Локомотив параллельного времени (сборник) - Изабелла Валлин

– Не бойся. Мы поженимся через три месяца. Я знаю – у тебя будет сын.

Они спали, обнявшись. В очаге еле теплились последние искры.

Вдруг Рамиро проснулся, услышав, как кто-то скребётся и роет землю за дверью.

Сжимая в руке меч, он распахнул дверь. Из мрака на него смотрели горящие глаза зверя. С голодным рычанием животное впилось клыками ему в плечо. Рамиро многократно вонзал меч в тяжёлое мохнатое тело, но зверь казался неуязвимым и не отпускал захват. Лючия проснулась от шума и, схватив тяжёлый вертел, метнула в мохнатое чудовище, терзавшее Рамиро.

Зверь метнулся прочь и исчез в темноте леса. Из рваной раны на плече хлестала кровь. На груди Рамиро остался глубокий след от когтей.

Дома, срочно прибывший лекарь осмотрев Рамиро, нашёл его состояние крайне опасным. Рана была серьёзной.

Слуги перешёптывались. Когда привезли герцога, его рана была перебинтована рубашкой герцогини.

– Да охотился он, – ворчала толстая кухарка, – сама небось обернулась зверем, чуть до смерти не загрызла.

Последующие три месяца до самой свадьбы Рамиро провёл в постели. Но в день свадьбы он встал, взял в руку меч, сделал несколько взмахов. Его рука была крепка. Он снова был полон сил.

Их второй сын родился через шесть месяцев после свадьбы. На этот факт при дворе закрыли глаза.

Второй сын не был таким красивым, как первый. Он был озорным шалопаем и вечно попадал в истории, но при этом – таким весельчаком, что всегда мог перешутить смерть, сидящую на перекладине виселицы. И потом, заливаясь вином и смехом в трактире, он рассказывал обнимавшим его девчонкам:

– Оттого я такой шалый, что моя мать была лесной волшебницей – так говорила старая кухарка.

Сад

Шестилетняя Герда переехала с мамой из центра города на окраину, в район Зелёной долины. Из высотного дома возле гудящего шоссе – в тишину вилл с палисадниками.

Мама ушла на работу, а Герда отправилась исследовать новое место.

Она шла по дороге, по обе стороны которой были виллы. Вся зелень деревьев за оградами, а для Герды – только асфальтовая дорога. Середина лета. Середина буднего дня. Никого. Она шла и шла. Вдруг цепочка вилл оборвалась. Перед Гердой был лес. Ей стало немного страшно, но она шла дальше по еле заметной тропинке, которая кончилась у ржавой калитки. Рядом у ограды висел такой же ржавый почтовый ящик, набитый пожелтелыми старыми газетами. На калитке была надпись «Вход воспрещён». За калиткой заросли шиповника и дикой малины. Она открыла калитку и, стараясь не цепляться за колючки, пошла вглубь зарослей. Тропинка проступила снова, она становилась все чётче и скоро стала дорожкой, посыпанной гравием. По краям росли аккуратно подстриженные кусты роз самых разных сортов. Вдруг Герда услышала где-то за кустами детский смех. Вскоре она вышла на широкую поляну и увидела нескольких детей её возраста, играющих в мяч. Они были удивительно красивы. У них были шелковистые мягкие локоны, тонкие черты лица, нежный румянец на щеках.

«Такие, наверное, не захотят со мной играть», – подумала Герда. Но один из детей, заметив её, приветливо помахал рукой. Дети с радостью приняли её в игру. Во что они только не играли! И в прятки, и в салочки, и в мяч!

Герда была так рада, что встретила новых друзей.

– А можно я завтра снова к вам приду? – спросила Герда.

Дети удивлённо посмотрели на неё.

– А разве ты не отсюда? Разве ты не живёшь в саду?

– Нет, я живу там, в Зелёной долине.

Герда махнула в сторону, откуда пришла. Но вдруг она поняла, что не помнит, с какой стороны пришла, и ещё она почувствовала, что играла довольно долго. Мама, наверное, уже пришла с работы и беспокоится.

– Здесь выход один. Мы проводим, – сказал один из детей.

Они пошли по знакомой тропинке и вскоре вышли к зарослям дикого кустарника, но никакой калитки за ними не было. Только плотно растущие кусты, сквозь которые невозможно было пройти. Герда заплакала от страха.

– Не бойся! – утешали её дети.

– Надо сбегать за Петром. Он поможет.

Один из детей ушёл и вскоре вернулся в сопровождении статного высокого мужчины с седой бородой.

– Как тебя зовут?

– Герда.

– Герда, разве ты не видела табличку «Вход воспрещён». Ты не умеешь читать?

– Немножко умею, – виновато ответила Герда.

– В этом саду свои правила. Сейчас вход закрыт. Ничего не поделаешь. Он откроется рано утром. Пойдём со мной.

Герда взяла его тёплую большую руку, и они пошли вместе по тропинке.

