Расписное небо (СИ) - Питкевич Александра "Samum"

Видя, что взгляд Ольсы становится более осмысленным, отступил на шаг. Нужно было поразмыслить. Разобраться в произошедшем. Я не хотел, не планировал. Я бы ее не тронул, но, кажется, мое тело и разум были не слишком согласны друг с другом в этот раз. И с этим предстоит считаться. Тем более, когда на губах так ясно ощущается дурман.

Ольса.

Острое и пряное как восточная кухня. Дурманящее и пьянящее как травяные настойки.

Первый испуг от неожиданных действий сменился огнем, вспыхнувшим мгновенно. Жёсткие, настойчивые губы, не позволяющие вдохнуть, крепкие объятия, не позволяющие ускользнуть.

Я задыхалась, таяла и цеплялась за плечи, чтобы не упасть на ослабевших ногах. Мозг отключился,остались только ощущения. Эмоции. Впечатления.

Не сразу сообразила, в какой момент доктор отступил, только чуть придерживая меня, уберегая от падения. Взгляд и сознание прояснялись медленно. Первая мысль была панической. Что теперь делать? Почему-то предполагала, что доктор уйдет, оставив меня одну, но Сумудин отступил, отойдя к лабораторному столу.

– Присядьте, терри. Вам нужно подышать. – Голос умиротворённый, спокойный и полностью контролируемый.

Пьяно оглядевшись вокруг, медленно обогнула стол, занимая кресло. Через мгновение передо мной поставили стакан с водой.

– Выпейте. У вас пульс не в норме,– он и дальше будет делать вид,что ничего не случилось? Что все произошедшее – мое воображение? Или это просто в порядке вещей? – Вы меня недооцениваете, терри Ольса. Это может стать небезопасным для вас. В своем неведении, вы провоцируете и вынуждаете меня действовать не так, как следовало бы.

– То есть, – в груди поднялось возмущение. Злость и обида, словно я намеренно соблазнила и вынудила его меня поцеловать,– это я виновата во всем?

– Нет, – золотые глаза, полные смешинок и какого-то опасного огня появились напротив,– но если вы не желаете повторения и продолжения -прислушайтесь к моим словам. Вы слишком интересны, чтобы относиться к вам ровно. Постарайтесь не усугублять, сихерче.

Резко поднявшись, буквально вздрагивая от возмущения, я вылетела из кабинета, услышав на последок тихий хмык.

Глава 9

– Знаешь, я начинаю за тебя переживать, – голос Нарина несколько нарушил мое уединение, впрочем, не мешая выполнять связку, – ты часом не заболел? За последние пару лет я тебя в зале не видел так часто, как за прошедшие десять дней.

Медленный глубокий вдох и смена позиции.

– Мне нужно вернуть спокойствие, а так как Птичка пока заперта, приходится использовать, что есть,– вдох, плавное движение, так, чтобы почувствовать каждую мышцу, каждый нерв в теле.

– Твоя техника пугает, – тихо произнес друг, присаживаясь на краю площадки. – Умом я, конечно, понимаю, почему тебя учили именно ей, но каждый раз, когда наблюдаю – не могу отделаться от мысли, что эти знание не должны быть доступны.

Не останавливаясь, усмехнулся. Может, Нарин и прав, только кто-то же должен все же их хранить и передавать дальше. Просто делать это стоит более осознанно, чем с теми техниками, которым учился оджи.

– Что у тебя случилось?

– Я поцеловал Ольсу, – смысла таиться не было. Не глядя, буквально затылком чувствовал, как поднялась бровь Нарина.

– Мне показалось, она тебе не слишком понравилась.

– Так и есть. Это словно какое-то наваждение. Как волны океана. Мне попеременно хочется ее обнять и уложить на спину с не самым благородным намерением, то просто вытолкнуть через открытый шлюз с Парадокса. Ее эмоции сводят с ума.

– А следы?..

– Их нет. Именно по этой причине не могу понять, что происходит. Она мучает меня. Чистая сихерче, а не женщина.

– Сихерче? Ты называешь ее как одну из тех дарийских женщин, способных украсть душу?

