Могила для двоих (сборник) - Алексей Макеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне кажется, здесь не очень глубоко, – сказала девушка. – Если хотите, я могу слазить. Только купальник надену.
Однако Гуров припомнил разговор, который состоялся у него в самый первый день с Костей Кувшиновым, и покачал головой:
– Нет, вы ошибаетесь. Мне Кувшинов говорил, что здесь прямо возле берега то ли пять, то ли шесть метров. Так что надо не просто в воду зайти, тут нырять придется. А потом подниматься на поверхность, неся довольно тяжелую вещь. Надо подумать, как туда добраться…
– И думать надо быстро, – заметил Кривобоков. – Того и гляди, снова начнется дождь, поднимется ветер, и лезть в воду будет совсем неприятно.
– Над чем размышляем? – раздался позади них голос Константина Кувшинова. – Или просто любуемся пейзажем?
– Да нет, не пейзажем, – ответил Гуров, – а железной палкой на дне озера.
– Палка? Какая палка? – встревоженно спросил Константин Геннадьевич. Он спустился к воде, взглянул вниз на воду, и лицо его заметно вытянулось. – Да, действительно, это монтировка… – пробормотал он. – Кажется, Борис такой пользовался… Так вам надо ее достать?
– Да, надо, – кивнул Лев.
– Тогда я пойду, надену гидрокостюм. У меня есть такой, я иногда с аквалангом спускаюсь. Тут акваланг не потребуется, а костюм пригодится – от холода защитит.
Он ушел, и его не было минут пятнадцать. Снова начал накрапывать дождь, усиливающийся с каждой минутой. Супруги Саенко тихо поговорили о чем-то и направились к дому. У самых дверей они встретились с Кувшиновым: в резиновом гидрокостюме, он спускался к берегу. Подойдя к воде, надвинул на лицо маску, шагнул вперед (причем сразу погрузился по колено), затем мягко перевернулся и нырнул.
Гуров видел, как хозяин усадьбы достиг дна, схватил железный стержень и вынырнул. Спустя минуту он уже вылез на берег и протянул Гурову предмет, который держал в руке.
Это действительно была шоферская монтировка – крепкая, длиной около полуметра, один конец слегка сплющен, чтобы удобно было снимать покрышки с дисков. Кривобоков взял ее из рук Гурова и сказал:
– Жаль, конечно, что у меня с собой нет анализатора, тогда бы я сразу смог определить, была на этой вещи кровь или нет. Но приложить ее к пролому на черепе я смогу, и к остальным ранам тоже. Тогда кое-что прояснится…
– Кое-что прояснится уже сейчас, – поправил его Гуров. – Причем это «кое-что» – очень важное. Теперь можно уверенно утверждать, что Бабченко именно убили. Потому что иначе нельзя объяснить, зачем кому-то потребовалось вставать среди ночи, выходить под дождь, чтобы забросить эту палку в Байкал.
– Да, ты прав, – согласился Кувшинов. – Зря я на тебя наговаривал. Мне только одно непонятно: почему убийца бросил улику так близко от берега? Забрось он ее метров на десять-двенадцать, и мы бы нипочем монтировку не разглядели.
– А ты поставь себя на его место, – ответил Лев. – Ночь. Темно, ни зги не видать. Зажечь фонарик он боится – если в доме кто-то не спит, его сразу увидят. Времени у него в обрез – опять-таки, а вдруг кто-то не спит? Забросить монтировку подальше, конечно, хочется, но для этого надо подойти вплотную к воде, а если шагнешь, не рассчитав, – сразу очутишься в воде сам, причем глубоко. Думаю, последние шаги перед обрезом воды он не шел, а крался, наклонившись… – Он вдруг наклонился и, не обращая внимания на припустивший дождь, стал разглядывать каменистый берег.
– Что ты ищешь? – хором спросили его Кувшинов и Кривобоков.
– Так, просто смотрю… Вдруг он что обронил? Ночью мог не заметить…
Лев развернулся, прошел еще немного, воскликнул неожиданно «Ага!», наклонился и что-то поднял с земли. Остальные шагнули к нему. Он держал в руке узенький черный тюбик. Это была тушь для ресниц.
– Это что же получается? – недоуменно спросил Кувшинов. – Что убийца – женщина?
– Может быть, – сказал Гуров. – Может, убийца, а может, его пособница. Она сама не убивала, но ей почему-то было удобнее выкинуть улику. Во всяком случае, без женщины тут не обошлось. – Он бережно завернул тюбик в полиэтиленовый пакет и положил в карман.
– Так что же получается, выходит, преступник не один?! – воскликнул изумленный Кувшинов. – Их двое?
– Мне с самого начала так казалось, – ответил Гуров. – И знаешь почему? Потому что, только имея сообщника, можно обеспечить себе алиби. Но пока что это лишь домыслы, все может обстоять иначе. Преступление мог совершить и один человек, только очень хитрый. А тюбик он нам подбросил нарочно, чтобы сбить со следа.
