Невинность на спор (СИ) - Попова Любовь

А самое главное мне же нужен повод возненавидеть его еще сильнее? Выдрать, наконец, из груди чувства, который меня убивают. Заставляют совершать такие поступки, как почти трах на грязном диване в подвале.

Так ли тебя воспитывал Отец, Даша? Разве не говорил он, что гордость самое важное. Даже мать не раз и не два это повторяла: «Береги честь, порой эта самая звонкая монета».

И пусть в тот момент это звучало противно. Она права. Я хочу, что Марк любил меня.

Теперь мне мало просто траха.

— Трахай Марк, — говорю, принимая неизбежное. — И обязательно вышли мне фотоотчет.

Я словно сбиваю его с толку. Поднимаю волнующий вопрос, так он напрягается.

— Зачем?

— Чтобы я до конца осознала, какое ты дерьмо, — кричу, отталкиваю и убегаю.

Прочь. Прочь.

От него.

От себя.

От своих чувств. От грязи, в которую Марк меня буквально окунает. Марк, ты мой мрак.

— Да пошла ты! – кричит он мне вслед, а я продолжаю бежать.

На улицу, где неожиданно падает первый снег, но ложась на землю, тут же тает, создавая скользкие дорожки, где я чуть не падаю.

И я бреду по льдинистым аллеям, где гуляют влюбленные парочки и понимаю, что мы с Марком никогда не займем их место.

Он обязательно сейчас присунет какой - то красотке. И конечно, назло пришлет мне фото.

И я жду его.

Жду, потому что хочу окончательно разорвать этот удушающий плен влюбленности, которая уже нездорово под затянулась.

Смотрю на телефон в который раз, даже дома, после того как выполняю реферат для нового профессора.

Он душка, ничего не скажешь. Вежливый, деликатный.

Ничего общего с хамлом, которое готово трахаться, где и когда угодно. И даже с такой, как я. Наверное, я диковинка. Девственница с полным отсутствием самоуважения. Снова повелась на его подкаты. Тупые, банальные, но от того не менее сладкие.

И уже лежа в постели, когда Паша выключил свет и уснул, запускаю руку в пижамные шорты. Ласкаю клитор я, думаю о том, чтобы было бы появись здесь Марк.

Он бы включил свет. Он бы навис скалою. Он бы вошел в мое влажное нутро и сорвал печать девственности, окончательно и бесповоротно привязав к себе на веке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потому что первую любовь девушка может забыть, а вот первого мужчину вряд ли. И каждого, после она будет сравнивать с ним. Наверное, поэтому я мечтаю не сравнивать.

Я мечтаю, чтобы раз и навсегда. Хотя и понимаю – это невозможно.

И уже, засыпая, я чувствую вибрацию телефона.

Смотрю, еле разлепляя веки и задыхаюсь.

Нет! Нет! Пожалуйста.

НЕТ!

Да, я хотела, но я же не знала, что видеть его с другой настолько больно.

Настолько мерзко.

Настолько убивает!

И пусть лица не видно. Пусть короткое видео отправлено не с его телефона, я знаю эти шорты. И я прекрасно знаю побитые руки, которые буквально насаживаю голову блондинки на свой, далеко не маленький член.

Глава 31.

Не могу в это поверить. То есть могу, но как же больно осознавать, что Марк окончательно смешал себя с дерьмом.

И я больше всего на свете я хочу, чтобы это короткое видео, наконец, сорвало пелену с моего сознания. Хочу выкинуть из него с пинком Марка и остаться... В гордом, морально-нравственном одиночестве. Но в голове вертится только проклятая мысль, что я сама виновата.

Я ему не дала, на стала трахаться на его условиях, и он пошел искать секс на стороне.

Ведь знала, что после боя ему нужно спустить пар. И я не помогла. А теперь его развлекает другая. И он ее целует, ласкает, лижет соски. Делает так же по-сумасшедшему приятно, как делал мне.

И от этих убийственных мыслей, что жалят пчелами прямо в сердце, боль такая накрывает, что я лежу и задыхаюсь. Слезы потоком льются по щекам, и я поворачиваюсь лицом в подушку, чтобы никто не слышал, как я завываю раненой волчицей. Чтобы никто не знал, почему я страдаю. Глупо и по-детски страдаю. О том, о ком лучше вообще не думать.

