Старая тайна, новый негодяй - Галина Романова

— Потому что я — теперь слушай внимательно — я проницательная! Вот! Меня же так трудно обмануть!!! Со мной просто невозможно играть во всякие игры…

И тут, о чудо, Игорь поднял на меня совершенно трезвый, совершенно осмысленный взгляд. Словно и не было выпито нами водки почти с литр. Словно и не он только что едва не сел мимо моей скамейки, пьяно стукнувшись боком о стояк центрального отопления.

— Вот так, значит, да! — изрек он, глядя на меня хмурым въедливым взглядом. — Ну, коли так, ответь мне тогда на один крохотный вопросец, проницательная моя… Кому все-таки помешал Вован? Ты же была там, в момент его гибели. И даже за руку его держала, когда он богу душу отдавал. Неужели так и не успел он сказать тебе ничего? Или шепнуть, к примеру? Он же в сознании был или нет?

— Был, — не стала я врать, потому что смысла не было. Санитары могли это подтвердить.

— Ну! — подстегнул меня требовательным окриком Игорь, мгновенно трансформировавшись в озадаченного невольным недоразумением дядьку с серьезными намерениями.

Недоразумением, надо полагать, в данном случае была я.

— Что ну?!

— Если был в сознании, то сказать что-то успел! — все тот же привередливый тон, который мне ох как не нравился.

— Не успел! — мне пришлось тоже повысить голос, чтобы дать понять гостю, что зарвавшихся субъектов терпеть дольше положенного не собираюсь. — Не успел он ничего сказать, потому что кровью захлебывался! А что он мне должен был сказать-то, не пойму?! Что вообще человек говорит перед смертью, ты хоть знаешь, умник!!! Когда внутри все органы разорваны и боль невыносимая! Что он может сказать в таком случае?! «Прости меня» или что-то еще? Мне кажется, что он даже не узнал меня, как он мог мне что-то сказать…

Тут я соврала, конечно. Володька узнал меня, и шепот его я разобрать сумела. Но это было настолько личное, настолько трогательное, что выкладывать сейчас все это Игорю было бы кощунством.

— Ладно, извини, — буркнул Игорь и снова задымил, занавесившись густым облаком ароматного сизого дыма. Помолчал какое-то время, а потом спросил: — А зачем ты вообще туда поперлась-то, Даш? Чего тебе приспичило?

— Слушай, я не обязана отвечать на твои дурацкие вопросы!!! И вообще уже поздно, тебе пора! Надымил тут…

Последнее замечание было несправедливым, потому что дымили мы вместе. Но что сказано, то сказано. Надо же как-то справиться с собственным замешательством, вызванным его пристрастными вопросами. С чего, спрашивается, такой интерес? Ну, были знакомы. Кстати, на торжестве мне не показалось, что особенно близко они были знакомы. Так, перекинулись, походя, парой фраз и все. Тогда что?

— Ладно, извини, — снова повторил Игорь уже без былого напора. — Я хотел бы пояснить… Володя был мне не просто знакомым. Одно время мы очень дружили с ним, правда, давно, еще в прошлой нашей жизни. Потом мы помогали друг другу, как могли. Короче, наши отношения выходили за грань простого делового общения. Поэтому мое любопытство к его загадочной гибели совсем не праздное. Мне хотелось бы разобраться…

Он еще долго говорил. Что-то вспоминал, какие-то истории из их прошлой с Волковым жизни. Смеялся чему-то и снова рассказывал. Но я его не слушала. Меня сейчас заботило больше другое: каким именно образом намеревался разбираться в этой истории Игорь?! И как далеко он может зайти в своих разбирательствах?! То, что человек достаточно влиятелен, мне стало понятно уже по его информированности. Он доподлинно знал о моем присутствии у смертного одра Володьки, знал, что тот умирал в сознании. Что еще ему было известно? Что вообще ему известно, в частности, про Аракеляна? Знал ли Игорь об их с Волковым знакомстве, о том, с чего оно вообще завязалось. Господи, ну куда он пропал?! Неужели не понимает, что одним своим бегством он навлекает на свою голову подозрения!!!

Как это ни странно, но я по-прежнему не верила в то, что Аракелян причастен к совершенному преступлению. Блажен, кто верует?..

Спустя час, когда у меня уже голова распухла от его воспоминаний, Игорь начал прощаться. Часы к тому времени показывали три ночи. Кряхтя, обулся. Долго завязывал шнурки, чертыхаясь и беззлобно матеря мою чистоплотность, не позволившую ему пройти обутым. Потом отер платком покрасневшее лицо и уже перед тем, как выйти из квартиры, попросил, правда, уже без былого напора и требовательности:

— Если тебе что-то станет известно, или, может быть, ты вспомнишь что-то, расскажи мне обязательно, хорошо? Любая мелочь может оказаться важной. Любая!!!

