это не важно, важно то, что Профессор больше похож на хорошего ученого, хотя вживлять электроды в обезьянью голову — это скорее свинство, чем научный подвиг».

— Если она удерет, обязательно погибнет, — нахмурился профессор. — Катарсис плохое место для лабораторной мартышки.

— Мы будем наготове и не дадим ей уйти! — воодушевился Чувак, резонно рассудив, что лучше жить в неволе с электродами в голове, чем на свободе в Катарсисе с его дружелюбными аборигенами.

— Она может запрыгнуть на проезжающий мимо грузовик и уехать на нем в Сан-Педро или Финикс! — возразил профессор. — К сожалению, радиус действия моего пульта всего около сотни метров, и если она протрезвеет вдали от меня, я уже ничего не смогу сделать. Нужна идея! Давайте устроим мозговой штурм и родим идею!

— Я видел по телевизору один способ, но для него нужен барабан, даже два барабана, — вспомнил Чувак.

— Что за способ?

— Ну, знаете, когда африканцы в джунглях хотят поймать обезьяну, они берут два барабана и идут туда, где прячутся обезьяны. Там они ставят барабаны на землю, все, кроме одного, прячутся, а тот, кто остался, бьет в барабан. Обезьянам становится любопытно, они выжидают некоторое время. Потом самая смелая выходит и начинает бить в свободный барабан, передразнивая человека. Тут-то ее и хватают те, кто спрятался.

— Остроумная идея! — Профессор даже потер руки от удовольствия. — Но где мы раздобудем барабаны?

Чувак пожал плечами. На этот вопрос ему нечего было ответить. Он глотнул апельсинового сока и, заметив, с какой жадностью смотрит на пакет с соком Чамп, дал отпить и ему.

— Какой молодец ваш пес! — снова восхитился Профессор, глядя на то, как Чамп подставил пасть под наклоненный Чуваком пакет и начал пить, не пролив на асфальт ни капли.

— Да он еще и не то умеет, — скромно констатировал Чувак. — Например, считать, как человек. Причем без всяких электродов в голове.

— А зачем нам барабаны? — осенило вдруг профессора. — Нужно сделать нечто необычное, что обезьяне захочется повторить. Давайте используем ее подражательные способности. Вы танцуете твист?

— Немного.

— Вот и здорово! Мы с вами будем танцевать, а Чамп отойдет на десять шагов от столба и притворится спящим. Как только обезьяна спустится — мы ее схватим. Согласно теории вероятности, одному из нас непременно должно повезти. Как вам мой план?

— Ав! — одобрил Чамп, подпрыгнув на месте.

— Отличный план, — одобрил Чувак.

Минутой позже они с профессором встали друг против друга под столбом и начали танцевать в медленном темпе твист. Неподалеку Чамп изображал спящую собаку.

Краем глаза Чувак следил за реакцией прохожих, но ничего особенного не заметил. Некоторые оборачивались на них, кто-то улыбался, кто-то снисходительно качал головой, но не более того. Одна из машин, проехавших мимо, просигналила им двумя длинными гудками.

— Это небезопасное место. Почему вы выбрали для выгула Чампа эти городские джунгли? — полюбопытствовал профессор.

— Мы не гуляли. Я искал себе работу.

— Ясно, а почему вы не обратились в бюро по трудоустройству?

— Я так и не добрался до него. Здешние жители не слишком дружелюбны.

— Если дойти до конца этой улицы, которую какой-то шутник назвал бульваром, а затем свернуть направо и пройти два квартала, то вы его увидите. Двухэтажное серое здание с большим портретом нашего достопочтенного мэра над входом. Бюро содержится за счет городского бюджета, поэтому вам не придется ничего платить. Просто явитесь, заполните анкету, и каждое утро являйтесь за вакансиями. Поверьте, так у вас будет больше шансов найти работу. Я иногда нанимаю лаборантов через бюро…

— А сейчас вам нужны лаборанты? — с надеждой в голосе спросил Чувак.

— Нет, не нужны, — виновато улыбнулся профессор, внимательно наблюдая за обезьяной, уже спустившейся до середины столба. — В настоящее время я работаю над одним строго конфиденциальным проектом и для предотвращения утечки информации не пользуюсь ничьей помощью, кроме моей обезьяны. Кстати говоря…

Тут профессор с неожиданным проворством ринулся вперед и успел схватить свою обезьяну раньше Чампа.

— Теперь-то ты не сбежишь, — ласково сказал он, прицепляя к ошейнику на ее шее поводок.

Но обезьяне, видимо, надоело проказничать. Она прыгнула на руки к профессору и обняла его за шею. Прикрепив другой конец поводка к своему брючному поясу, профессор лихорадочно обыскал карманы, достал пятидесятидолларовую банкноту и протянул ее Чуваку.

— Это вам за помощь, — сказал он. — И, если мне не изменяет память, вы упоминали о съеденных ею бананах. Догадываюсь, что они были вашими.

— Да, но они обошлись нам в доллар с небольшим, — честно признался Чувак.

— Какая разница, — пренебрежительно махнул рукой профессор. — С точки зрения теории чисел… Впрочем, это будет вам не интересно. Берите деньги и ни о чем таком не думайте.

— Спасибо, — поблагодарил Чувак.

— Пока!

— Пока!

— Ав!

Переглянувшись, Чувак и Чамп направились к супермаркету.

— Что ты скажешь о пицце, Чампи? Или даже о двух больших пиццах? С ветчиной, салями и грибами? К ним еще можно взять чипсов и пива сколько захочется. А завтра я прямо с утра пойду в городское бюро по трудоустройству. И там я наконец-то получу работу, нормальную обычную работу, без всяких выкрутасов и подлянок…

— Ав-ав! — ответил Чамп, намекая на то, что немного денег можно потратить и на сладости.

Если уж выдался такой удачный день… Шоколадный батончик с орехами был бы в самый раз.

Глава 9

Торжество конкуренции

Бюро по трудоустройству Чувак нашел без приключений. Двое рабочих в синих комбинезонах вешали над входом новый портрет мэра Хомо. Старый, немного поблекший и обильно загаженный голубями, он стоял прислоненным к стене. Дождавшись, пока работяги сделают свое дело и уберут от двери мешавшую проходу складную лестницу, Чувак вошел внутрь и сразу же очутился в большом зале, одна из стен которого представляла собой стеклянную перегородку. Посреди помещения стояли столы и стулья офисного типа, а вдоль стен — длинные угловые диваны серого цвета.

За стеклянной перегородкой с окошками сидели женщины в белых блузках с серыми буквами БТ, вышитыми на уголках воротничков. Это были блондинки и брюнетки, толстые и худые, молодые и не очень, но всех их, кроме форменной одежды, объединяло одно — злобный, настороженный взгляд и привычка цедить слова сквозь зубы. Было заметно, что они не любят ни своей работы, ни своего контингента.

Стены зала были обклеены плакатами с изображением мэра Хомо. На них мэр утешал страждущих, помогал беднякам, осматривал тюрьму, открывал благотворительные вечера, плавал в бассейне, катался на лошади, ел пиццу, размышлял в своем кабинете о благе горожан, распекал нерадивых подчиненных, сидел за рулем полицейского автомобиля, гладил по голове девчушку в белом платьице, пожимал руки избирателям, читал Библию, смотрел по телевизору выступление президента…