– А завтра я могу сюда прийти? – спросила Герда.

– Ну раз уж ты нашла это место, то можешь.

– А можно с мамой?

– Просто обязательно, – на лице Петра появилась добрая улыбка.

Они вышли из сада на каменистый пригорок, на котором стоял одинокий жёлтый домик.

– Это твой дом?

– Нет, тебе придётся здесь переночевать.

Они вошли в дом. Похоже, оттуда недавно переехали. Были оставлены кое-какие старые вещи. Всё аккуратно сложено, убрано. В углу стояла кровать, укрытая застиранным пледом.

– Здесь и будешь спать. Ты, наверное, голодная?

Герда кивнула.

Пётр нашёл в кухонном шкафу сухари и изюм. Заварил чай.

– Кашу без молока ты, наверное, не будешь?

– Если гречневая, то буду.

Когда Пётр вернулся из кухни с тарелкой каши, девочка уже спала.

Он сел у окна, глядя в небо на летнюю зарницу.

– Герда проснись! Тебе пора!

Она сладко спала, и разбудить её, казалось, было невозможно.

Тогда Пётр взял её на руки и понёс, теребя за руку на ходу.

– Герда! Мама ждёт!

Она проснулась у самой калитки.

Пётр осторожно опустил её на землю и сел перед ней на корточки, глядя ей в глаза очень внимательно.

– Герда! Слушай! Это очень важно! Как выйдешь из калитки беги к маме изо всех ног и не смотри по сторонам. Обещаешь?

Герда кивнула.

Она отворила калитку и бросилась бежать. В предрассветном тумане всё было знакомым и незнакомым. Вот, наконец, её дом. Герда распахнула дверь.

– Мама! Я вернулась!

Герда увидела силуэт матери, сидящей на кровати на фоне окна.

Мать повернула к ней лицо. Герда закричала от ужаса. Лицо матери было покрыто глубокими морщинами, а волосы были совершенно седыми.

– Но ты всё равно моя мама! Ты, наверное, очень долго плакала оттого, что меня не было?

– Да доченька. – И по её щекам потекли слёзы.

– Мама! Я нашла такой красивый сад! Давай пойдём сейчас туда.

Герда взяла мать за руку, и они пошли вместе.

Вот тропинка. Вот калитка. Герда открыла её, отвела рукой ветку шиповника. Мать шла следом. Её лицо стало как прежде молодым.

Храбрый котёнок по прозвищу Паганини

Чёрно-белая шубка двухнедельного котёнка была похожа на кургузый фрак музыканта. Он был нескладный, с тонким, как у мышки хвостиком, но для мамы-кошки он был самым красивым. Она заботливо облизывала его, а он погружал мордочку в её пушистый мех и сосал тёплое молоко. Потом они сладко засыпали, свернувшись в меховой клубок.

Но вот пришёл человек. Оторвал котёнка от мамы. Посадил его в картонную коробку. Поставил коробку в багажник машины. Машина тронулась. Котёнок дрожал и звал маму. Машина затормозила на обочине дороги в лесной зоне.

Шаги человека стихли. Завёлся мотор. Машина уехала. Котёнок сжался в углу коробки.

Среди благоуханного богатства запахов майского леса не было запаха мамы, поэтому мир для котёнка стал пустым и холодным.

Темнело. Котёнок слышал, как смерть перекликается голосами зверей и птиц. Он не смел пошевелиться.

Так, в бессонном ужасе прошло два дня и две ночи. Котёнок постепенно холодел, сжимался и превращался в маленький камень.

На третий день он услышал детские голоса.

Котёнок из последних сил стал отчаянно звать на помощь.

Маленькие беглянки из эмигрантского гетто были неказистыми и слабоумными, но они знали простые истины суровой жизни.

– Бедненький! Куда его? Наши не разрешат.

– А помнишь, тот польский мальчишка говорил, что у его кошки котята!

– Его мама нас не любит. У нас ноги грязные, а у неё ковры.

Агнесс только пришла с работы. Только присела с чашкой кофе. Звонок в дверь. Глянула в глазок. Опять эти девчонки. С коробкой. Опять что-то продают.

Всё же знакомые сына. А их не много.

Открыла.

– Возьмите! А то умрёт!

Квартира Агнесс находилось под покровительством богини кошки Бастет. Пришлось принять котёнка, чтобы не разгневать богиню. Раньше в этой квартире водилось много всякой нечисти, видимо, оставленной предыдущими жильцами. Агнесс и её сын Юрась сразу почувствовали неладное. Им снились кошмары. Они стали часто болеть и ругаться. Их первый кот, огненно-рыжий Манделла, беззаветно любивший своих хозяев, героически погиб в схватке с тёмными силами. Приобретённая через год породистая красавица кошка Пудра была натурой замкнутой, пугливой и осторожной. Она соблюдала нейтралитет.

Ей предоставлялась полная свобода и хороший уход.