— Без проблем, — пообещала я, заведомо зная, что ничего ему рассказывать не стану.

— Вот и ладненько. — Он посмотрел на часы, укоризненно качнул головой и с явным неодобрением в голосе пробормотал: — Вот позволил себе расслабиться. А с утра важная встреча… Ну, Даша, бывай. И помни о моей просьбе.

Игорь ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. То ли не хотел греметь на весь подъезд, то ли аккуратность была его отличительной чертой. Но уже одно то, что оставил наконец меня в покое, было радостью. Поэтому подробно анализировать его поступок я сочла лишним.

Вернувшись на кухню, я сгребла со стола всю посуду и с грохотом поставила ее в раковину. Хотела сначала вымыть, но потом передумала. Вместо этого подошла к окну, рывком отдернула штору и широко распахнула створки. Бархатная прохлада августовской ночи ворвалась в кухню, мгновенно выветрив клубы сигаретного дыма. Плотные ряды созвездий усеяли небосвод, уступая место лишь эллипсу луны. Красота была такая, что впору становиться на подоконник и цитировать монолог Катерины из пьесы Островского. Но мне, если честно, сейчас было не до полетов. И если я и ощущала себя птицей, то с изрядно потрепанными крыльями.

Подумать только, еще каких-то несколько недель назад я ни о чем таком и не помышляла, пребывала в твердой уверенности, что жизнь удалась, что одиночество — это не мое проклятие, а, наоборот — благословение небес. Теперь же все смешалось.

Гибель Володи. Исчезновение Аракеляна. Не сбавляющий обороты интерес Александра. Визит Игоря…

Последний так вообще вверг меня в панику. Если рассуждать здраво, то Володю должны знать многие из приглашенных на именины к Яковлевым. А что, если все по примеру недавнего гостя начнут приходить ко мне и призывать к ответу?! Что, например, я могу сказать двум другим голубкам по связям с общественностью?!

— Чудные дела твои, господи! — не могло не вырваться у меня, потому что дверной звонок очень осторожно тренькнул.

Неужели они? В три-то часа ночи?..

Выйдя в прихожую, я на цыпочках пробежала по ковру, скрадывающему звук моих шагов, и прильнула ухом к двери. За ней все тихо. Если бы там находились эти специалисты по связям с общественностью (дай бог памяти, как же их звали-то?), то уж какое-то подобие шума они бы точно произвели. А так за дверью ничего не слышно. Открывать или нет? В который раз пожалела, что не воспользовалась предложением строителей вставить дверной «глазок», отказавшись также и от цепочки. Все надежды возлагались мною на домофон, а тот почти все время находился в нерабочем состоянии. Вот и шастали ночами по подъезду неопознанные бродячие субъекты.

— Кто? — осторожно поинтересовалась я, вспомнив впитанную с молоком матери детскую привычку.

— Конь в пальто! — раздался раздраженный ответ. — Открывай, что ли, Дашка!

Кто еще мог позволить себе подобную вольность говорить со мной в таком тоне, кроме моих подруг, разумеется? Конечно же, этот мерзавец Аракелян, кто же еще!

Не успев ахнуть, удивиться и снова ахнуть, я распахнула дверь и повисла у него на шее.

— Ты!!! Ты куда пропал?! — Голос самым странным образом исказился, став похожим на противный комариный писк. — Я все жду, жду…

Сергей легонько приподнял меня с пола лестничной клетки, где я топталась босыми ступнями. Внес в квартиру и с грохотом захлопнул дверь, совершенно не заботясь ни о жильцах, ни о конспирации.

— Дашка, Дашка… — укоризненно зажурчал он мне на ухо, совершенно не подозревая, каким удивительным образом действуют на меня его голосовые модуляции. — Ты совсем очумела на старости лет, да? Стоит выйти мужику за порог, как ты тут же принимаешь у себя дома всякий сброд, приближенный к деловым кругам нашего города.

— Ты об Игоре? — прошептала я еле слышно, все еще не разомкнув рук на его шее, с трепетом ощущая спиной нежное прикосновение его пальцев.

— А о ком же! Только собрался тебя навестить, а на стоянке его машина. Непорядок…

Сережа шумно задышал мне на ухо, постепенно смещаясь в сторону моей спальни. Когда он успел скинуть с ног ботинки, куда вдруг подевалась его рубашка и моя футболка, я не успела заметить. Все было проделано с очаровательной небрежностью, в то самое нужное время, когда сбивается ход секунд, замирая вместе со стонущим от счастья сердцем. Предельно виртуозно, одним словом…