Локомотив параллельного времени (сборник) - Изабелла Валлин

Маркиз знал все эти танцующие пары внутри табакерок.

Было время – стоило хорошенькой крестьянке из его поместья выйти замуж за красивого парня, маркиз тут как тут.

И что потом?

От новости, что у кого-то родился младенец – его копия, маркиз кривился, как от зубной боли.

Но вот однажды на прогулке по лесу он набрёл на избушку лесника.

В своём поместье он везде был у себя дома.

В быстром ручье среди камней стирала бельё настоящая красотка.

Маркиз даже не слышал, что его лесник Шарль женился.

– Как зовут тебя, дитя?

– Шарлотта, – ответила жена лесника.

Последние жёлтые факелы в синей лазури.Под конским копытом парчового инея хруст.Горит, искрится и тает россыпьЗамёршей брусники рубиновых бус.

Как ключик в замке, луч заката в тумане,На голых кустах паутины застывшая сеть.Осенней любви подаяньемДубовая роща рассыпала медь.

Пресытившийся маркиз мог бы взять силой или просто приказать, ведь он хозяин, но ему нравилось наблюдать. Он приходил каждый день. Неторопливые прогулки по лесу.

Он сидел у ручья и курил трубку Шарлотта стряпала, мыла посуду, стирала, и её руки становились красными от холодной воды. Маркиз сидел на кухне, греясь у очага. Шарлотта ждала своего мужа. От маркиза так вкусно пахло. Шарль приходил уставший, зная, что маркиз сидит у него. От Шарля остро пахло лесом и заботой. Его взгляд был полон беспокойства.

Шарлотта без страха выставляла маркиза, и он подолгу сидел у избушки, глядя на окна.

Маркизу было много дано. Все себя предлагали. Со временем он понял, что не может взять красоту, не разрушив её.

Приходя, он почти не разговаривал с Шарлоттой, или это были односложные диалоги. Он не хотел прояснить ситуацию, чтобы не разрушить иллюзию. Шарлотта старалась не смотреть на него. Иногда он приносил музыкальные табакерки удивительной красоты. Всякий раз, когда Шарль возвращался, Шарлотта была так рада! Маркиз не мог не нравиться, но в сердце Шарлотты хватало места, и эта симпатия не вытесняла и не уменьшала любовь к мужу.

Когда наступили холода, маркиз уехал в большой город, очень гордый собой.

Она была в плотном коконе холодной слизи, который пронизывали горячие нервы. Она не могла пошевелиться в железном кольце мускулов своего любовника, бесконечно знакомого во сне. Кокон объятия стал таким тяжёлым, что твердь расступилась перед ним. Кокон летел в горящую бездну, но, почти коснувшись пламени, он треснул. Огромная бабочка с огненными крыльями, с телом любовников, сросшихся, как сиамские близнецы, взмыла вверх.

Шарлотте часто снился этот сон.

Жилка ручья пульсировала под тонкой кожей льда.

Там попала в ловушку форель.

Шарлотта оглушила трепыхающуюся рыбу и положила её в корзину.

Снег падал крупными хлопьями.

Шарль обещал взять её завтра в город!

Он только перешагнул порог, как она бросилась на шею и закружила.

– Я никогда нигде не была! – она уткнулась лицом в его мягкие каштановые кудри.

Не похож он на здешних – Шарль.

Жанна была его кормилицей.

– Эдакая кувалда – не согнёшь, а какой поклон отвесила господину, вручившему ей младенца и увесистый кошель, – рассказывала рябая Челеста. – И господин, видать, не отец ребёнка, а слуга какой-то важной персоны. Отдал – даже не взглянул на ребёнка.

Жанна своих щенков лупила нещадно, а Шарля никогда не била.

Зато от деревенских мальчишек ему здорово доставалось – чужой, красивый.

Пока Жанна не сказала веско муженьку:

– Научи отпор давать. Забьют ведь.

Шарль был проворным и сильным. Как дал отпор – разом все отстали.

Никто с ним не водился – чужой и есть чужой.

Жанна часто вздыхала:

– Что с ним будет?

Но втихомолку им гордились – вот он у нас какой! Принц!

Он любил быть один в лесу и не мудрено, что стал лесником.

Шарлотта была слишком изящна для крестьянских вкусов.

Она нашла Шарля в собственном саду, словно он там рос среди прочих цветов.

Он давно наблюдал за ней.

– Ты что тут корни пустил? А если братья увидят?

– Хочешь, уйду?

– Нет. Оставайся. Живи здесь, только незаметно, как ёжик.

После нехитрого торжества деревенской свадьбы, когда они остались одни, Шарль предстал перед ней, как полагается, в длинной белой рубахе, серьёзный, как драматический актёр.

Шарлотта расхохоталась:

– Зачем ты это напялил?

– Так полагается.

