Excommunicado (СИ) - Темида Ди

Голос подруги звучит чётко, ровно, но негромко: она осторожничает, несмотря на то, что явно идёт где-то по улице многомиллионного города. Впереди образуется пробка, и я плавно останавливаюсь за другой машиной, на мгновение позволяя себе отнять ладонь от руля и сжать пальцами переносицу:

— Господи… Кейт, что мне делать? — обречённо шепчу, понимая, что морально совершенно не готова к такой вести и повороту в, казалось бы, обычной, хоть и неожиданной кончине папы.

— Это всё — лишь наши догадки, Джейн, а ты сама прекрасно знаешь, куда они могут привести без доказательств. Я не представляю, как тяжело тебе сейчас приходится, но, думаю, не стоит лезть на рожон, не имея на руках фактов. Давай немного подождём. Может, Дик сможет нарыть ещё что-то, не знаю…

— Твой Дик — не ищейка, а всего лишь судмедэксперт… — разочарованно напоминаю я, отнимая пальцы от лица, и, щурясь, смотрю вперёд. — Да и что тут искать, Кейт: ничего нового, кроме этих заключений, я тебе не предоставлю, а тело уже захоронено… Это всё приведёт к тупику.

На том конце повисает молчание, которое разбавляется лишь сбивчивым дыханием подруги, скорее всего, из-за быстрого шага, и я, остекленевши уставившись в одну точку на лобовом, едва слышно добавляю:

— Если папу действительно убили… Неужели я никогда не смогу узнать, кто это сделал? Неужели этот мерзавец не понесёт наказания?..

Это что, какой-то чёртов круговорот кармы, решившей отправить меня в нокаут тем, что и я не отсидела в тюрьме за убийство?..

Я содрогаюсь от одной лишь мысли: что тогда ещё мне уготовлено?

— Не знаю, Джейн… Всё это очень странно и неоднозначно. Но в чём Дик и я теперь убеждены: мистер Ричардс действительно умер не сам.

— Ты говорила про какую-то кислоту. В чём она содержится?

Плавно выкручивая руль, я выезжаю на 10-ую авеню, выскочив из пробки. Взглянув на часы на бортовом компьютере, мысленно прикидываю, успею ли взять хотя бы кофе до встречи с Рамиресом. Мне нужна ясная голова, но ничего уже не изменишь, хотя тупую боль во лбу и недосып можно попробовать временно заглушить крепким эспрессо.

— Мефенамовая. Понятия не имею, Джейн, но я могу прислать тебе всю собранную судмедом информацию и по остальным веществам, которые тоже под подозрением.

— Хорошо, давай так: высылай мне всё, что этот Дик собрал, а я попробую выяснить, чем занимался отец в последнее время и кому мог перейти дорогу… — осипшим голосом отвечаю я и кашляю, а Кейт строго и решительно заявляет:

— Только без глупостей и необдуманных действий, Джейн, прошу. Хватит с тебя испытаний и горя… Я не хочу, чтобы ты вляпалась в то, из чего потом не выкарабкаешься.

Я украдкой смотрю в зеркало заднего вида и кривлю губы, ощущая тошноту от самой себя.

«Знала бы ты, Кейт, во что я уже вляпалась…» — привкус желчи обволакивает корень языка, и я жёстче сжимаю руль.

— Хорошо…

— Ты там как? В порядке? Всё ещё не хочешь рассказать, что за история с шантажом? — с осторожной тактичностью и заботой спрашивает подруга после небольшой паузы, и в этот момент я замечаю невдалеке то самое здание, в котором буду теперь работать, пока мои дни не будут сочтены. Как символично, что Кейт спросила об этом именно тогда, когда мой взгляд остановился на нём.

— Я в норме. В относительной, но норме. Будь моя воля, ты бы уже вчера всё знала, но я пока пытаюсь разобраться во всём сама.

— Ладно… Только, пожалуйста, будь осторожна, Джейн. И что бы ни было, дай знать сразу же, как сможешь.

Мы обмениваемся ещё парой слов, Кейт снова обещает выслать необходимую информацию, и я неохотно нажимаю на значок красной трубки на сенсоре. Чем ближе я подъезжаю к «Сомбре», тем больше хочу оттянуть момент выхода из машины.