– А могла женщина убить Бориса? – спросил Кувшинов, по очереди поглядывая то на Гурова, то на Кривобокова.
– Вряд ли, – задумчиво произнес криминалист, покачивая в руке монтировку. – Чтобы нанести этой штукой удар нужной силы, необходимо быть достаточно сильным человеком. И потом, мы знаем, что убийце не удалось застать Бабченко врасплох, он обернулся, пытался сопротивляться, возникла схватка. Нет, женщине, если только она не обладает специальной подготовкой, это не удалось бы.
– Я тоже так думаю, – согласился Гуров. – Ну, спасибо, Костя, что помог добыть улику. А теперь давайте все-таки вернемся в дом, в то я уже порядочно промок.
Они повернулись и направились к дому. В холле было пусто и тихо – видно, все сидели у себя по комнатам. Гуров заявил, что найденный тюбик он будет держать у себя.
– Кстати, про этот тюбик, – заметил криминалист. – Интересно, откуда у тебя в нужный момент взялся полиэтиленовый пакет? Ты что, заранее знал, что мы что-то найдем?
– Да нет, не знал, конечно, – ответил Лев. – Просто привычка. Я всегда, когда выхожу на поиски улик, беру с собой какую-то тару.
– Теперь, зная марку этой туши, мы легко сможем вычислить хозяйку, – сказал Кувшинов и тут же помрачнел.
Гуров понял, почему: почти все женщины в доме приходились ему родственницами.
– Нет, это может оказаться не так легко, – покачал он головой. – Если марка известная, раскрученная, то ею могут пользоваться несколько дам. И опять же, это лишь косвенная улика. Тюбик могли и подбросить, чтобы вызвать подозрение против какой-то женщины. Как уже вызвали подозрение против Сергея Саенко.
– Так ты считаешь, что Саенко тут ни при чем? – спросил Кувшинов.
– Ну, совсем уверенным в этом быть нельзя, но мне кажется, что так. Послушай, Костя, у меня к тебе просьба…
– Да, говори.
– Тебе было бы удобней, чем другим, выяснить, кто из женщин пользуется такой же тушью, что мы нашли, – сказал Гуров. – Повторю: само по себе это еще ни о чем не говорит. Просто мне бы хотелось иметь такую информацию.
Кувшинов вновь помрачнел, но твердо произнес:
– Хорошо, я посмотрю. А пока пойду переоденусь, замерз я в этом костюме.
– Ну, что, Паша, пойдем прикладывать нашу находку к трупу? – повернулся Лев к Кривобокову.
– Да, пошли, – согласился криминалист, и они отправились в подвал.
Там Кривобоков начал примерять найденную улику к телу погибшего механика: сначала к голове, затем к руке и плечу. Он долго этим занимался, что-то замерял, затем выпрямился и сделал свое заключение:
– Да, Борис Бабченко, несомненно, был убит этой монтировкой. Убийца держался вот за этот конец, а бил той стороной, которая загнута.
– Теперь скажи мне, хорошенько подумав: могла ли это сделать женщина? – спросил Гуров.
– Думаю, что нет, не могла. Если только не занималась специально тяжелой атлетикой или карате. И Сергей Саенко, кстати, тоже не мог.
– Почему? Разве он такой слабый? Мне так не показалось, – заметил Лев.
– О его силе ничего сказать не могу, а вот его рост я себе представляю. В нашем банкире не больше ста семидесяти сантиметров. А в убийце должно быть не меньше ста семидесяти семи-восьми. А лучше – сто восемьдесят.
– А, ты судишь по ранам! – догадался Гуров.
– В основном – по ране на плече, – уточнил криминалист. – Она, видимо, была нанесена в первую очередь, еще когда механик стоял на табурете. Именно этот удар и свалил его на пол. Так вот, человек, который произвел этот удар, был выше Бабченко, в этом у меня нет никаких сомнений. Потом, когда механик упал, его ударили второй раз – теперь уже по пальцам, и потом был нанесен третий удар, оказавшийся смертельным. Тут уже о росте убийцы судить трудно.
– Тогда у нас остается фактически всего двое подозреваемых: это отец и сын Кувшиновы, – заметил Гуров. – Если только не подозревать самих себя. Но сначала давай все же отработаем «женский» вариант. Все наши женщины производят впечатление достаточно хрупких и женственных. Но так ли это на самом деле? Ведь сила не всегда проявляется наглядно…
– Это верно, – произнес Кривобоков. – Вот хотя бы взять тебя. На вид ты не силач, но я знаю, каков ты в деле.
– Да у многих людей так. Тяжелую атлетику или, скажем, рестлинг оставим в стороне. А вот если женщина регулярно занимается в зале, причем не только делает растяжку, но и работает на тренажерах, силы у нее вполне достаточно, а внешне это не слишком заметно.