– Поверь мне, так оно и есть. По ночам я просыпаюсь от ощущения, что меня распотрошили и выдрали сердце этими маленькими тонкими пальчиками. Вытянули жилы и наматывают, наматывают на кулак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– То еще удовольствие, – почувствовав исходящие от меня ощущения, Нрин скривился. Встряхнувшись я закончил третий круг упражнений.

– И не говори. Сам не знаю, как правильно поступить. Вот только после поцелуя я спал нормально две ночи. Словно восполнил какой-то балнс.

– Интересная ситуация,

– И да, и нет. Только…

Договорить я не успел. Где-то в глубине судна что-то грохнуло и по телу Парадокса прошлась ощутимая волна, заставив пол задрожать. Взвыла серена, и глаза Нарина затянуло плотной пеленой. Оджи подключился к системе полностью. Присев рядом, проверил пульс у полубессознательного капитана.

– Взрыв малого генератора на 8 ярусе, технический отдел, – металлическим отстраненным голосом сообщил оджи. По коридору уже был слышен шум шагов. Через мгновении в зал влетело три офицера военного блока, исполняющих роль личной охраны Нарина при таком протоколе работы.

– В рубку управления, – взгляд Нарина немного прояснился. Оджи поднялся одним резким движением, быстро покидая тренировочный зал в сопровождении охраны.

Перекинув несколько команд своему подразделению, быстрым шагом направился к медицинскому отсеку. Несколько минут еще было, до того момента, пока доставят пострадавших.

Возле места взрыва работало три мои команды по три валора. Пострадавших оказалось не так много. Как раз было время пересменки, и в отсеке было меньше работников, чем обычно. Как только удалось локализовать пожар, мои доктора получили возможность попасть в отсек. Пера работников получили легкие ожоги, кого-то поранили осколки взрыва. Тяжелых было шестеро. Их тут же загрузили в мобильные капсулы и бегом доставили в мой блок, готовясь к сложным процедурам.

Я как раз успел занять свое место на трибуне, возвышающейся на метр над всем блоком.

– И так, Харис, забираешь первого. Проникающее в грудь. Задеты органы дыхания, ожоги нижних конечностей, проверить степень отравления угарными газами и горло на копоть. Кива, твой второй. Два перелома, ожоги. Травма головы… – команды уже стояли у входа, получая задания и готовясь к скорой работе, а я быстро обрабатывал данные, готовясь к неожиданностям.

Стоило группе получить пациента, как его в зависимости от показателей перемещали в импульсную жидкость или подвергали дополнительной диагностике. Между группами поднялись матовые перегородки, отсекая стерильные области и позволяя докторам не отвлекаться на происходящее вокруг. В целом, все шло почти в штатном режиме. Все мои работники знали свое дело, не первый день стоя на местах.

– Группа четыре, падает сатурация. Проверить еще раз данные крови. Группа пять, внутренний фиксатор? Да, хорошо, – стоя на своем месте, наблюдая сразу за шестью экранами, я чувствовал умиротворение и покой. Все как надо.

Ольса.

Когда Парадокс вздрогнул, я была в медицинском отсеке, с одним из докторов проверяя анализы немногих пациентов. Было еще масса моментов в валорской анатомии, отличимых от земной, в которых стоило бы разобраться.

Испугавшись звука и дрогнувшего пола, в первый момент подумала, что мы впечатались в какой-нибудь астероид и все умрем. Замерший на мгновение доктор, воспринявший произошедшее куда спокойнее, стал что-то быстро щелкать в кивере, а потом все вокруг загудело. В медблок разом прибежало с десяток докторов, которые были либо не в смене, либо работали в других местах. Медицинские капсулы стали меняться местами, сдвигаясь и перемещаясь. Стараясь не мешать, я отступила в сторону, ожидая, что будет. В приемной скорого отделения мне приходилось работать только пару месяцев на практике. И надо сказать, что это были весьма суровые месяцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Через какое-то время, когда первичная подготовка закончилась и все заняли какие-то определенные места, в блок зашел Сумудин. Медик был одет не по форме, в спортивные черные брюки и облегающую черную водолазку, резко контрастирующую с белой кожей и волосами. Пройдя широким шагом через весь зал, старший медик занял постамент, перед которым находилась большая панель управления с голубой жидкостью и огоньками и один широкий полупрозрачный экран.