***

Остановившись на платной парковке перед типичным представителем современной урбанистической архитектуры, я глушу двигатель и, сгорбившись, смотрю вверх, не опуская стекло. Живя в Нью-Йорке всю жизнь, что иронично, — так и не смогла полюбить его небоскрёбы. Строя друг за другом эти прозрачные высотки, люди думают, что будут лучше тех, кто внизу; пытаются пробить облака и стремятся быть выше самого Бога, в которого даже не верят, и забывают о том, что это лишь очередной самообман и ласкание собственных комплексов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я отвожу взгляд и поправляю зеркало заднего вида, вновь всматриваясь в себя напоследок.

Опрятна, хоть и не выспалась; волосы лежат ровными, но, увы, потускневшими прядями; малахитового оттенка костюм, насколько его видно в небольшом отражении, выглажен и сидит идеально. Небольшие тонкие кольца серёжек в ушах, часы и неприметный золотой браслет — лаконично и строго.

Но при этом никакого макияжа. Абсолютно. Я не хочу давать Рамиресу повода думать, что тщательно собиралась, чтобы блеснуть и поразить внешностью. Для него будет достаточно и обычной аккуратности в моём деловом виде, не более. А на бледность лица, неподкрашенные светлые брови и ресницы, круги под глазами и потрескавшиеся губы — плевать. Не знаю почему, но кажется, что он будет оценивать меня каждый раз; я же каждый раз хочу приводить его в бешенство не подчёркнутой косметикой невзрачностью.

Главный холл здания выглядит совершенно обычным, ничем не отличающимся от большинства бизнес-центров: наполированный пол, разбросанные в разных углах тёмные диваны с круглыми журнальными столиками, а впереди вытянутая длинная стойка ресепшна. Удивительно. Может, некая оригинальность Рамиреса мне лишь показалась, ведь я ожидала увидеть нечто иное, исключительное и в дизайне его офиса? Откинув эти неуместные мысли, я размеренным шагом направляюсь к юноше за стойкой. Кофе, увы, мне не выпить из-за нависшего в стрелках часов намёка на тотальное опоздание.

— Приветствуем вас в корпорации «Сомбра», мэм! Чем могу быть полезен? — вскидывает он взгляд, полный натренированной вежливости, и я невольно морщусь.

— Я к сеньо… мистеру Рамиресу, — спешно поправляю себя и нервно закладываю прядь за ухо. — Сообщите ему, что приехала адвокат Джейн Ричардс.

Договорив собственное имя, явственно начинаю ощущать стук сердца в ушах, словно начался обратный отсчёт до взрыва.

Он не прекращается и тогда, когда администратор делает несколько звонков и за мной приходит молодая девушка в строгом чёрном, наглухо закрытом костюме. Она представляется секретарём Рамиреса — надо же. Я думала увидеть холеную брюнетку модельной внешности, которая на досуге делает не только кофе своему боссу, а в итоге получила среднестатистический образ рядового офисного сотрудника.

Не прекращается и в тот момент, когда мы поднимаемся на скоростном лифте на пятьдесят второй этаж: даже в заложенных ушах я всё ещё улавливаю этот замогильный набат.

В горле резко пересыхает и саднит, а ладони стремительно потеют, что совершенно на меня не похоже: я не нервничала так даже на самом первом слушании в своей карьере по делу одной транспортной компании, где меня разнесли в пух и прах.

Бум-бум-бум.

Сердце сейчас словно вырвется прямиком из глотки, где теперь я его ощущаю, как и очередной приступ тошноты. Чем дольше мы идём по коридору, отделанному в тёмных тонах, к двери в конце, тем сильнее мои кости размякают, как желе.

И снова то чувство, что невозможно никуда сбежать. Теперь меня всегда будет преследовать эта необратимость, пока я рядом с Рамиресом?..

Из груди норовит выпорхнуть еле слышный вздох, когда сопровождающая меня девушка стучится в массивную дверь из явно дорогого дерева и почти сразу приоткрывает её. Ладонью указав вперёд и дежурно улыбнувшись, она отстраняется, и я, сглатывая вязкую слюну, заношу стопу над порогом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бум-бум…

Шпилька туфли вонзается в сапфирового цвета ковролин. Моя вторая нога встаёт рядом с первой: я вижу это, потому что пока не могу поднять взгляда, тщетно пытаясь усмирить предающий меня орган, качающий кровь. Дверь с приятным щелчком закрывается, и я спиной чувствую исходящее от поверхности сзади тепло. Или мне это только кажется…