– Тепло, никто не смотрит, и мы любим друг друга. Сними.

– А сама в платье, башмаках сидишь, ручки сложила, как маленькая. Чего ждёшь?

Шарль погладил её русые с рыжим отливом волосы.

В её серо-голубых широко раскрытых глазах был испуг, голод и доверие приручаемого зверька.

– Не бойся, твой испуг напоминает о верности, и только потом, когда он исчезнет, придёт чувствительность и время пойдёт своим чередом.

Она рассмеялась:

– Что ты говоришь? Что ты говоришь? И это было похоже на прозрачную янтарную смолу цветущих слив. Что ты говоришь? Что ты говоришь?

Они говорили почти беззвучно жаркими сухими поцелуями…

– Опять эта разбойница подбирается к курятнику! Шарль! Поймай её! Поставь капкан! – закричала Шарлотта, увидев ярко-рыжий хвост, мелькнувший среди пушистых сугробов.

– Она почти ручная. Я подружился с этой лисицей прошлой зимой.

– Прошлой зимой у тебя не было ни жены, ни кур.

– Это верно. Может, не стоит тебе ехать со мной в город? Курам будет спокойнее.

– Ох, как тебе не хочется брать меня с собой! Ну, что ты себе там надумал?

– Сон плохой приснился.

– Плюнь на сон! Хочу с тобой! Хочу в город!

Всю дорогу Шарль был не в духе. Шарлотта болтала не о чём. Пару раз он думал: «А не повернуть ли обратно».

Город рассыпался в её глазах как разноцветные бусины с оборвавшейся нитки. Яркие цвета невиданных нарядов, горячие запахи разнообразной снеди, гам толпы, а главное – музыка.

На окружённом толпой помосте труппа бродячих артистов давала представление!

Шарль что-то говорил ей. Она не слушала и, как во сне, пошла на звук музыки в самую гущу толпы, и растворилась в ней.

Шарль рассердился не на шутку:

– Как маленькая! У нас не так много времени. Нужно успеть домой дотемна.

Белокожий рыжий акробат сделал заключительное тройное сальто и приземлился прямо у ног Шарлотты. Толпа ахнула в восхищении. У акробата были ярко-голубые шалые глаза. Они искрились, как иней. Он смотрел только на Шарлотту. Всё представление было для неё. Она бросила ему монетку. Он не вставал с колен.

Колпак с бубенчиками, кожаные штаны, меховая жилетка на голое тело. Под ослепительно-белой кожей его мускулы были как глыбы льда. Широкая алая улыбка.

– Тебе понравилось?

– Да.

– Поцелуй меня!

– Поцелуй его! – закричала толпа.

Шарлотта растерялась.

Тогда акробат притянул её к себе и поцеловал в губы под громкое улюлюканье толпы.

Поцелуй был горяч. Его кожа была холодна и издавала какой-то странный мятный запах, от которого Шарлотта словно проваливалась вниз.

Шарлотта рванулась.

– Куда ты, крошка? – акробат сжал её запястье.

– К мужу. Он ищет меня.

Шарль и Шарлотта молча возвращались домой.

Так же, не сказав ни слова, поужинали, легли в постель и тут же уснули.

Она была в плотном коконе холодной слизи, который пронизывали горячие нервы. Она сразу узнала этот мятный, сладкий запах. В лунном луче жадный алый рот акробата прошептал: «Как же хорошо с тобой, крошка». Она не могла пошевелиться в железном кольце его мускулов. «Ты моя навсегда».

Кокон объятия стал таким тяжёлым, что твердь расступилась перед ним. Кокон летел в горящую бездну, но, почти коснувшись пламени, он треснул. Огромная бабочка с огненными крыльями, с телом любовников, сросшихся, как сиамские близнецы, взмыла вверх.

Шарлотта закричала от наслаждения и ужаса и проснулась.

Шарль отирал её лоб холодной водой.

– Девочка, ты вся горишь.

День был ни хмурый, ни ласковый. И Шарль был такой же.

Он протянул ей глиняную кружку с отваром целебных трав.

– Отлежишься, поправишься. Я скоро вернусь.

Солнце разогнало лёгкую светло-серую вуаль облаков. Снег искрился. Шарлотта задыхалась от жара. Поток искрящейся прохлады проник в дом. Шарлотта встала. Накинула на плечи шерстяную шаль и распахнула дверь.

Над белыми кронами деревьев поднималась струйка дыма.

Шарлотта сунула ноги в башмаки и пошла через сугробы посмотреть, что там.

На лесной поляне остановился на отдых театральный балаганчик.

Актёры грелись у костра. Акробат держал в руке фляжку, к которой периодически прикладывался.

Ни огонь, ни алкоголь не согревали его.

– Она была такая лёгкая. Я бы научил её танцевать.

– Да, в труппе не хватает танцовщицы, – ответил один из актёров.