Но самое отвратительное был даже не его трах с другой, а улыбка, которой он одарил меня как ни в чем не бывало с утра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне захотелось вырвать ему все волосы, пусть их и с кулак не наберется. Мне захотелось пощечиной смести улыбку, мне хочется проорать ему в лицо:"Как ты мог! Как ты мог скотина?! Я же люблю тебя! Я! А не шлюхи готовые отсасывать тебе и на помойке"

Но разве я умею на это право? Разве я имею право хоть на что-нибудь в отношении Марка?

— Помню, ты брала капучино, — с улыбкой он протягивает мне стаканчик, а меня начинает трясти. Мне так хочется попросить. "Соври мне. Соври мне. Скажи, что тебя просто подставили."  - Насчет пончиков не был уверен. Но судя по аромату, ты любишь вишневые.

Теперь начну ненавидеть.

— Ты говоришь мне, что я толстая, а сам приносишь пончики? – умудряюсь я сказать, даже не расплакавшись. Правильно, Даша. Вспоминай все те разы, что он оскорблял тебя. Не забудь то видео и девку, которую он долбил в рот. Не забудь и перестань плыть от его мнимой заботы и внимательности.

Перестань!

— Так я вечером тебе устрою такую тренировку, — подмигивает он мне. – Что все каллории мигом испаряться.

Как бы мне испариться. Или ему. Тренировку… надо же.

Делаю шаг ближе и с натянутой улыбкой беру кофе.

Хочу вылить его на асфальт, а получается ему на белый свитер.

Марк отпрыгивает и смотрит на меня, как на дурную. А я есть дурная, раз полюбила такого морального урода.

- Совсем страх потеряла?! – орет он и хватает меня за руку, а я размахиваюсь и даю оплеуху. Он смотрит зверем, рвется дать ответную, но тормозит себя в последний момент.

Жаль. Это было окончательное падение

В итоге он просто сминает мое лицо пальцами и шипит:

— Объяснись!

— Черта с два!

— Ты мне скажешь, какого хрена испортила мой свитер, иначе секс под камерой в грязном клубе покажется тебе самым романтичным местом.

— Трахнешь меня здесь?

— Именно! Мы оба понимаем, что ты еще и кончишь. Говори!

— Ты. Трахал. Блондинку, — сдаюсь я, и он меня отпускает, а лицо после его жесткой хватки буквально жжет.

— Не было такого, — хмурится, а потом словно расслабляется. Забивает. Выкидывает пончики в урну, за ними же летит белый свитер под которым обтянутый черной, почти в обтяг футболкой, торс. Такой, что я сглатываю слюну. – Ну и что?

— Ничего.

— Вот и поговорили, — разворачивается он и уходит, а я стараюсь сдержать слезы, но не могу.

Вот интересно. Не получи я того видео. Я бы просто взяла неожиданно приятный кофе, съела бы пончик, а вечером возможно провела бы самую незабываемую ночь в своей жизни. С человеком, которого люблю. Но видео было. А значит ночи не будет.

Зато есть правда. Горькая, как касторка. Мерзкая, как тухлое яйцо. А ведь могла бы наслаждаться сладкой ложью, как тот покрытый вишневой глазурью пончик. И не задумываться сколько вредного в ней содержиться.

Могла бы.

И я бы могла пройти мимо той самой урны. Просто гордо идти вперед и не думать о том, что вещь, принадлежавшая Марку, валяется в мусоре.

Могла бы.

Но я оборачиваюсь, смотрю по сторонам и быстро хватаю пропахшую кофе вещь, пятно с которой уже не отстирается и запихиваю в сумку.

А затем бегу в универ, словно сейчас кто-то меня окликнет «Воровка!».

Сегодня бежать значительно легче. Может быть потому что это уже не первый раз, а может быть от страха, что меня догонят бомжи, у которых я забрала такой лакомый кусочек.

Захожу на пару самая первая, пока остальные тусят в коридоре. Сажусь за первую парту, даже почти без отдышки. Почти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Реферат подготовили? — оглушает меня баритон Александра Дмитриевича, и я поднимаю взгляд.

Я его даже не заметила. За своими мыслями не мудрено.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