Антимир - Сергей Сергеев

Подпрыгнув, влезла в джинсы и застегнула молнию и пуговицу, сказала как-то беззлобно Виктору обидную фразу:

— Ну и сволочь же ты, Черников, как был монстром тогда, так и остался теперь.

— Ты же сама хотела этого, — защищался он.

— Может и хотела, но точно не так, — ответила она, застёгивая пряжки на босоножках, — от школьной романтики осталась лишь одна блевотина, умеешь ты уничтожать хорошую память.

Закончив с пряжками обуви, она встала со скамейки и, взглянув ему в глаза, спросила:

— Ты говорил, что у тебя есть женщина, которая своей любовью вернула тебе память? Так вот, мне жалко несчастную, а зная тебя, не надо быть пророком, ты подложишь ей такую свинью, что моё горе — радость. А я покаюсь, и меня простят.

И она пошла мимо по бетонной дорожке на выход. Он растерянный поплёлся за ней, держа в руках мокрое полотенце. Перед калиткой остановилась и, повернувшись к нему, сказала:

— А тому придурку скажи, когда проснётся, что я у Инги, а возможно заберу сумочку и уйду домой.

Задержавшись немного, добавила:

— А тебя, Витенька, видеть больше не могу и не хочу.

Вышла на улицу и закрыла за собой калитку.

"Наверное, навсегда", — подумал он, и его охватило непонятное беспокойство, которое возникало и раньше во время всего периода болезни, но вот сейчас впервые после, так называемого, выздоровления.

В этот момент он был противен самому себе, ему казалось, что его внутреннее "я", отгородилось от него или даже не так, его душу окутала чёрная пелена, сквозь которую не может пробиться свет вовнутрь, а крик наружу.

"Ну и плевать, оттрахал же, не будет "шизиком" обзываться", — подумал он и успокоился, криво улыбнулся, и уже новое чувство завладело им, чувство злобы и не только на Наташку, но и на весь мир, который был ему непонятен и чужд.

Он жил уже в другом мире, мире злобы и там, как ему казалось, было спокойней.

Глава 5

Мария вздрогнула и проснулась. Сонные видения затирались всё быстрей и быстрей, словно кто-то незримый старался скрыть от неё то, что ей только что снилось. Но эмоции в таких случаях остаются всегда, и они в этот раз не были приятными. Ей показалось, что чувство тревоги за Черникова, испытанное накануне в саду и сие моментное, оставшееся ото сна, чем-то схожи. Припомнилась цитата из Эсперанца о сновидениях, которую она прочла не так давно в интернетовской статье: "Мне нравится после пробуждения цинично препарировать сновидения, раскладывать их по составляющим, насмехаясь таким образом над той информацией, что они несли".

"А препарировать-то нечего, — сравнивала она, — чувства не раскладываются, хотя что-то и несут".

Она прислушалась к ночи, кроме лёгкого похрапывания отца в этой же комнате на диване, других звуков не было.

"Что-то произошло, — подумала она, — не могла же я, проснуться просто так".

Перевернувшись со спины на бок, она глубже уткнулась в подушку и вдобавок набросила на полголовы одеяло. Последняя звуковая связь с внешним миром исчезла, и она снова погрузилась в закрытый мир снов.

Открыв утром глаза и ощутив себя в бодром здравии духа, она тут же вспомнила, что просыпалась почему-то ночью и интуитивно почувствовала, что необходимо позвонить Виктору.

Выскользнув из-под одеяла, она почти бегом и на цыпочках прокралась в противоположный иконный угол комнаты и быстро, взяв телефон, метнулась обратно. Уже приминая перину, она посмотрела на диван. Он был пуст, так что своим манёвром она никого не потревожила.

На телефонном дисплее было всего лишь пять минут девятого. Поколебавшись немного, Маша всё же отыскала нужный номер и нажала кнопку соединения. Гудки шли долго, но она не сомневалась, что абонент обязательно ответит. И действительно так и произошло, что-то щёлкнуло, и она услышала заспанный голос Виктора:

— Привет, что так рано звонишь?

— Ничего се рано, девятый час.

— Я просто в три только лёг.

— Что так?

— Встреча одноклассников была.

— Ну и как?

— Да никак, тридцатилетние придурки, всё в школьников играют, напоролись как всегда, растаскивал их по хатам.

— Сам-то, не пил что ли?

— Пил, конечно, в меру.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать?

— Опять нехороший сон, и интуиция тебе подсказывает, что на твою любовь снова кто-то покушался?

— Заметь, я этого не говорила. Ну, так что?

— На вечеринке встречался с бывшей своей девушкой и её теперешним мужем. Полный отстой, как говорит современная молодёжь.

— Что-то у тебя одно нехорошее льётся из уст? Не так приняли тебя?

— Представляешь, меня тут все считали шизиком.

— Обо мне здесь тоже не лестно отзываются, значит, повод даём для этого. Однако о своих сельчанах мнения я не меняю, как были они моими земляками, так и остались.

— Ну, я — это не ты, потому со своим мнением волен делать то, что захочется. Они меня — шизиком, а я их — придурками.

— Око за око, значит. Хорошо, если так, но ты можешь и дальше пойти.

— Прекрати фантазировать, я с браслетом почти не занимаюсь, отдыхаю от всего. В настоящий момент ты мне не даёшь спать, сама наверняка выспалась.

— Когда займёмся телепатическим обменом?

— Не знаю. Как настроение будет.

— Да, ты помнишь, я сегодня возвращаюсь домой.

— Помню, ну и что?

— А когда ждать тебя?

— Не знаю, я пока ещё не решил.

— Так решай поскорей.

— Хорошо, решу поскорей. Маш, я спать хочу.

— Ну, ладно, целую, пока.

— Пока.

Она сложила телефон и поняла, что с ней говорил совершенно другой человек, не тот Виктор, который, казалось ей, влюбился в неё на втором курсе. Но и это не главное, а то, что это дежа вю, и если раньше когда он был чуждый и без памяти, теплилась надежда, что всё вернётся вместе с памятью, то теперь уже нет никакой надежды.

"Странно, почему я вляпалась в такую историю, — стала она размышлять, прижав телефон к губам и начав им непроизвольно, но мягко постукивать, — в чём превратность судьбы? Нет, скорее, где и когда?"

"Ведь моё "Я" объективно не исследует всё моё предыдущее существование, нужен взгляд со стороны, — продолжала она уже анализировать, — как у Хрусталёва, увидеть себя саму со стороны. Почему физика? Почему?!"

Послышались шаги, пискнула дверь, и в комнату вошла мать. Мария поднялась на локте над подушкой и повернулась в сторону двери.

— Я пришла посмотреть, спишь ли? А нет, так вставай, завтрак на столе.

— Сейчас встаю. Мам, ты не помнишь школьного учителя по физике, который на квартире у бабы Нюры стоял?